Хрустальный грот. Полые холмы

— Нет. Она не говорит ничего. Улыбается, потупив очи долу, и молчит. Но я знаю. Я знаю. Все мои прежние увлечения были словно отдельные ноты. Сложи их вместе — и получится песня. Она и есть эта песня.

Повисло молчанье. За его спиной в углу комнаты стояла кровать, приготовленная для сна. Над кроватью на стене в прыжке распростерся дракон из червонного золота. В отблесках пламени он двигался, выпуская когти.

— Когда мы говорили в последний раз, — внезапно произнес Утер, — там, среди Нависших Камней, ты сказал, что тебе ничего от меня не нужно. Но, клянусь всеми богами, Мерлин, если ты поможешь мне сейчас, если я получу ее и все сойдет гладко, тогда ты можешь просить меня о чем угодно. Клянусь.

Я мотнул головой, король умолк. Полагаю, он видел, что я больше не думаю о нем; иные силы овладели мной, наполняя освещенную огнем комнату. Дракон вспыхивал и мерцал на темной стене. И в тени дракона возникла новая сущность, сливаясь с огненным король-символом — пламя к пламени. Пламя словно когтистой лапой ударило мне в глаза. Я закрыл их, и наступила тишина. Когда я снова открыл глаза, огонь погас и стена почернела. Я посмотрел на короля, неподвижно сидевшего в своем кресле и не сводившего с меня пронзительного взгляда. Очень медленно я произнес:

— Об одном я попрошу тебя сейчас.

— Да?

— Когда я приведу ее к тебе и все сойдет гладко, ты зачнешь с ней ребенка.

Он ожидал чего угодно, но только не этого. Утер удивленно уставился на меня, потом неожиданно рассмеялся.

— Наверняка, и это в руках богов?

— Да, бог поможет вам.

Он выпрямился в кресле, будто с его плеч свалился непомерный груз.

— Если я взойду к ней, Мерлин, обещаю сделать все, что будет в моих силах. И все остальное, о чем бы ты ни попросил меня. Я даже буду спать сегодня ночью.

Я поднялся.

— Тогда я пойду приготовлю снадобье и пришлю его тебе.

— А ты повидаешься с ней?

— Я увижу ее. Доброй ночи.

Ульфин стоя дремал за дверью. Увидев, что я вышел в коридор, он часто замигал, прогоняя дремоту.

— Мне войти?

— Через минуту. Сперва пойдем ко мне, я дам тебе для него напиток. Проследи, чтобы он его выпил. Этот отвар поможет ему заснуть. Завтра нам всем предстоит долгий день.

В углу, завернувшись в синее одеяло на горе подушек, спала девушка. Когда мы проходили мимо нее, я увидел изгиб обнаженного плеча и прядь прямых каштановых волос. Она выглядела очень юной.

Я вопросительно поднял бровь, и Ульфин кивнул, затем с невысказанным вопросом качнул головой в сторону закрытой двери.

— Да, — ответил я. — Но позже. После того, как заставишь его выпить отвар. Пусть она пока спит. У тебя такой вид, что тебе и самому не мешало бы поспать.

— Если он будет спать сегодня, то, может, и я вздремну. — Он едва заметно улыбнулся. — Приготовь отвар покрепче, а, господин? И чтобы он был приятным на вкус.

— Ну, он его выпьет, не бойся.

— Я думал не о нем, — осмелев, произнес Ульфин. — Я имел в виду себя.

— Тебя? А, понимаю, ты хочешь сказать, что тебе, возможно, придется отведать его первым?

Он кивнул.

— Ты должен пробовать все? Его пищу? Даже любовные снадобья?

— Любовные снадобья? Для него? — Он уставился на меня с открытым ртом. Затем рассмеялся. — Ах, ты шутишь!

— Мне хотелось посмотреть, можешь ли ты смеяться. — Я улыбнулся. — Вот мы и пришли. А теперь подожди, это займет не более минуты.

Кадал ждал меня у очага в отведенном мне покое. Это было уютное помещение в изгибе башенной стены, а Кадал разжег яркий огонь под большим котлом с водой, от которого валил пар. Он достал шерстяную ночную рубаху и выложил ее поверх разобранной постели.

На сундуке у окна лежала стопа одежд из переливающейся золотом материи и алых мехов.

— Что это? — спросил я, садясь и позволяя ему стянуть с меня сандалии.

— Король прислал тебе мантию для завтрашней церемонии, мой господин. — В присутствии мальчика, наливавшего воду для ванны, Кадал обращался ко мне с подчеркнутым благоговеньем. Я заметил, как дрожит, расплескивая на пол воду, рука мальчишки. Выполнив свою работу, он, повинуясь кивку Кадала, опрометью вылетел вон.

— Что с этим мальчишкой?

— Не каждый вечер готовишь ванну для чародея.

— Во имя бога, Кадал! Что ты ему наговорил?

— Только что ты превратишь его в летучую мышь, если он плохо тебе услужит.

— Дурак. Нет, погоди, Кадал. Принеси мне мой сундук. За дверью ожидает Ульфин. Я пообещал приготовить отвар.

Кадал послушно принес мой сундучок с лекарственным травами.

— В чем дело? Рука его еще донимает?

— Это не для него. Для короля.

— Ага. — И дальше уже молчал, но когда отвар был готов и Ульфин ушел, а я раздевался, чтобы помыться, он спросил: — Дела так плохи, как говорят?

— Еще хуже. — Я коротко передал ему свой разговор с королем.

Он слушал меня, хмуря брови.

— Что же теперь делать?

— Найти способ повидаться с леди. Нет, не ночную рубаху, увы, еще рано. Найди мне чистую тунику — что-нибудь темное.

— Но ведь не можешь же ты отправиться к ней прямо сейчас? Уже далеко за полночь.

— Мне не нужно никуда идти. Тот, кто мне нужен, сам придет ко мне.

— Но с ней будет Горлойс…

— Хватит, Кадал. Мне надо подумать. Оставь меня. Доброй ночи.

Когда дверь за ним закрылась, я подошел к креслу возле очага. Я солгал, говоря, что мне необходимо время, чтобы подумать. Все, что мне было нужно, — это тишина и огонь. Медленно-медленно я опустошил свой разум, чувствуя, как мысли изливаются из меня, подобно песку из стеклянного сосуда, оставляя по себе пустоту и легкость. Я ждал, мои руки лежали на серой материи, ладони — открытые и пустые. Было очень тихо. Откуда-то из темноты в углу комнаты донеслось сухое потрескивание старого дерева. Затрепетал огонь. Я глядел на него, но отвлеченно, как смотрит в него обычный человек, который ищет уюта в жарком пламени, когда за стенами его дома холодная ночь. Мне не было нужды во сне. Я был как легкий опавший листок на поверхности потока, стремившегося этой ночью влиться в море.

За дверью внезапно послышался шум, какие-то голоса. Быстрый стук по филенке — и в комнату вошел Кадал, притворив за собой дверь. Он смотрел настороженно, словно его посетило дурное предчувствие.

— Горлойс? — спросил я.

Он сглотнул, а потом утвердительно кивнул.

— Что ж, впусти его.

— Он спрашивал, виделся ли ты с королем. Я сказал, что ты приехал всего пару часов назад и просто не успел ни с кем повидаться. Я поступил верно?

— Бог руководил тобой, — улыбнулся я. — Пусть он войдет.

Горлойс стремительно вошел, и я поднялся, чтобы поприветствовать его. Мне подумалось тогда, что он переменился не меньше Утера; его крупная фигура согнулась, и впервые за все то время, что я знал его, я сразу заметил, что он стар.

Он оставил приветствие без вниманья.

— Ты еще не в постели? Мне сообщили о твоем приезде.

— Едва не опоздал на коронацию, но все-таки увижу ее. Может, присядешь, милорд?

— Благодарю, нет. Я пришел просить тебя о помощи для моей супруги, Мерлин. — Из-под седых бровей стрельнули быстрые глаза. — Да уж, никто не в силах догадаться, что у тебя на уме, но ты ведь слышал, не так ли?

— Ходят слухи, — осторожно начал я. — Но вокруг Утера всегда ходят слухи. Я не слышал, чтобы кто-нибудь отважился возвести хоть слово напраслины на твою госпожу.

— Пусть только попробуют, клянусь господом! Впрочем, я не из-за этого пришел к тебе посреди ночи. Здесь ты мне не в силах помочь… хотя, не исключаю, что ты единственный, кто способен вразумить короля. До конца церемонии к нему не подобраться, но если бы тебе удалось уговорить его отпустить нас назад в Корнуолл, не дожидаясь окончанья празднеств… Ты сделаешь это для меня?

— Если смогу.

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Учитывая нынешнее положенье дел в городе, трудно сказать, кто тебе друг, кто враг. Утеру нелегко противоречить. Но ты мог бы… и, что важнее, ты осмелишься. Ты — сын своего отца, и ради моего старинного друга…