Пряди о Боре Законнике

— Мать их так! — сердито прохрипел я. — Фрам!

Гибберлинги продолжили наступление. Когда между нами оставалось не более пяти шагов, я предпринял новый маневр.

— На щит!

Через несколько секунд первый гибберлинг был переброшен за спины медвеухих. Потом второй и третий. Они ловко перелетали через голову дикарей и отчаянно атаковали сзади.

Дружный строй противника распался. И хоть я находился почти что в самой близости от варваров, но всё одно решился на выстрел.

— Молния!

Любопытно наблюдать, как в доспехах обёртыша почти мгновенно возникает аккуратное чёрное пятно. И тут же из его спины отрывается немалый кусок мяса. Так действует моя зачарованная стрела.

— Молния! — произношу я снова, и следом мчится вторая.

Секунда и наземь валится ещё одно тело.

Обёртыши попятились назад. А буквально через несколько секунд они в панике рванули к лесу.

Добивать противника — дело, конечно, последнее… неблагородное… Но что мне до этого. Ещё два выстрела и ещё два трупа.

Вот такая первая победа. Чуть позже была следующая… и следующая… Слух о нашем отряде вскоре распространился среди всех медвеухих.

Но толку от этих кровавых сражений, коли мы, ни на пядь не продвинулись в переговорах. А всё потому, что их просто не было…

И вот мы, который день сидим на берегу Круглого озера, стережём тропы на юг, чтобы медвеухие не могли тайком проникнуть к джунскому порталу, где гибберлинги обосновали заимку — временный лагерь. Наш отряд вырос до полутысячи особ… А толку никакого. В зиму мы входили без мира.

Снаружи шатра затянул дождь. Его липкие плети безразлично стегали деревья и голые кусты. По слухам, через неделю должны были начаться первые заморозки… А там зима.

Скорее всего, нам придётся покинуть Мохнатый остров и возвращаться уже весной. Ну, а если так… то свою миссию я провалил, чтобы там не говорил Старейшина.

Под тихий шелест в голове подобных мыслей, я неспешно потягивал тёмный эль привезенный из Гравстейна, и хмуро глядел на небо…

2

— Кто там?

Голова была тяжёлой. Наверное, перебрал я с элем, надо бы силёнки рассчитывать…

— Господин Бор, — послышался голос Крепыша Орма (их «росток» приехал в наш отряд пару недель назад), — к нам прибыли Сутулые со своей группой.

Вставать не хотелось: на дворе глубокая ночь. Сыро, промозгло, противно… Так хорошо пригрелся под тёпленькой шкурой, а тут надо вылезать в этот холод… Твою-то мать! Принесла нелёгкая!

Но вместо ворчания, я произнёс следующее:

— Зови их сюда. Остальных накормите, обогрейте… В общем, приютите, как полагается.

Сам встал, вышел наружу помочиться под кустик.

Процесс затянулся. Ощущение такое, будто откупорил бочку, и из неё льётся уже целый час. А потом ещё дольше пытался стряхнуть последние капли, глядя при этом в беззвездное небо. Вернувшись в шатёр, я поджёг зачарованные стрелы, соорудив из них по уже заведённой привычке небольшой костерок, и стал протягивать к огню озябшие ладони.

Через несколько минут внутрь вошли Сутулые. Их было трое. Сестра присоединилась к изысканиям братьев ещё в конце лета.

— Чего по ночам бродите? — сурово спросил я у гостей.

— Да так… Торопились добраться до вас. Боязно как-то в лесу ночевать. Медвеухие, будто вездесущий ветер: куда не пойдёшь, везде они.

Крепыши принесли еду и небольшой бочонок с элем. Мой-то уже был осушен.

— Нашли чего? — с ленцой в голосе поинтересовался я.

Ответил старший брат Сигтрюгг. Он жестом показал остальным своим сородичам на еду, мол, приступайте, а сам, взяв в руку кружку, зачерпнул из бочки эля.

— В этот раз мы прокрались к Пещерам.

Я аж присвистнул. Это же надо, какие отчаянные ребята! Даже мы ещё туда не совались.

Пещерами называли лесистые горные склоны в центре острова. Обрывы, узкие отроги, провалы — вот не весь перечень опасных мест, щедро наличествующих там. И это, кроме того, что там обитали кланы медвеухих. Для них Пещеры были своего рода природными укрытиями, в которых они с давних времён создавали эдакие поселения. Или, как именовали их гибберлинги — городища.

— Мы облазили почти весь остров в поисках метеоритного железа. Кроме, разве что, священных земель на севере. Вот решились поглядеть на Пещеры, — проговорил Сигтрюгг.

Он мигом осушил кружку и взялся за вяленую рыбу.

Я не стал торопить Сутулых с дальнейшим рассказом. Пусть вдоволь насытятся. Не прилично мучить гостя расспросами, пока он голоден.

Спустя некоторое время семейка Сутулых продолжила своё повествование.

— В местных породах нет никаких признаков метеорита…

— Даже в Пещерах?

— Даже там, — кивнул Сигтрюгг. Он пытался выковырять из своей лохматой бороды мелкие косточки рыбы. — Зато «драконьего стекла» там хоть отбавляй! Эльфийские учёные его называют обсидианом, а вы, канийцы — «Слезами Нихаза».

Я пожал плечами: мне без разницы кто да как прозывает какие-то камни. Кстати, когда-то на Безымянном острове мне их приходилось искать.

— Мастера из числа эльфов способны создавать из него такие поделки, что аж ахнешь! Например, сосуды для всяких благовоний, или фигурки животных, бусы…

Я чуть улыбнулся. Камни меня не очень интересовали. Будь то лазурит, или обссс… не выговоришь! В общем, слушал я вполуха. Ну, нашли «драконий камень», да и Нихаз с ним!

— Ну, а вообще, есть какие-то подвижки с метеоритным железом? В Арвовых предгорьях, на Урговом кряже, и даже на Стылом острове его нет. Выходит так? Или плохо искали?

— Чего же сразу плохо? Ни на одном из этих островов его точно нет. Как и тут, на Мохнатом острове…

— Остаётся Нордхейм?

— Возможно… Но есть кое-что непонятное… я бы сказал загадочное.

Сигтрюгг наконец вытянул все косточки и вновь потянулся к кружке.

— Дело обстоит так: в Пещерах найдены образцы руды… У нас сложилось такое впечатление, что она плавилась в огне. Причём, в огне огромной мощи!

— И что это означает?

Старший брат Сутулых пожал плечами, но тут слово взяла его сестрица:

— Я приметила, что от той красно-чёрной руды веет… какой-то неясной силой… Да, именно силой.

Гибберлинги удивлённо посмотрели на неё. Вот так заявление!

— А ещё наличие обсидиана, — продолжала сестра.

— И что не так? — спросил я, не понимая смысла её слов.

— Как образуется «драконье стекло»? В результате остывания… даже закалки — так, наверное, правильнее… расплавленной породы. Настолько быстро это происходит, что порода просто не успевает…

— Где ты такого наслушалась? — недовольно проворчал Сигтрюгг.

— Внимательно читала Теофраста ди Плюи. Его «Трактат о камнях». А вы знаете, что «драконий камень» назвали в честь Обсидия ди Делиса, который первым…

— Ладно уж, ладно! Начнёшь сейчас поучать, — недовольно отмахнулись братья.

— Постойте! — вмешался я. — Дайте сложить до кучи… То есть, вы говорите, что сначала был… какой-то яростный «огонь», расплавивший вашу руду… а затем…

— А затем и закалка холодом, — пояснила сестрица Сутулая. — Поэтому подле Пещер так много «драконьего камня». А руда… она лишь подтверждает нашу догадку об «огне большой мощи». Да плюс ещё те странные эманации…

— Во! Началось! — отмахнулся Сигтрюгг. — Эманации и прочая лабудень… Главное в наших поисках — метеоритное железо!

Дальнейшие разговоры стали напоминать пустопорожние переливания. Я не стал их поддерживать и, сославшись на усталость, лёг спать.

Утром, впервые за эту неделю, выглянуло солнце. Во время завтрака прибежал Крепыш Стейн, который сообщил о прилетевшей почтовой сове. Он протянул мне послание и тут же присел рядом, явно собираясь перекусить.

Читать мне по-прежнему было затруднительно. Наверное, понадобилось с десяток минут, чтобы я смог осилить текст.

В нём сообщалось, что к дозорным на востоке прибыли переговорщики от обёртышей.

— Не может быть! — удивились все, кто сидел рядом.