Куда уходит вчера

Постамент был пуст.

— Кажется, получилось, — произнёс Вемкамтамаи, глупо улыбаясь. Самому Ривллиму не верилось, что можно избавиться от череды видений, что преследовали их последние сутки. Но — вот оно! — на небе то, правильное солнце, под ногами — лужайки, кое — где украшенные собранным в кучи мусором. Неужели, подумал он.

Фиар нерешительно оглядывалась — словно от неловкого движения неожиданно возникший мир мог осыпаться и исчезнуть, оставив их увязшими в прежней трясине. Но мир, похоже, был крепок. Девушка провела ладонями по голове и едва слышно вздохнула.

— Луна восходит, — заметил воин, остальные со страхом подняли лица к небу.

— Не знаю, что делать, — признал ольт. — Стоять просто так нельзя. Иначе… — он указал на большой медный диск, выплывавший из — за деревьев.

— Трое должны вернуться домой… — повторил Ривллим и молот ольта отозвался весёлой желтоватой вспышкой.

— Ты хочешь сказать, — медленно произнёс воин, — что вернулся домой?

Целая серия вспышек — слабых и сильных; они, несомненно, несли в себе ответ, но какой?

— Это легко проверить, — Вемкамтамаи взял молот в руку и медленно повернулся. Когда молот указывал в сторону постамента, он начинал светиться особенно ярко.

— Ну что же, — ольт осторожно подошёл к постаменту и положил на него Хрустальный Свет. Молот ярко засветился… и горел не переставая.

Из середины постамента в небеса поднялся слабо светящийся зеленоватыми искрами столб воздуха. Ривллим взглянул на Фиар. У той в душе явно происходила жестокая борьба. В конце концов девушка приняла решение и, со вздохом освободив Чёрный Дождь от чехла, подошла к постаменту. Долго смотрела на оружие и, привстав на цыпочки, водрузила рядом с молотом.

Булава немедленно отозвалась, и сероватые полосы вплелись между светящимися зелёными струями.

— Ну что же… — Ривллим извлёк меч, положил его на вытянутые руки и в последний раз поклонился клинку. После чего осторожно положил между молотом и булавой. Яркий радужный вихрь взвился к небесам. Путешественники отступили на шаг, глядя то на постамент, то друг на друга. Взгляды были вопросительными.

— Вемкамтамаи, — произнёс Ривллим, не поворачивая головы. — Как тебе это удалось?

Ольт довольно улыбнулся.

— Я вспомнил Оазис. Тебе было сказано, что сила, дарованная Хранительницей, останется с тобой. А Владыка Времени поклялся, что те, кто готов пожертвовать самым дорогим, могут раз в жизни рассчитывать на его помощь. А для него нет преград ни в пространстве, ни во времени… — ольт замолчал.

Фиар и Ривллим переглянулись. И не осмелились спросить, чем ольт пожертвовал.

— Смотрите! — Ривллим поднял голову. — Что — то происходит.

Он был прав.

Небосвод пришёл в движение. То, на что уходили часы и сутки, теперь происходило в несколько секунд. Звёздный купол принялся вращаться — стремительно, но размеренно, словно стрелки хорошо отлаженных часов. Проносились луны, показывались и пропадали за горизонтом звёзды. Восходило, поднималось к зениту, скатывалось вниз и пропадало солнце. Сутки проходили за полминуты. Зрелище было и жутким, и величественным. Невозможно было оторвать взгляд…

Хрустальный Свет поплыл, потёк, взорвался облачком искр и втянулся в радужный вихрь. Ещё несколько мгновений, и его примеру последовала булава. Меч исчез последним. Небосвод постепенно замедлял вращение; радужный вихрь, однако, не унимался. Наконец, всё застыло — зрелище было страшноватым. На севере царила ночь; южная часть неба была освещена закатом. Все три луны были разбросаны по небу, фазы их были самыми одинаковыми: тоненький серпик стареющей луны.

— А как же мы? — тихо прошептала Фиар, сжимая ладонь Ривллима.

Никто не ответил. Все продолжали ждать, глядя на весело вращающуюся воронку, что касалась постамента и уходила в безбрежную высь.

Воронка замедлила вращение и угасла. Последние искорки метались в вышине — и исчезли, одна за другой.

Постамент засветился. Три его стороны сменили цвет; одна стала светло — серой, другая — почти чёрной. Третья, ближайшая к ольту, стала отливать зеленью.

От светящихся каменных граней протянулись полосы света. Скользя по — над травой, они расширялись, становились всё ярче, и вскоре их границы потерялись из виду. Путешественники отшатнулись, собравшись в узкой полоске между зелёной и белой полосами.

— Похоже, это намёк, — заметил ольт. — Видимо, нам придётся разойтись. Очень жаль. Если только…

Он осторожно вошёл в зелёную полосу и вгляделся в горизонт.

— Верно! — воскликнул он со смехом. — Всё верно. Город мой цел и невредим; нашествие обошло его стороной. Как жаль, что я не смогу посмотреть на него нормальными глазами…

Он вернулся на узкую «нейтральную» полоску и встал, потирая руки и глядя на остальных.

Ривллим тоже сделал шаг, окунаясь в светящуюся молочную белизну. Повернулся к горизонту… Вот он, Меорн! Город лежал как на ладони. Всё было знакомо в нём — очертания каждой стены, каждой дерево на подходах к нему, каждый камень на дороге. Ностальгия захлестнула воина, и он едва не бросился вперёд со всех ног. Пересилив себя, он вернулся и кивнул, улыбаясь.

— Ты прав, Вемкамтамаи. Я тоже видел Меорн — мой Меорн…

Фиар решилась последней. Перепрыгнув — у самого постамента — текущий и клубящийся млечный поток — она осторожно шагнула в стелющуюся полосу мрака и недоверчиво вгляделась в него.

Её ликующий вопль едва не сбил остальных с ног. Фиар, одной ногой оставаясь в чёрной полосе, повернулась к Ривллиму и поманила его пальцем.

Воин оглянулся и ольт кивнул ему.

Ривллим медленно приближался к Фиар. На губах её играла счастливая улыбка. Как редко он видел её, не окрашенную недоверием, не приправленную ядом… Девушка молча сделала шаг навстречу и протянула руки. Браслеты продолжали светиться — так же, как в тот, первый день.

Ривллим опустил ладони на браслеты, и девушка вздрогнула.

Тихо щёлкнул металл.

Фиар сделала шаг назад, осторожно сняла оба браслета. Прижала их к груди, отвернувшись от Ривллима и задумавшись. Затем повернулась к нему лицом и подняла ладони вверх. На каждой лежало, продолжая источать неровное сияние, зловещее украшение

Девушка затаила дыхание и сосредоточилась.

Браслеты ярко засветились. Вначале красным, затем оранжевым, жёлтым и, наконец, ослепительно белым сиянием. Прикрыв глаза ладонью, Ривллим отступил на шаг — ему показалось, что Фиар намерена расплавить их.

Когда он отнял ладонь от глаз, Фиар протягивала ему браслеты. Они неуловимо изменились — в чём именно, воин не смог понять. И светились по — другому — не болезненным желтоватым светом, а холодными синими искорками.

— Не бойся, — Фиар улыбнулась, прищурив глаза. — Возьми.

Ривллим протянул ладони и замер, не решившись прикоснуться к браслетам.

— Возьми, — Фиар не двигалась с места. — Подаришь дочерям.

Ривллим вздрогнул, словно его обожгло плетью, и взял предлагаемое. Браслеты оказались лёгкими, несмотря на размер и материал. В его ладони они продолжали подмигивать крохотными синими огоньками.

— У меня нет дочерей, — он поднял глаза на Фиар. — Ты знаешь это.

— Будут, сайир! — она рассмеялась. — Непременно будут!

Мгновение, которое она продолжала смотреть ему в глаза, длилось долго и никогда не забывалось. В конце концов, Фиар подмигнула и повернулась лицом к уходящему вдаль чёрному полотну. В глубине его воин успел различить очертания близких горных пиков — и огоньки, горящие на их склонах.

Девушка, отступив на шаг, неожиданно разбежалась, и прыгнула вперёд — словно не в воздух, а в воду.

В полёте очертания её потекли, изменились; чёрная одежда с треском разорвалась и искрящимися клочьями разлетелась во все стороны.

Время замедлило свой бег для Ривллима. Он видел, как Фиар вытягивается, как из тумана над ней показываются крылья, как тело её раздаётся в стороны и теряет всякое подобие человеческого.