Золотой, Небесный Триллиум (сборник)

Майкайле стало не по себе.

— Он в кабинете, госпожа, — проговорила она.

«А девочка, кажется, чем-то взволнована», — заметила Харамис.

— Разве он не знает, что я вернулась?

— Конечно, знает, — заверила Майкайла, — и могу вас уверить, жаждет вас увидеть, когда вы будете в состоянии спуститься вниз.

— А почему он не удосужится перетащить свое ленивое тело сюда? — с раздражительной требовательностью произнесла Харамис. «Неужели ему непонятно, насколько я больна?» — добавила она про себя.

Энья пробормотала что-то по поводу предстоящего обеда и поспешила выскользнуть из комнаты, бросив напоследок взволнованный взгляд в сторону своей хозяйки.

«Что это с ней приключилось? — удивилась Харамис. — И почему они все так странно себя ведут?»

— Госпожа, — после неловкого молчания заговорила Майкайла, — разве вы забыли, что обратили господина Узуна в арфу? Он ведь не может вскарабкаться по лестнице; он даже не в силах самостоятельно сдвинуться с места.

«Во имя Цветка! — мелькнуло в голове у Харамис. — Я и впрямь об этом забыла. Но как бы то ни было, я не собираюсь это вслух признавать и не допущу, чтобы со мной обращались как с выжившей из ума старухой».

— Что ж, скажите тогда слугам, чтобы перенесли его! — категорическим тоном заявила она.

— Прямо сейчас?

— Да, именно сейчас!

— Как прикажете. — Майкайла сделала реверанс и вышла.

«Удастся ли когда-нибудь добиться, чтобы в этом доме что-то делали, не вступая в пререкания?» — раздраженно подумала Харамис.

Ответ на этот вопрос пришел чуть позже. Энья принесла Харамис легкий ужин; та принялась за еду, а леди Бевис сидела рядом и присматривала за своей подопечной. Дверь спальни оставалась открытой, и не составляло никакого труда расслышать доносившиеся из коридора голоса.

— И все-таки мне не кажется, что это удачная мысль. — Голос принадлежал какому-то юноше, но Харамис не смогла узнать говорившего.

— Так распорядилась сама Великая Волшебница, — ответила Майкайла таким тоном, что сразу же стало ясно: она полностью согласна с собеседником.

— Но мы ведь уже перенесли арфу по лестнице и нигде ничего не задели. — Это, по-видимому, произнесли та самая стражница, которую король послал сопровождать Харамнс. Как ее там зовут? Ах да — Нелла. Или что-то в этом роде… — Так что же еще может нам помешать?

— Арфа — инструмент очень деликатный, — объяснял молодой человек. — Мы Узуна ни разу не передвигали с места уже много лет. Он все время стоял там, в кабинете, и теперь перемена в температуре и влажности воздуха может ему сильно повредить.

— Мне безразлично, чем все это грозит. — «А это не кто мной , как сам Узун», — догадалась Харамис. Тембр речи соответствовал звучанию струн арфы.

Затем вдруг раздался глухой звук удара.

— Осторожнее! — воскликнули разом три голоса: два человеческих и один — арфы.

— Простите, — произнес голос Неллы, — но меня ведь никто не предупредил, что она разговаривает.

— А ведь твои струны, Узун, уже расстроились, — заметил юноша. — Я же говорил тебе, что в коридорах слишком холодно.

— Ты вполне можешь меня подстроить, когда мы окажемся в спальне госпожи, — спокойно ответил оддлинг.

Теперь уже и Харамис не могла не заметить, что арфа расстроена. «Эта неуклюжая стражница наверняка его уронила», — решила она.

— Мое место — рядом с госпожой, — продолжал Узун, — несмотря ни на что.

Харамис начала смутно припоминать, как когда-то была с ним в горах (или это ей просто-напросто приснилось?). В тот раз он совсем промерз и едва не умер.

Наконец арфу втащили к ней в комнату.

— Вот он, госпожа, — сказала Майкайла, — где вы хотели его разместить?

Харамис кивнула направо:

— У изголовья.

— Но ведь это прямо перед решеткой отопления, — заспорил юноша, — такой сильный перегрев может вызвать в корпусе арфы трещины.

— Он же долгие годы простоял у камина, — возразила Майкайла.

— Да возле камина, но не вплотную к нему!

— Хватит! — оборвала Харамис. — Я уже устала от ваших пререканий. Разместите его вон там, настройте и оставьте нас.

— Хорошо, — вздохнула Майкайла, и они осторожно поставили арфу в указанное место.

Юноша вытащил замотанный в собственный пояс ключ для настройки и с осторожностью принялся подтягивать струны. Харамис сдвинула брови, стараясь сообразить, кто же это такой. Лицо явно знакомо, но она не припоминает, чтобы он был среди ее слуг; у нее, кажется, вообще нет слуг-людей и никогда не было. Но Майкайла явно разговаривает с ним свысока. Не наняла ли девчонка в отсутствие Харамис новых слуг?

«Сколько же времени меня здесь не было? — пыталась она сообразить. — Надо спросить Узуна, когда мы останемся одни».

Казалось, эта нудная процедура растянется на целый год, но вот Узун наконец снова настроен.

— А теперь оставьте нас — все, — приказала Харамис. Нелла поклонилась и быстро вышла из комнаты; она и так все время стояла возле двери с таким видом, будто присутствует здесь из одолжения. Бевис взяла опустевший поднос Харамис, сделала реверанс и элегантно удалилась. Майкайла задержалась, чтобы ласково похлопать по корпусу арфы, и тоже последовала за Бевис, однако в дверях остановилась, явно ожидая молодого человека. Тот провел ладонью по верхней перекладине корпуса арфы, озабоченно сдвинул брови и прошептал:

— Извини, Узун.

Затем парень присоединился к Майкайле, и они вместе вышли.

— Кто он такой? — с досадой в голосе спросила Харамис. — Что, эта девочка наняла дополнительных слуг, пока меня тут не было? Кстати, сколько прошло времени с тех пор, как я уехала? И продвинулась ли она хоть чуть-чуть в обучении?

— Я рад от всей души, что вы благополучно вернулись, госпожа, — ответил Узун. — Я так боялся, что никогда уже больше не смогу увидеть вас снова — вернее, что никогда больше не услышу вашего голоса.

— Я тоже безмерно рада тебя видеть, — произнесла мгновенно обезоруженная Харамис, — ты ведь старейший из моих друзей. Но скажи же, наконец, что тут происходило, пока меня не было?

— Ничего особенного, — ответил он. — Я обучал принцессу Майкайлу магии, и она изрядно преуспела. За это время она успела прочитать все книги вашей библиотеки и отлично научилась глядеть в воду. В качестве тренировки я поручал ей смотреть, как там у вас дела, через каждые пару дней.

— Так, значит, вот каким образом она узнала, что я подъезжаю, и вышла навести мост, — задумчиво проговорила Харамис. — А ламмергейеров она вызвать может?

— Да, я в этом абсолютно уверен.

— Похоже, она сильно выросла из того платья, которое для нее сшили, с тех пор как уехал Файолон… — Харамис неожиданно умолкла: она вдруг вспомнила, кто этот юноша.

— Это ведь был Файолон, верно? — требовательно спросила она. — Как он опять тут оказался?

— Вы, наверное, помните, — помедлив, произнес Узун, — что как раз перед вашим отъездом лорд Файолон нечаянно вызвал снегопад в Цитадели.

— Да, отлично помню. — Харамис вдруг восстановила все события тех дней. Конечно, между ними существовала связь, и сегодня она наверняка уже стала неразрывной! — Да как ты мог допустить такое? — в ярости воскликнула она.

— Майкайла по-прежнему девственна, — твердо ответил Узун, — и я абсолютно уверен, что и Файолон тоже. Их связь чисто эмоциональная, и установилась она — прочно установилась — еще за пять лет до того, как вы предприняли столь неразумную попытку ее разорвать.

У Харамис перехватило дух. Никто еще не осмеливался разговаривать с нею в таком тоне на протяжении почти двух веков.

— Их связь восстановилась через десять часов, — продолжат оддлинг, — а из того, как каждый из этих детей описывал свою боль, мне стало абсолютно ясно, что она совершенно не затрагивает нижних центров. Не думаю, чтобы вам вообще когда-либо удалось бы ее разорвать навсегда без энергичного содействия со стороны их обоих. А уж в том, что вам не удастся сделать это сейчас, я абсолютно уверен. Вы отсутствовали более полутора лет, и я очень долго обучал и Майкайлу. и Файолона.