Владигор и Звезда Перуна

К вечеру Владигор отпустил айгурских старейшин, прибывших просить за пленных, по-прежнему томящихся в Селочи. Он пообещал отпустить всех, кто поклянется до конца своих дней не поднимать меча на синегорцев и не зариться на сопредельные территории Братских Княжеств. Старики заверили князя, что отныне быть по сему. Они передали Владигору решение совета старейшин, которое прекращает пожизненные полномочия верховного айгурского вождя. Вождь теперь будет избираться ежегодно, в начале осени, и править не долее чем до конца следующего лета. При особых заслугах перед айгурским народом вождь может быть избран на второй срок, но не ранее чем через год. Стан верховного вождя будет теперь располагаться у восточных отрогов Рифейских гор. Ущерб от грабительского похода, который предпринял самозванец Салым, будет выплачен полностью и не позднее нынешней зимы.

Старейшины держали речь с достоинством, без подобострастия, но и без обычной айгурской заносчивости, которой отличались бывшие посланники Ахмала и Рума. Владигор выслушал их благосклонно и тут же повелел воеводе Ждану отозвать синегорское войско, все еще находившееся в пределах айгурских земель.

Покончив с делами, он предложил старикам разделить с ним трапезу. Те как можно деликатней отказались, сославшись на спешку. Владигор не стал их уговаривать, понимая, что тем сейчас не до пиров.

Перед сном князь поднялся к сестре Любаве.

— Ждана только что отправил, — сообщил он ей и заметил, что мимолетная тень пробежала по лицу сестры. Сердечная привязанность княжны к синегорскому воеводе давно ни для кого не была секретом. — Не волнуйся, через три-четыре дня воротится.

Любава, смутившись на мгновение, поцеловала брата и улыбнулась:

— Что ни день, то кто-то уезжает. Чуча твой пропал куда-то, неделю его не видела.

— Чуча опять в подземном хранилище рукописей все свое время проводит, — тоже улыбнулся Владигор. — Ему теперь не до нас. Летопись пишет. Да ведь и ученики у него появились, два маленьких груна. Каждое слово Чучи ловят, любое его желание предугадывают. Может, и впрямь удастся ему подземельщиков вновь объединить.

— Вчера вот Дара проводили с Евдохой, — промолвила Любава. — Где они будут теперь, в Белом Замке?

— Навряд ли, — ответил князь. — Их Зарема увела куда-то. Какое-то время затворниками будут. Тут уж ничего не поделаешь, так надо. Дару в жизни столько еще предстоит совершить, что без учения не обойтись. Я вон тоже у Белуна три года безвылазно провел.

— Неужели целых три года? — ахнула Любава. — Как долго! А я к мальчику уж и привыкнуть успела. Как он на Ольгу похож… — произнесла она задумчиво и замолчала.

Владигор усмехнулся невесело:

— Ты первая сказала, что он на Ольгу похож, а не на меня.

Любава повернулась к нему, слезы жалости блеснули в ее глазах. Она нежно, как в детстве когда-то, погладила брата по голове и промолвила:

— Бедный мой Владий, опять ты остался один.

— Знаешь, Любавушка, — ответил он, мягко отстраняя ее руку, — у меня такое чувство, что не умерла Ольга. Вот говорим мы с тобою, а мне кажется, что она весь наш разговор слышит. Видно, всю жизнь мне с этим чувством прожить суждено. Случись чего, я не только твою заботу буду ощущать, но и ее тоже.

Он тяжело вздохнул, подошел к окошку и распахнул его настежь. В горницу влетел свежий запах реки Звонки, аромат Ладейной рощи и ближних лугов. Ночное небо было усыпано яркими звездами. Владигор отыскал среди них серповидное созвездие Перуна и долго смотрел на него. Одна из звезд светила особенно ярко. И Владигор даже не удивился, осознав, что ее мерцание в точности повторяет биение его сердца.