Инфернальная команда

— Ну чего пришибились, братцы? Элементарная магия трансформации. Пока вы ночами дрыхли как сурки, Ши-Муль-Алан-д-Тик времени даром не терял, а приобщался к основам магии этого мира и, скажу вам без ложной скромности, кое в чем очень даже преуспел. — Шмультик обвел присутствующих взглядом триумфатора. — Мой план прост и гениален: Гвен отдыхает в сторонке, а я тем временем, надев его личину, принимаю участие в турнире. Результат гарантирован, поскольку ни один из претендентов не обладает моими возможностями ни физическими, ни умственными…

— Но это же не честно! — возмутился юноша. — Ты сделаешь всю грязную работу, а я пойду под венец?

— Видишь ли, Гвен, по ряду причин потомок древнего инфернального рода не может за тебя еще и жениться, — перетекая обратно в образ цыганистого типа, плоско пошутил демон. — А насчет своей чести и гипертрофированного достоинства можешь не париться — хочешь когда-нибудь стать королем, доверься профессионалам и в этом случае тебе придется запрятать свою совесть куда подальше, иначе всем нам наступит полный кирдык и никакой екарный бабай не поможет.

— Гвенчик, кончай кочевряжиться, — встрял в разговор Мандрагор, не в меру разволновавшийся перспективой возможного отказа юноши воспользоваться услугами профессионалов. — Хоть я эту демоническую харю и сам на дух не перевариваю, но на сей раз Шмуль глаголет истину. Ты видел, сколько народу скопилось у стен столицы, а сколько еще в самом городе?… Бесчисленные мильоны, среди которых обязательно найдется кто-нибудь сильнее, умнее и удачливее тебя. Конечно, для нас ты как для матушки ее любимое дитя — самый лучший, красивый и дорогой, но если посмотреть объективно…

Философские рассуждения корня грозили завести его в такие немыслимые дебри казуистически-демагогических измышлений, из которых Гвенлину и Шмультику пришлось бы совместными усилиями долго и упорно вытаскивать товарища. Но юноша вовсе не был намерен выслушивать мудреный бред всяких магических личностей на предмет собственной несостоятельности, и он в резкой форме прервал его выступление:

— Кончай рассусоливать, деревянный! — И, обратившись к демону, безапелляционно заявил: — Буду сам завоевывать руку Илейн.

— Отлично! — одобрил решение товарища Шмультик. — Значица, ты у нас мастер на все руки от скуки? Конечно, герою, завалившему адскую псину, негоже перепоручать свою работу какому-то инфернальному проходимцу. В таком случае, дружок, давай проведем небольшое тестирование. Как тебе известно, одним из видов состязаний будет бросание костей. — С этими словами хитроумный демон извлек из кармана дюжину обыкновенных игральных костей, положил их на стол и предложил: — Выбирай шесть штук по своему усмотрению.

Гвенлин нерешительно отобрал шесть кубиков, остальные сгреб рукой Шмультик. По сигналу Мандрагора оба бросили кости. Юноша набрал пятнадцать очков, у демона выпало тридцать шесть. Повторный бросок вновь принес Шмультику максимальное количество очков, а Гвену всего лишь двадцать одно. Третья попытка вновь закончилась сокрушительным разгромом окончательно сникшего молодого человека.

— Ну что, паря, убедился? — сгребая кости со стола, торжествующе спросил потомок инфернального рода. — Может быть, в шахматишки заодно перекинемся? Ты хотя бы слона от ладьи отличить сможешь? А ведь там придется играть и в эту мудреную игру, а не только метать пудовые камни на дальность.

— Вообще-то я умею играть в шахматы, — не очень уверенно произнес Гвенлин. — Конечно, мастер Моргелан кое-чему обучил меня…

— Славно, очень славно! — Восторженно воскликнул демон. — Тогда сразимся. Играешь белыми, даю тебе фору ферзя. — Неожиданно на столе из ниоткуда появилась шахматная доска с уже расставленными на ней фигурами, клетка рядом с черным королем, где должен был находиться ферзь пустовала. Напялив на нос огромные круглые очки с толстенными стеклами, Шмультик радостно потер ладошки. — Нуте-с, милостивый государь, начнем. Давненько я не брал в руки…

Гвенлин, как ему самому казалось, превосходно начал партию, выдвинув вперед пешки и выведя своего ферзя и слона на ударные позиции. Однако как только все было готово для сокрушительного удара, откуда ни возьмись, вынырнул вражеский конь, слопал неприкрытую пешку и поставил мат запертому своими же фигурами белому королю.

— Однако партия, сэр! — Громко констатировал Шмультик, дав легкого щелчка по темечку Мандрагору, откровенно болевшему за Гвенлина и усиленно пытавшемуся что-то подсказать юноше во время игры. — Будь у меня ферзь, молодой человек, вы бы уже давно получили банальный киндермат. Пардон-с, но я подозреваю, что ваш так называемый учитель, несмотря на свой почтенный возраст, не имел ни малейшего представления о таких священных для каждого шахматиста понятиях как: дебют, гамбит, миттельшпиль, эндшпиль и многого другого.

Покуражившись таким образом над проигравшим товарищем, Шмультик стащил с носа очки и подбросил их вверх. Вместо того, чтобы грохнуться об пол и разлететься вдребезги, они на мгновение зависли под самым потолком, затем с легким хрустальным звоном растаяли в воздухе, одновременно с очками пропала и шахматная доска вместе с фигурами.

— Согласись, Гвен, с таким везением в кости и знанием теории шахмат тебе на турнире ничего не светит. Поэтому, стисни зубы и доверься истинным профессионалам, иначе не видать нам прекрасной Илейн как собственных ушей… — Немного подумав, поправился: — Увидеть мы, конечно же, ее увидим, но только после церемонии бракосочетания, когда какой-нибудь более удачливый вьюнош потащит нашу суженую… короче, сам знаешь куда.

— Это на банкет что ли, Шмуль? — полюбопытствовал Мандрагор.

— Совершенно верно, фитонцид ты наш эруленский, на банкет под названием пиршество плоти.

На очередную инсинуацию со стороны товарища Мандрагор как ни странно вовсе не отреагировал, так как не имел представления о том, что означает загадочное словечко фитонцид. Поскольку обращаться за разъяснениями к Шмультику было бы глупо с его стороны — обязательно наплетет, будто фитонцид никакое не ругательство, а вполне приличное слово — корень решил молча перенести выпавшее на его долю испытание, чтобы в один прекрасный момент разбить переполненную «копилку» своих обид о голову самовлюбленного инфернального типа. Немного успокоившись, он задал вопрос Гвенлину: