Восточная Империя [Разорённые земли + Чёрные горы + Мир Арднеха]

Он уставился в открытую шкатулку с драгоценностями, и его голос больше не был голосом увлекшегося мужчины; это был голос властелина Востока.

— Где ты достала это?

Проводив Кэтрин до подножия лестницы, Рольф вернулся в комнату, где ожидали Чап и Лофорд. Там он передал им информацию, сообщенную девушкой. Теперь они смогли набросать на пыльном полу план расположения комнат в покоях как Чармианы, так и констебля, и обычное положение шкатулки с драгоценностями в первых из них. Было и другое, о чем следовало подумать: сколько и где скорее всего будут солдаты и слуги, как запираются двери и окна. Было и еще несколько вопросов, которые следовало задать Кэтрин при следующей встрече.

— И еще одно, — добавил Чап. — Ты действительно собираешься увести девушку с нами?

— Мы приведем ее к патрулю, — сказал Рольф после недолгой паузы. — А там пусть решает Мевик.

Чап медленно кивнул.

— Но если мы не сможем вывести ее отсюда, то не можем и оставить ее, чтобы она смогла ответить на вопросы.

Лофорд хмуро стоял рядом, не зная, что сказать. Рольф заколебался, но только на мгновение.

— Согласен, — пробормотал он, кивнув головой.

Через мгновение Чап продолжил:

— Кстати о женщинах: лучше перестраховаться. Это касается и моей супруги. — Он некоторое время молчал, задумчиво глядя в окно. Почему-то ему не казалось странным, что он все еще называл Чармиану своей супругой. — Меня не волнует, оставим мы ее в живых или убьем.

Остальные ничего на это не ответили. Чап почувствовал, что не может оставить это так.

— Ладно, я знаю, что эта война не личное дело… просто я имею в виду, что убью ее, если решу, что это следует сделать, хотя и не испытываю никакого желания делать это.

Остальные продолжали хранить молчание. Он и сам удивлялся, почему продолжает говорить о ней. Прояснял ли он при этом, значила ли она для него что-либо, или только разжигал подозрения?

Он не сомневался, что теперь Чармиана ненавидит его, что, если только он попадет в ее руки, с ним произойдет нечто ужасное. Что ж, она была такова. Когда-то он тоже ненавидел Чармиану. Теперь же она значила для него не больше, чем ядовитое насекомое, которого следовало избегать или, если представится возможность, раздавить. Рольф с Лофордом безучастно смотрели в разные стороны, несомненно, ожидая, когда Чап закончит непривычно долгую для него речь.

Наконец Лофорд сказал:

— Я рад, что сюда не примешиваются твои чувства.

И Рольф:

— Мы не станем сворачивать со своего пути, чтобы убить ее, если ее не окажется рядом, когда мы будем брать камень. Конечно, если она нас увидит, будет лучше, если лишим ее возможности отвечать на вопросы.

— Само собой, — тотчас ответил Чап. Но он продолжал хмуриться. Странно. Он мог представить себя убивающим Чармиану или почти любого другого. И он не мог себе представить ее мертвой. Да, это было странно.

Они снова занялись разработкой плана. Из всего, что им рассказала Кэтрин, следовало, что трое опытных сильных людей, имея преимущество внезапности, должны были суметь проникнуть в покои Чармианы, сломить сопротивление и завладеть камнем. Когда дойдет до бегства, однако, трудности должны умножиться.

Чап вслух высказал пожелание:

— Если бы только Кэтрин смогла украсть камень и передать его нам.

Лофорд покачал головой.

— Судя по тому, что Рольф рассказал нам, ей не добраться до шкатулки. Чармиана не из тех, кто небрежно обращается с ценностями.

Они продолжили обсуждение, исходя из предположения, что сами проникли в покои и завладели камнем. Теперь возникала проблема единственной детали, требуя решить, что делать внутри.

Чап:

— Может, никто не обратит внимания на несколько вскриков и на небольшой шум. Такого рода вещи в комнатах моей супруги не в новинку.

— Но а вдруг?

— Тогда… Я все думаю, действительно ли констебль положил на нее глаз? Нельзя ли взять ее заложницей?

Они обсудили и эту идею, и другие. Споры продолжались допоздна, пока не были отставлены ради отдыха. Трое мужчин по очереди продежурили остаток ночи.

Незадолго до рассвета Лофорд вышел наружу, якобы для того, чтобы слегка размять ноги и руки. Там, как было заранее договорено с Мевиком, он изложил суть плана, на котором они остановились, жестами, естественными для человека, проснувшегося с легкой ломотой в суставах. Они собирались следующей ночью бежать через крышу вместе с камнем. Он надеялся, что его жестикуляцию заметила одна из огромных птиц, круживших на распростертых крыльях высоко над стенами. Если им повезло, одна или две птицы смогли встретиться с патрулем Мевика этой ночью.

Остаток ночи прошел без происшествий, большая часть следующего дня тоже. Во второй половине дня Кэтрин, как и было условлено, в последний раз пришла к колодцу. На этот раз Рольф не пошел к ней, а скрытно наблюдал из своей комнаты, как она подала незаметный сигнал, означающий, что ничто не требует изменения планов или последних консультаций. Как и ожидалось, свита констебля не выказывала никаких признаков того, что они собираются уезжать. И люди, и животные в дороге много дней и, несомненно, были рады нескольким дням отдыха.

Опустилась ночь, и в маленькой комнатке на нижнем этаже трое купцов, снова преобразившись в воинов Запада, принялись извлекать из своих тюков дополнительное оружие и снаряжение, чтобы распределить его между собой; затем они завернулись в длинные дорожные плащи. Затем им осталось только ждать у окна.

Время еле ползло. Только Чап открыл рот, чтобы спросить:

— Ты уверен, что она придет… — когда появилась Кэтрин; вынырнув из темного проема лестницы, она двинулась через слабо освещенный двор. Она тоже надела длинный плащ, но ее ноги по-прежнему были босы. Рольф надеялся, что для путешествия девушка наденет хотя бы пару сандалий; не было никакой уверенности относительно того, когда они встретятся с Мевиком и остальными и смогут сесть на лошадей.

План требовал, чтобы девушка подошла к ним открыто, словно была послана к троим торговцам с каким-то сообщением.

— Господа, вас просят прийти, — произнесла она тихо, приблизившись к их открытой двери.

— Просят? — эхом отозвался Рольф. В данный момент он не был уверен, играла ли только Кэтрин роль или Абнер или Чармиана действительно захотели увидеть «торговцев».

— Я прошу, — сказала девушка со значением, переводя взгляд от одного к другому. Капюшон ее плаща был откинут, и ее каштановые волосы были распущены. Глаза казались чуть более припухшими, чем накануне.

— Мы всегда готовы заключить сделку, — сказал Рольф, шагнув вперед к порогу и мягко взяв ее за локоть — и для того, чтобы успокоить, и для того, чтобы не дать не подумавши повернуться и сразу направиться обратно: прежде, чем предстать перед такой знатной дамой, трое торговцев должны были потратить некоторое время на то, чтобы задать несколько вопросов, собрать образцы своих товаров и позаботиться о своем внешнем виде. Рука Кэтрин безжизненно замерла в руке Рольфа; можно было подумать, что ему и раньше доводилось иметь дело с рабами, у которых имелись основания считать его хозяином с Востока. До Рольфа дошло, что в известном смысле эта девушка теперь стала его рабыней, его собственностью, и в этой мысли было немного от запретного удовольствия.

Время допустимой в таком случае задержки истекло, и все четверо направились через двор; трое мужчин неторопливо шли впереди.

— Я не смогла узнать больше ничего, что могло бы пригодиться, — шепнула девушка Рольфу, идя вплотную позади него.

— Хорошо. — Он постарался, чтобы его голос звучал спокойно и ободряюще. — Не колеблясь делай то, что я говорю. Мы вытащим тебя отсюда.

Еще мгновение — и они уже поднимались по лестнице здания, в котором проживали Чармиана и констебль. Проходя мимо открытой двери покоев на втором этаже, через которую было видно несколько младших офицеров, играющих за столом, Лофорд сказал, словно продолжая разговор:

— …мы сможем достать то, что потребуется твоей госпоже, если этого нет в образцах, которые мы захватили с собой. Мы готовы услужить знатной даме в любое время дня и ночи… — он понизил голос до неразборчивого бормотания — они миновали дверь и начали подниматься предпоследним пролетом лестницы. Самый верхний пролет, площадка и двери на верху лестницы все еще были вне поля зрения. Завернув за угол и начав подниматься последним пролетом, они увидели наверху часового. Он холодно глядел на них.