На полпути к себе

— Возможно.

— Сделайте это! Прошу Вас! — она падает на колени. — Всё, что хотите, только сохраните ему жизнь!

— Всё, что хочу? — насмешливо приподнимаю бровь, и девушка трактует сей жест превратно.

— Всё, без исключения! Вам... нравится моё тело? Возьмите его!

— Щедрое предложение, — делаю вид, что задумываюсь. — Очень щедрое... Самое любопытное, что совсем недавно женщина, не менее прекрасная, чем Вы, также предложила себя в качестве платы за услугу, но...

— Но? — взгляд Роллены готов померкнуть или воссиять.

— Я отказался. И был прав, отвергая то, что предлагают ВЗАМЕН. Потому как... Настоящий Дар приносится не ЗА, а ДЛЯ... Не стоит торговать телом, сударыня. Даже во благо. Спасённый не поймёт такую жертву и не примет её.

По мертвенному перламутру щёк ручейками потекли слёзы. Я нагнулся и, закусив губу от боли в груди, поднял Роллену с колен.

— А вот плакать не нужно, милая... От рыданий глаза краснеют, а личико опухает, и красота меркнет... Обещайте, что не будете плакать!

— Мне нечему радоваться... — всхлипнула девушка.

— Но и грустить пока рано! Подумайте о чистоте своей души, раз уж тело Вам не удалось сохранить в первозданной невинности...

— Я... я не хотела... я не могла... он был сильнее... он всегда был старше и сильнее...

— Кто?

— Герис...

Занятно.

— Мне жаль, что заставил Вас вспомнить...

— То, что я никогда не забывала? Не жалейте, сударь! Он раскаялся... потом. И даже сделал так, чтобы Шэрол решил... — заплаканное лицо скривилось от старой боли.

— Не продолжайте, — я взял Роллену пальцами за подбородок. — Оставьте то, что прошло, спать глубоким сном в дальней комнате Вашей памяти и думайте о будущем.

— У меня нет будущего, — прошептала она. — Когда голова Шэрола отделится от плеч, я перестану быть... Спасибо Вам, сударь.

— За что? — я удивился. Очень сильно.

— Вы не дали мне совершить ещё одно падение. И не стали смеяться надо мной...

— Я никогда не смеюсь над тем, кто попал в беду.

— И это делает Вам честь... Простите, мне нужно уйти.

— Разумеется...

— Прощайте!

Роллена тихо покинула комнату, а я задумчиво царапнул ногтём полированную столешницу.

Была ли она искренна со мной? Фрэлл её знает... Хотя, эмоциональный фон казался очень даже правдоподобным. Здесь и сейчас. Вдох спустя всё изменится, и место несчастного ребёнка вновь займёт холодная и расчётливая придворная красавица. Да, так и будет. И она возненавидит меня. Возненавидит за то, что я смог на несколько минут приподнять маску с её души... Роллене не нравится то, что прячется в глубинах. Мне... в принципе, всё равно. Честно говоря, если бы всё это происходило год назад, я бы со спокойной совестью оставил события, как есть. Но сейчас... Наверное, во всём виновато волшебное слово «любовь». Прикоснувшись к этому странному чувству, нельзя сохранить в первозданной целостности тщательно взлелеянный цинизм. Не получается. Никак. Они любят друг друга? Очень похоже. И пусть в случае Шэрола любовь смешана с благодарностью за то, что «его сочли достойным внимания», а в случае Роллены — за то, что «её приняли со всеми недостатками»... Я не хочу рвать ниточку, которую они протянули между своими сердцами. Она и так до невозможности тонка...

Как же поступить?

Из коридора заглянул Ксо. Удостоверившись, что девица ушла, кузен тщательно прикрыл дверь и укоризненно цокнул языком:

— И что ты будешь делать ТЕПЕРЬ?

— Теперь? — рассеянно поднимаю взгляд.

— Когда утонул в чужих проблемах.

— Каких проблемах?

— Две исповеди за один день — не многовато ли? — забота выглядит почти искренней.

— В самый раз.

— Только не оправдывай их обоих!

— Не буду... Скажи, её слова правдивы?

— Понятия не имею.

— Я серьёзно спрашиваю!

— Ну что ты привязался?!

— Ответь! — сам удивляюсь своей смелости. Требовать что-то у Ксо... Абсурд! Но кузен уступает моей атаке:

— Зануда... Да, её изнасиловал брат. Лет семь назад. Одержимый приступом страсти.

— Какая гадость!

— Не спорю. Хуже всего, что он не удержал Дар под контролем, и нарушил равновесие, вплетя в её тело своё стремление к удовлетворению похоти...

— Заклинание?

— Неполноценное... Так, ошмётки. Но девочка пострадала.

— Почему же никто...

— Сначала не заметили, а Герису стыдно было сознаваться. Собственно, это до сих пор скрывается. Странно, что Роллена проболталась тебе, — испытующий взгляд исподлобья.

— А потом?

— Потом... Изменения зашли слишком далеко. Стали её частью.

— И ничего нельзя сделать? Не верю!

— Наверное, можно. Однако, это сложное занятие, требующее врачевания не только тела, но и души. И думать забудь! Ты для этого не годишься!

— Я и не...

— По глазам вижу: уже готов осчастливить весь мир! Так вот, я запрещаю, слышишь?!

Он сжал мои плечи тисками пальцев и безжалостно встряхнул меня, заставив взвыть от боли.

— Отпусти...

Хватка стала ещё твёрже.

— Мне больно!

— Я знаю, — ледяным тоном сообщил кузен. — Я хочу донести до твоего беспечного сознания очень простую мысль: не вмешивайся!

— Во что?

— Ни во что!

— Почему?

— Потому! Не прикидывайся глупее, чем на самом деле! Не надо помогать людям, если они сами не желают себе помочь!

— Ксо... Отпусти. Пожалуйста...

Пальцы разжались, но выражение лица стало мягче не стало:

— Что с тобой происходит, Джерон? Куда подевалась твоя извечная осторожность? Ты, часом, не влюбился?

Я вздрогнул, отводя взгляд в сторону. Ксаррон нахмурился.

— Угадал? Только не это... — горький вздох. — Выкинь из головы сейчас же!

— Что?

— Любовь!

— Какую любовь?

— Кто она? — маленькие глазки воткнулись в моё лицо, как иглы.

— Да нет никого... — лепечу, понимая, что ещё глубже вязну в расставленной ловушке.

— Тебе нельзя любить!

— Почему?

— Почему, почему... Потому что это опасно для тебя, в первую очередь! Ты и в здравом уме ухитряешься попасть в самые нелепые ситуации, а уж, одурманенный чувствами... Даже боюсь себе представить, что натворишь!

— Ксо... Я не нарочно...

— А как же! Разумеется, не нарочно! Забудь, прошу тебя! ЗАБУДЬ!

— Я не могу.

— Можешь!

— Как?

— Просто прикажи себе, и всё... Хотя... Ты же не умеешь приказывать, — сожалеет. Почти убедительно.

— Ксо, я буду осторожен...

— Да? — он грустно усмехнулся. — Я наблюдал твою осторожность сегодня. Дважды. Ты поступил глупо и безрассудно, вмешиваясь в чужие дела, однако... Мне понравилось, как ты вёл допросы. И я даже подумываю устроить тебя на работу в... своё ведомство.

— Ты серьёзно? — чувствую, как мои глаза сами собой округляются.

— А что? Будет у нас маленькое семейное дело... Прибыльное, кстати.

— Ксо... Видишь ли... Я, в некотором роде, несвободен...

— Знаю, — он откровенно ухмыляется.

— Магрит проговорилась? — спрашиваю и боюсь услышать подтверждение своих предположений.

— Зачем же? Рогар доложил.

— О чём доложил? — переспрашиваю, думая: уже пора краснеть или ещё подождать?

— О приобретении кой-какого имущества... За казённые средства, между прочим! Так что, в какой-то мере, ты теперь и моя собственность! — ухмылка становится до невозможности довольной.

— Ты... всё знаешь?

— Полагаю, интимные подробности прошли мимо старого больного Ректора, но я узнал достаточно.

— Если ты об этом заговорил... — тщательно подбираю слова. — Скажи, зачем он втянул меня во всю эту историю с наследниками?

— Зачем? Ему ничего не оставалось. Сам посуди: увидев, как легко ты справился в трактире с обученными и не особенно хилыми бойцами, Рогар взял это себе на заметку, и, по прибытии в Улларэд живенько договорился с Лакусом о замене.

— Замене... А почему меня поменяли на Рикаарда? Что он там вообще делал?