Время вспомнить (СИ)

  ― Что еще пишет саг Берф в письме? ― спросила Тайила, когда Доф с Алотой вышли.

  Мейри помолчала, глядя на огонь:

  ― Он пишет, что отъезд откладывается.

  ― Это ведь плохо, да? ― встревожилась Тай.

  ― Плохо. Бесовики странно ведут себя по отношению к нашему Пятихрамью. У нас одних за все время с воцарения Ставленника на престоле не было ни одной попытки осквернить алтарь. Мы думали, что это из-за близости к Берше, которая продолжает угрожать нашей границе, но теперь я уже ни в чем не уверена...Все сложно. Вокруг храма крутятся соглядатаи, но никто не пытается навредить или потребовать чего. Шпионы приходили и раньше - старались затеряться в толпе прихожан, но мы всегда знали, кто из них кто, даже украдкой чистили их от мертвечинки. Но сейчас все по-иному. Учитель боится, что нам не дадут уйти так просто - найдут в чем обвинить. Если захотят, найдутся и те, кто будут свидетельствовать против Пятихрамья, мало ли что мы там натворили - ребенка полечили, а он возьми да помри, еще и трупик предъявят, или, того хуже, сказали что-то нехорошее о короле, ― Мейри грустно усмехнулась. ― Управитель Четырех Сел привечает бесовиков как дорогих гостей. Говорят, что ближе к морю смерть приносящие будут строить свой храм. А нас словно не замечают... Меня это все тревожит. Очень. Учитель отправил письмо не через королевскую почту, а через доверенного человека. Как только ты найдешь работу, хоть в Патчале, хоть за его пределами, я сразу же уеду.

  ― Я бы с удовольствием поехала с тобой, на восток или в Медебр, ― начала было Тай.

  ― Нет, ― отрезала Мейри, но потом, посмотрев на расстроенное лицо подруги, добавила уже помягче, ― Если все образуется, я напишу тебе, когда мы будем в Медебре.

  Вернулись Доф и Алота, и компания села пить чай. Адман Лард с уморительным видом поглощал пирог, ахая и закатывая глаза, Алота смеялась и причитала, что разольет чай, Тайила переживала по поводу непропеченной, как ей казалось, начинки, и все наперебой убеждали ее в исключительном качестве фруктового лакомства. Мейри улыбалась.

  ****

  Мейри

  ― Прочь! Прочь! Уходи! Прочь! ― верещала девчонка.

  Она трясла головой, зажмурившись. Ее кудрявые волосы, разделенные на пробор, взлетали, как крылья встревоженной птицы. Снаружи шатра уже раздавались удивленные возгласы, того и гляди кто-нибудь сунется проверить, что случилось в шатре у гадалки. Мейри торопливо заговорила:

  ― Послушай, я тебе ничего не сделаю. Я пришла, чтобы просить о помощи. Просто посмотри иксид, спроси своих  акай, ― сагиня нарочно употребила котегское слово, которым люди из племени юной гадалки называли пленсов.

  ― Нет! Нет! Выйди! Не хочу!

  ― Я ничего тебе не сделаю. Если я дам тебе слово, что не буду трогать твоих акай, ты разложишь для меня карты? Я заплач у.

  Мейри полезла в кошель и сделала шаг к столу. Гадалка закрыла лицо ладонями, визжа почти в полный голос.

  Чародейка оказалась молоденькой, хорошенькой девушкой, кудрявенькой и пухлогубой. Лишь взглянув на Мейри, она подняла крик. Сагиня не хотела вредить котегке, но сама не была полностью уверена в том, что ее присутствие не повлияет на 'дар' гадалки.

  ― Что происходит? Мисса?

  Мейри обернулась. В шатер вошла женщина лет пятидесяти, одетая в шелковые блузу и штаны, обильно расшитые бисером. Голова женщины была повязана пестрым платком наподобие тюрбана. Вошедшая бросила на Мейри короткий, холодный взгляд и проговорила:

  ― Та-а-ак. И чего это тебе здесь понадобилось, сажеская дочь? Мисса, она тебя обидела?

  Молоденькая гадалка замотала головой и пропищала что-то через сомкнутые ладони.

  ― Я не хотела пугать Миссу, ― миролюбивым тоном объяснила Мейри. ― Я лишь...

  ― Вы, саги, будто бы никогда никого не хотите пугать, ― бросила старшая чародейка, ― только вот получается у вас всегда наоборот. Зачем ты сюда пришла? Поиздеваться над нами? Так мы сейчас кликнем гардов - они у нас прикормленные. Скажем, что выпытывала секреты, доверенные нам горожанами. А гарды пусть отдадут тебя смерть приносящим, на сагов-шпионов у тех сейчас большой спрос.

  ― Боги, ― Мейри подкатила глаза к потолку, ― я всего лишь хотела, чтобы вы разложили для меня иксид.

  ― Для тебя? ― чародейка недоуменно покачала головой. ― Если ты не врешь, то это даже смешно. Ты же сагиня, у вас там есть говорящие с мертвыми, а ты приходишь к бедным гадалкам с ярмарочной площади? Ой, нет. Не подходи ближе, не надо.

  Женщина обошла Мейри по большой дуге и обняла за плечи Миссу, шепча той что-то на ухо. Молодая чародейки кивнула, встала и бочком выскользнула из шатра, избегая смотреть на сагиню.

  ― Мне действительно нужна ваша помощь. Дело в том, что ...― Мейри посмотрела вслед Миссе. ― Вы ведь знаете, что он когда-нибудь сожрет ее? Ее хозяин.

  Гадалка присела за столик, положила перед собой руки, устало взглянула на сагиню:

  ― Мы, по-твоему, совсем недотепы? Мисса - моя племянница. Уж я-то позабочусь о том, чтобы дар ее не сгубил.

  Мейри не сдержалась и хмыкнула.

  ― Чтоб ты понимала! ― взвилась гадалка. ― Тебе сколько? Восемнадцать? Двадцать? Считаешь, что можешь презирать нас, убогих, раз получила от богов чистый Дом? А что делать нам, проклятым? У нас в семье дар почти никого не пощадил. Миссу из-за припадков хотели в селе бершанцам отдать, да я не позволила. Я знаю, что ты скажешь - что саги ее вылечили бы. Да только у сагов в Пятихрамье тоже не приют для попрошаек, на что бы мы жили? Ничего, вот я ей уже и жениха нашла, хорошего, из цеховских, выйдет замуж, ремесло наше бросит, акай от нее и отступятся...Чего головой мотаешь? Ух, саги! Так и посадила бы вас на свое место! Посмотрели бы, как пропускать через себя тьму да видеть мерзость человеческую!

  ― Каждый хозяин себе и своей судьбе.

  ― Это ты, сажеская дочь, судьбы еще не видала, своей, кстати, тоже. Скажу тебе, что от шрамов лучше всего настойка крупнянки помогает, на льняном масле.

  ― Что?

  ― Да ничто. Говори уже, чего тебе разложить. Я-то тебя не боюсь, набоялась уже за жизнь. Да не подходи ты ближе, четыре храма! Что там у тебя стряслось?

  ― Меня ищут. Через междумирье.

  ― По три серебрушке мне и Миссе, мне за гадание, ей за испуг.

  ― Хорошо.

  ― Ишь, какие покладистые саги пошли! Как приспичило, так к нам. Хочешь знать, кто тебя ищет и зачем?

  ― Да.

  ― А что сама не посмотришь?

  ― Не могу.

  Чародейка подняла от карт глаза, посмотрела удивленно:

  ― Что, не умеешь? Никогда бы не подумала. Жизненное течение у тебя вон какое. Захочешь - моего хозяина смоешь, и пикнуть не успею. Так что оставайся там, у входа, присядь на сундук...Надо же, она не может. Измельчали, видно, саги.

  Женщина разложила карты и всмотрелась в расклад. Потом нахмурилась, перемешала картонки, выбрала несколько штук и перевернула их вверх рубашками. Она несколько минут сидела, тихонько покачиваясь, не моргая, зрачки ее сузились.

  Мейри почувствовала чужое присутствие. Она постаралась закрыть сознание для пленсов и вдруг подумала, что чародейка совершенно права: она еще так мало знает о мире, совершает непродуманные, глупые поступки. Почему она поверила, что покопавшись в междумирье, гадалка не ткнет в нее пальцем и не объявит поиск оконченным? Мейри смежила веки, с трудом выдерживая напряжение.

  Раздался глухой стук - это чародейка покачнулась на табурете. Мейри открыла глаза. Гадалка трясущимися руками суетливо собирала со стола иксиды.

  ― Вот, значит, как, ― женщина заговорила быстро и пискляво. ― А я тут раскудахталась. Ты вот кто, значит. Ты уж прости меня, но я тебе ничего не скажу.

  ― Умоляю, ― сорвавшимся голосом попросила Мейри.

  ― Девочка, милая, уходи. Мне-то ничего, а Мисса еще молода, не дай боги, акай скажут, что мы тебя видели, да не выдали. Я тебе зла тоже не желаю, но ты о себе лучше сможешь позаботиться. Уходи.

  ― Ну хоть что-нибудь!