Городская фэнтези — 2008
Городская фэнтези — 2008 читать книгу онлайн
Большинство драматических событий, происходящих ежедневно в современном мегаполисе и его окрестностях, загадочным образом скрыто от наших глаз.
Рассказывают, что по ночам на центральных улицах орудуют кровожадные вампиры, противостоять которым способны лишь опытные истребители нечисти.
По слухам, при помощи магии вуду и невинной крови можно обмануть саму смерть.
Под лестницами в подъездах обитают оставшиеся без жилплощади домовые, из другого мира приходит и опускается на город хищный туман, в котором живут души умерших, через зеркала проникают в закрытые помещения опасные астральные преступники.
И мчится высоко над крышами панельных новостроек Дикая Охота древних кельтских магических кланов…
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Вежливо приостанавливаю обратную трансформацию на середине. Хоть «а то меня стошнит» не говорит, как в первый день знакомства, — и на том спаси бог.
— Встретимся ещё, — протягиваю ему уже почти чёрную ладонь.
— Ну и рожа у тебя, Шарапов! — хмыкает, пожимая мою руку, Глеб. — Встретимся, конечно.
А где, не уговариваемся. Известно ведь, что место встречи изменить нельзя.
Алексей Бессонов
Памятью крови
Сквозь шум дождя, столь обычного для осени в Нормандии, прорвалось, постепенно становясь все громче, мягкое гудение автомобильного двигателя. Зашуршали по бетону шины — ближе, ещё ближе, и вот машина замерла в паре метров от окон большой, немного аляповатой старой фермы.
Тогда лев, лежащий на вытертом ковре в холле первого этажа, ненадолго поднял голову и вздохнул. За дверью раздались голоса.
— Похоже, он совсем плох, мсье. Ветеринар уехал час назад, мсье, и он говорил, что сделать уже ничего нельзя — Гийом слишком стар… львы, как он сказал, столько вообще не живут.
— Мы знали, что это должно случиться, Луи. Он ел что-нибудь?
— Сегодня ни крошки, мсье.
— Ну, что ж, заставить его нам вряд ли удастся…
Скрипнула дверь — тёмная, выкрашенная некогда коричневой краской, давно уже растрескавшейся от старости и сырости. Лев поднял веки и глянул на вошедшего. Высокий мужчина в шуршащем плаще и клетчатой кепке, не раздеваясь, присел возле зверя на корточки. Его рука, обтянутая жёлтой автомобильной перчаткой, ласково коснулась все ещё густой гривы.
— Как ты, дружище?
Бернар Брезе, парижский финансист и подрядчик, обожал цирк с детства. Его отец, известный в своё время художник-иллюстратор, любил путешествовать с сыном на автомобиле — и стоило их маленькой «Симке» въехать в очередной городок, намеченный для ночлега, Бернар тут же принимался ёрзать на заднем сидении.
— Знаю, знаю, — добродушно ворчал в ответ отец, — сейчас спросим у портье в гостинице. Они всегда все знают.
И если в городке по случаю оказывался какой-либо из бродячих цирков, во множестве колесивших по дорогам прекрасной — той ещё, действительно прекрасной! — Франции, они обязательно шли смотреть представление. Конечно, Бернару нравились и акробаты, выделывающие невероятные фокусы под полосатым куполом шапито, и маги, невесть как выуживающие золотые часы из карманов восхищённых буржуа в первом ряду, но по-настоящему счастлив он бывал лишь тогда, когда в составе труппы оказывались укротители диких зверей. Однажды в Реймсе ему посчастливилось увидеть выступление знаменитого в те годы немца Райнхарда Гольца. Как заворожённый, смотрел он на пару львов, стремительно повинующихся каждому щелчку бича, пляшущего в руке дрессировщика — длинного, кажущегося из-за своей худобы неловким мужчины в чёрном кожаном костюме. Когда представление закончилось, и Гольц заставил своих львов поклониться публике, Бернар вдруг понял, что один из них, тот, что стоял слева, смотрит прямо на него. И в глазах могучего льва мальчишка прочёл муку…
В тот день Бернар дал себе слово стать дрессировщиком — но не таким, как Гольц, а другим… Он хотел, чтобы львы, грациозные и безжалостные, ощутили его своим другом, приняли в стаю, признав его силу не из страха боли: иначе. Правда, пока он ещё не знал, как… Оказавшись в Париже, Бернар попросил родителей приобрести ему кота.
Брезе-старший, с младых ногтей отличавшийся изрядной эксцентричностью, лишь поднял бровь и рассмеялся, но мать, упрямая, костлявая голландка из Роттердама, пришла от подобного заявления в неистовство.
— Что за блажь правит в этом доме? — поинтересовалась она. — Где это видано, чтобы тринадцатилетние оболтусы таскались с какими-то котами? И потом, ты хоть представляешь себе, сколько стоит приличный породистый котёнок?
— Зачем мне породистый? — резонно возразил Бернар.
Примирителем, как всегда, выступил отец. Съездив в Нормандию, где дед Бернара держал большую ферму, он вскоре вернулся с корзинкой, из которой торчала любопытная мордочка месячного котёнка.
Своего нового друга Бернар окрестил Леоном.
…Плавные движения руки заставили льва погрузиться в дрёму.
И видения пришли вновь. В общем-то, они и не оставляли его уже много лет, с тех самых пор, как из забавного котёнка он превратился в молодого льва. Стоило ему уснуть, ощущая тепло и безопасность, как откуда-то из неведомых глубин всплывали удивительные картины, яркие и завораживающие. Сперва он только видел— позже пришли запахи и ощущения. Шелест ветра, играющего с травами саванны, бешенство белого солнца, пробивающегося сквозь прикрытые веки, топот копыт антилопы, пытающейся уйти от погони.
Он спал — и он жил.
Днём всё начиналось заново. Папаша Морис с неизменным запахом дешёвого вина, просовывающий сквозь прутья клетки ломоть лежалого мяса, надетый на кусок толстой проволоки. Злобные взрыкивания его партнёра Арлу, тупого и всегда раздражённого. Репетиции: хозяин и хозяйка, гибкие, не знающие усталости. Гийому было смешно: Арлу не то чтобы не хотел прыгать сквозь блестящее металлическое кольцо — он просто боялся, сам не зная, чего. С ним же хозяева почти не занимались. Ему достаточно было все объяснить да потрепать за ушами, и ближайшие полчаса Гийом не скучал. Потом ему всё надоедало, и тогда хозяева переключались на Арлу.
А ночью приходила другая жизнь. В какой-то момент Гийом стал понимать, что это чужая жизнь, уже прожитая кем-то, потому что иногда, осенью, он переживал смерть. Точнее, смерти…
Они были разными: иногда он, лишённый сил и порядком облезлый, умирал от слабости и голода, иногда точку в давно прожитой кем-то судьбе ставили молодые самцы, пришедшие, чтобы захватить чужой прайд. Однажды он познал неведомый ранее страх. Сумерки, и слабое движение травы, отчётливо различимое для его зрения: ощущение опасности, непонятной, но от того не менее реальной; потом вдруг короткий укол боли, маленькие фигурки, не похожие ни на антилоп, ни на шакалов, ни на трусливых обезьян — маленькие, назойливые… слабость, слепота.
Смерть.
В то утро Гийом отказался выполнять команды хозяев. Не помогло ни свежее, пахнущее кровью мясо, ни ласки хозяйки — он просто лежал и не реагировал на слова. К нему приходили какие-то люди, источавшие острые неприятные ароматы; потом короткий хлопок — и знакомый ужеукол.
Снова слабость и слепота.
Но смерть не пришла. Он очнулся в грязной вонючей клетке; где-то неподалёку испуганно всхрапывали лошади.
Гийома продали.
… — Ну же, Леон! Алле… ап!
Котёнок зевнул и, повернувшись к Бернару хвостом, неторопливо забрался на диван. Бернар вздохнул. Леон рос на удивление бестолковым, и максимум дрессуры, которого Брезе-младшему все же удалось добиться — это привычка кота ходить в свой особый сортир. На большее его артист оказался не способен.
Да и дружбы у них отчего-то не получалось: Леон вообще вёл себя так, словно никого в упор не видел. В конце концов он сбежал, и Бернар, немного удивляясь самому себе, не стал слишком переживать по этому поводу. Тем более, что в то лето к ним в гости приехал один из родственников матери, известный голландский адвокат. Дядюшка Ханс рассказывал такие удивительные истории из своей жизни и деловой практики, что Бернар вдруг решил поступать на факультет права. Родители, конечно же, пришли в восторг.
На какое-то время детские мечты о цирке покинули его, тем более что вскоре в жизни студента появилось нечто не менее захватывающее: один из новых приятелей привёл его в аэроклуб. Занятия стоили немалых денег, но семейство Брезе могло позволить себе подобные траты, благо мать считала, что общение с представителями «золотой молодёжи», проводящими время рядом с самолётами, поможет молодому юристу в будущем. В семье матери, уехавшей некогда из Трансвааля из-за туманной ссоры с самим папашей Крюгером, твёрдость духа только поощрялась — и Бернар летал. Годы Сорбонны промчались столь быстро, что он даже не успел их заметить: а впрочем, ему было некогда отвлекаться на такие глупости.