Империя (СИ)

– А ты умеешь вдохновить перед битвой! – усмехнулся Мартин.

– Это точно, – согласился Ромул.

– Должен вам признаться, друзья мои, что опасаюсь за исход сражения. Я не знаю даже, как сам поведу себя перед лицом настоящей опасности. Я искренен с вами. Надеюсь, вы понимаете меня.

– Луций, мы тоже боимся! – ответил за всех Ромул и положил руку на плечо друга. – Поэтому, если нам суждено погибнуть, давай сделаем это так, чтобы эти германцы нас навсегда запомнили!

Ромул и подумать не мог о том, что Луций воспримет его слова по-своему, перевернув их на лад Сципиона, на лад Марка, на свой лад. Центурион услышал слова поддержки, и только их и не хватало ему для того, чтобы развязать кровавую бойню, воспоминания о которой будут преследовать его всю оставшуюся жизнь. Скажи Ромул в этот миг что-то другое, и, быть может, все пошло бы иначе. Но все случилось так, как случилось.

– Бессмысленные страхи, Луций! – поддержал Ромула Мартин. – Что могут сделать нам эти жалкие дикари? Подумай: у нас превосходная техника боя, нас обучал лучший воин империи, нам дали прекрасных солдат. Если нам и суждено тут подохнуть, то надо сделать это так, чтобы подонок Клементий обзавидовался, что не погиб тут вместе с нами. Не знаю, как вы, а я устал от жизни. Я не живу с того момента, как вырезали мою семью! Так что для меня смерть – всего лишь преграда между мной и моими близкими.

– Тогда сделаем с германцами то, что они сами когда-то сотворили с нашими воинами! Пленных не берем! – воскликнул Луций.

– Вот это разговор, парни! За это надо выпить! – наливая из бочонка, воскликнул Понтий.

Ближе к рассвету Луций сменил на посту Мартина, который сообщил ему о том, что заметил передвижение небольшой группы германцев метрах в двухстах от лагеря.

– Вон там. Человек двадцать, может, больше, – указал он куда-то вдаль. – Скорее всего, разведка.

– Значит, они уже в курсе, что мы здесь. А мы еще не все доделали. Это плохо.

– Успеем. Время еще есть. Пока они вернутся в свое логово и доложат о нас, пока примут решение – день-другой мы еще имеем в запасе.

– Скорее всего, только день, на него и надо рассчитывать, Мартин, – произнес Луций, прищуриваясь и всматриваясь вдаль, где в предрассветной мгле мелькали чьи-то темные силуэты. – Иди ложись, отдохни. Я присмотрю тут за всем.

– Ладно, тогда я пошел, – Мартин спрыгнул с навеса.

До самого рассвета Луций, кутаясь во влажный от сырости плащ, ходил по периметру лагеря. Время от времени он останавливался и всматривался в непроглядную стену темного и пугающего леса или наблюдал за часовыми, которые с неживыми лицами ровным и степенным шагом ходили взад-вперед по территории. Начинало светать, и центурион собрался пойти к солдатам, которые готовили еду, чтобы похлебать горячего, но тут издалека послышался топот копыт и приглушенные звуки человеческих голосов. По мере приближения к лагерю они нарастали, словно снежный ком, и уже через мгновение Луций увидел, как из леса выскочил всадник, который вел за собой трех лошадей. За ним резвым галопом скакали еще пятеро человек: издавая гортанные звуки и размахивая мечами, они явно пытались догнать первого.

– Тревога! Все на стены! – недолго думая, скомандовал Луций.

В тот же момент лагерь пришел в движение. Солдаты выбегали из палаток, разбирали вооружение и лезли на стены, на ходу поправляя и застегивая шлемы. К Луцию подбежали и его друзья.

– Что, атакуют?! Где?! – наперебой заговорили Ромул, Мартин и Понтий.

– Всадники! – указал вперед Луций.

– Что-то мало их для атаки, – вглядываясь в несущихся по направлению к лагерю воинов, сказал Понтий.

– Так это же Ратибор! – радостно воскликнул Луций, узнав в первом всаднике русича. – Открыть ворота! Ромул, хватай лук и не дай им приблизиться. Возьми с собой еще десятерых. Мартин, ты со мной на выход! Понтий, смотри за воротами!

Взяв двадцать человек, Луций и Мартин вышли за ворота и, построившись глухой шеренгой, выставили копья вперед. Ратибор гнал лошадей во весь опор. Как только он приблизился к вышедшим навстречу воинам, шеренга по приказу Луция разошлась, дав ему возможность проскочить внутрь лагеря, и тут же сомкнулась обратно и стала медленно и синхронно отступать назад. Над головой солдат просвистели стрелы, но этим атака и ограничилась: тормозя коней и разбрызгивая грязь, германцы повернули обратно и вскоре с криками скрылись в лесу.

Спрыгнув на землю, Ратибор передал лошадей подбежавшим к нему солдатам, и те стали водить их по территории лагеря, чтобы животные пришли в себя от бешеной скачки.

– Как же я рад тебя видеть, варвар! – радостно воскликнул Луций, подходя к русичу.

– Я же сказал, что вернусь! – держась за руку, ответил Ратибор.

– Ты ранен? – спросил Ромул, подходя ближе.

– Царапина. Небольшой порез. Сейчас промою и забинтую. Ерунда. Видали, каких красавцев я достал нам, а?!

– Хороши! Нечего сказать! – радостно оглядел лошадей Понтий.

– Твою мать, а это что такое?! – подводя одного из коней, с отвращением поморщился Луций.

С обеих сторон седла было привязано по две отрубленные головы.

– Ах, это… Это трофей, Луций. Так сказать, мой подарок вам. Это головы владельцев этих красавцев. Эй, солдат! – снимая головы и бросая их на землю, крикнул русич. – Сделай-ка колья, надень на них головы и выстави возле ворот лагеря на обозрение нашим врагам. Ну, что вы так на меня смотрите? Сами же хотели их разозлить.

– Делай, что сказано! – скомандовал Луций, и воин подобрал трофейные головы и скрылся с ними из виду. – Пойдем, Ратибор, расскажешь, что да как. Мартин и Понтий, вы с нами. Нужно все обсудить и взвесить. Ромул, проследи за тем, чтобы работы по укреплению лагеря были закончены, и присоединяйся к нам.

При свете коптящего светильника друзья склонились над столом в землянке Луция.

– Здесь их ставка! – ткнул пальцем в карту Ратибор.

– А тут?

– Тут стоят их основные силы, в основном, пехота. Я подбирался к ним, когда было еще совсем темно. Судя по кострам, их около двух тысяч. Возможно, чуть больше или меньше – я могу ошибаться.

– Сколько-сколько?! – схватился за голову Понтий.

– Я же сказал! Пара тысяч, может, чуть больше, может, чуть меньше, – спокойно повторил Ратибор.

– Пара тысяч?! На наших-то сто с небольшим человек?! Нам точно конец! Тут даже к гадалке не ходи! Вот Клементий, сукин сын, знал, куда нас отправить! – ударил кулаком по столу Мартин.

– Успокойтесь оба! То, что произошло, уже не изменишь! Надо думать, как нам быть дальше, – спокойно обошел вокруг стола Луций.

– Всадников у них мало, почти все из них отправились на перехват Германика. Здесь их арьергард. Нам повезло, что мы смогли зайти к ним в тыл и укрепиться. Если нам удастся задержать их здесь хотя бы на пару-тройку дней, Германик с основными силами разобьет их союзников, и тогда Арминий будет вынужден дать нам основной бой.

– Откуда такая осведомленность, русич? – не отрывая взгляда от карты, спросил Луций.

– Те головы, привязанные к седлу, не так давно сидели на плечах у людей, которые тоже хотели жить, Луций. Страх смерти развязывает язык даже самым смелым воинам.

– Что ты еще узнал от них, Ратибор?

– Узнал?! Скорее, вытряс из их мерзких ртов!

– Так что же?!

– Этой сворой псов командует Ульрих! Мерзкий старый шакал!

– Ты так говоришь, будто лично знаком с ним, – усмехнулся Понтий.

– Знаком?! Нет, я не знаком с ним! Я знаю только то, что он виновен в смерти моего отца! И что знает того, кто непосредственно совершил это злодеяние! – ответил Ратибор, даже не взглянув на Понтия.

– Остуди свою голову, русич. Ты нам нужен живым. Глядишь, и судьба сама предоставит тебе возможность отмщения, если ей так будет угодно.

– Ромул, я не стану спрашивать у вас разрешения на возмездие, если увижу перед собой этого негодяя! Я просто вырежу ему сердце!

– Ты вправе сделать с ним все, что захочешь. Чинить препятствия тебе в этом никто не собирается. А сейчас, прошу тебя, не отвлекайся. Мне нужно знать все, что ты разузнал и увидел, – произнес Луций.