Подменный князь. Дилогия (СИ)

Сказав себе это слово — «ждать», я сразу вспомнил свой сон. Конечно, вот именно об этом и говорил мне во сне отец. Нужно ждать, а делать ничего не надо. Вот я и дождался этого письма предателя и отличного легкого способа взять неприступный Херсонес.

Не так-то просто это неведомое Нечто. У него все ходы заранее расписаны!

Спустя несколько дней из Херсонеса прислали делегацию для переговоров о сдаче. Это были двенадцать почтенных мужей, украшенных седыми бородами. Возглавлял делегацию архонт — глава городского самоуправления, за ним шел священник в полном парадном облачении, а чуть позади — именитые горожане: купцы, ремесленники.

Они сдавались и просили пощадить город. Я принял делегацию не в шатре, а посреди нашего лагеря. Толпы воинов шумели, глядя на наши переговоры и гадая о том, что из этого выйдет.

Единственным способом сохранить город и уберечь его от массовой расправы было с моей стороны наложение громадной контрибуции. Если золота, серебра и других богатств будет очень много и каждому воину достанется довольно, то массовых грабежей удастся избежать. А если воинам покажется недостаточно, то никакие воеводы не смогут их остановить…

Члены присланной делегации старались держаться достойно и сохранять спокойствие, но по их перекошенным лицам я видел, как сильно они напуганы.

Я понимал, что в их глазах рухнула картина мира. Всю жизнь они жили в красивом городе Херсонесе, на берегу теплого моря. Они знали, что суровые северные варвары-язычники находятся где-то далеко, за степями и лесами. Конечно, имелись и поблизости дикие племена вроде хазар, но с ними вполне справлялся местный гарнизон. Херсонес жил счастливой патриархальной жизнью под могущественной властью Византийской империи. И не так уж далеко отсюда было до самой столицы империи — только лишь переплыть Черное море.

И вдруг случилось ужасное: орды северян пришли и встали под стенами города, осадили его. А затем еще вот несчастье — они нашли и разрушили водопровод. Что оставалось делать горожанам? Только надеяться на милость победителей.

Когда еще подоспеет византийский флот? Может быть, это и произойдет, но не скоро, и к тому времени будет уже поздно. Так что выбранная делегация была готова договариваться с князем киевским на любых условиях…

Мы стояли друг против друга на небольшой площадке, со всех сторон окруженной нашими воинами. Один вид наших дружинников — полян, русов, муромы — производил на греков устрашающее впечатление. Наверное, и я тоже — грозный киевский князь-победитель. Чего ждать от язычника?

— Вы проиграли и сдаетесь, — произнес я первым, чтобы начало беседы было конструктивным. Жарило яркое солнце, приходилось щуриться, и пот под одеждой лил в три ручья. К чему долгие разговоры на такой жаре?

— Мы просим пощадить город, — сказал архонт и низко поклонился мне. Затем чуть подумал и поклонился стоявшим рядом со мной Свенельду, Овтаю, Добрыне и Аскольду — каждому в отдельности.

— Жители Херсонеса просят великого князя не разорять город, — повторил архонт, низко склоняясь. Руки он сцепил перед собой, и я отчетливо видел, как побелели сжатые пальцы…

Страшно? Конечно, страшно…

На членах делегации были длинные свободные одежды разных цветов, подпоясанные узорчатыми серебряными поясками — по последней византийской моде. На ногах — кожаные сандалии. В целом, судя по всему, со времен античности стиль одежды тут не слишком изменился. Единственным, что говорило о десятом веке, был наряд священнослужителя. Он был в парадном облачении из шелка ярко-голубого цвета и в высоком головном уборе, похожем на митру. Шитый золотом крест украшал одеяние спереди и сзади.

Я молчал в ответ на слова архонта. Нужно было выдержать паузу — так принято.

— Мы пощадим ваш город, — наконец веско заявил я. — При условии, что вы заплатите выкуп. Большой выкуп.

Конечно, архонт и члены его делегации не ожидали другого ответа.

— Сколько мы должны заплатить тебе, великий князь?

— Вы должны отдать все, — твердо произнес я, оглядев ряды наших воинов. — Все — это значит все золото и все серебро, которое имеется в вашем городе. А также все драгоценные камни до единого. Если потом найдется крошечный камушек или золотая заколка, которую случайно забыли, — город будет стерт с лица земли.

Сказав это, я снова огляделся. Наши воины молчали. Мои соратники глядели на меня одобрительно, кроме Аскольда Кровавой Секиры. Он был мрачен, как всегда. Кроме того, его терзало предчувствие, что мы договоримся с греками — тогда ему не удастся перебить половину населения города, и это его заранее огорчало.

Архонт молчал. Он разогнулся из поклона и смотрел прямо на меня. Его суровое лицо, обрамленное кудрявой седой бородой, было напряжено. В светло-голубых глазах застыл испуг, они словно остекленели.

— И это еще не все, — твердо продолжил я. — Вы освободите всех рабов, которых вы захватили. Мы пройдем по домам и проверим, не осталось ли тех, которых вы утаили.

— Ты имеешь в виду твоих подданных, великий князь? — с надеждой в голосе уточнил архонт. — Тех твоих подданных, которые сейчас находятся в Херсонесе?

Я отрицательно покачал головой.

— Нет, не только моих подданных. Я сказал — всех рабов. Вы дадите свободу всем людям, которые находятся в рабском состоянии в городе Херсонес. Ты меня правильно понял, архонт? Я ясно выразился?

Священник сзади что-то тихонько сказал архонту на ухо, тот кивнул. Затем еще несколько членов делегации приблизились сзади и тоже зашептали нечто. Лицо архонта напрягалось все сильнее. Глядя на него, я подумал, что этот человек, скорее всего, прожил всю жизнь до старости и ему еще ни разу не приходилось участвовать в столь трудном деле…

— Ты сохранишь нам жизни, великий князь, — наконец произнес архонт и, чуть повернувшись в сторону города, указал туда рукой. — И сохранишь наши постройки. Но если ты отберешь у нас все остальное, мы останемся голыми и беспомощными людьми.

А, вот началась торговля! Сейчас греки станут давить на здравый смысл, потом на жалость…

Этого нельзя допустить, а то мы протопчемся тут на солнцепеке весь день.

— Вы сейчас можете принять только два решения, — сказал я. — Либо вы принимаете мои условия и отдаете все золото, все серебро, все драгоценные камни и всех пленников, либо вы отказываетесь это сделать. Если отказываетесь, мы убьем вас всех, разрушим город и сами заберем себе все, что захотим.

Никакого выбора у тебя, архонт, нет. Так что не о чем торговаться. Военный флот из Константинополя придет еще бог знает когда. А до этого времени солнце успеет высушить ваши скелеты…

— Мы останемся нищими, — проговорил архонт растерянно и развел руками, не зная, что можно еще добавить.

— Вы останетесь нищими, — улыбнулся Свенельд, вступая в наш разговор. — Но живыми, а разве это не самое главное? Подумайте, какая удача вам улыбнулась, жители Херсонеса! Благодарите богов за такую удачу!

Архонт взглянул на Свенельда с недоумением.

— О какой удаче ты говоришь?

— Удача в том, что наш князь, — Свенельд с приятной улыбкой указал на меня, — наш великий князь Владимир — самый добрый и милостивый человек в мире. Подумайте сами, жители Херсонеса! Ведь больше всего на свете нашему князю сейчас хочется зарезать всех вас. Мужчин всех убить, а ваших женщин и детей раздать нашим воинам для сладкой потехи. А потом, конечно же, тоже убить.

Свенельд засмеялся легко и беззаботно, и от смеха его волосы на головах у членов делегации стали дыбом. Наш воевода явно находился в отличном расположении духа и откровенно веселился.

— Но наш князь — самый добрый человек в мире, — повторил Свенельд, подняв кверху указательный палец. — Поэтому он сдерживает себя. Он готов оставить вас в живых и даже не тронуть ваших детей и женщин. Его устроят только ваши золото, серебро и драгоценности. А вы, кажется, настолько жадны, что предпочитаете умереть?

Толпа наших воинов взревела, услышав слова Свенельда. Дружинники потрясали оружием и воинственно кричали. Того и гляди, они прямо сейчас набросятся на бедных греков и растерзают их.