Изгнанник вечности (полная версия) (СИ)

Ал и Дрэян переглянулись.

— Знаете, госпожа Афелеана, — проговорил первый, — Фирэ не погиб. Он теперь помощник господина Паскома.

Помнящая сначала недоверчиво, а потом радостно заулыбалась:

— Так ему удалось выбраться из этого кошмара!

Паорэс возник рядом, будто прислушивался к их разговору. Хотя это было невозможно: уж очень далеко отошли они от орэмашины.

— Дрэян!

— Паорэс!

Они обнялись, как старые друзья. Впрочем, они оставались друзьями и теперь, хотя жизнь на некоторое время разбросала их в разные стороны.

— Я даже не надеялся, что мы сумеем приземлиться, — тихонько признался ему отец погибшей девочки.

Цепочка машин потянулась от Базы к Кула-Ори.

— Здесь в точности как на Острове Трех Пещер, — оглядывая узкий коридор, в который они с трудом нашли проход, сказала Ормона. — Помнишь ту нашу прогулку на лодочке? — засмеялась она.

Сетен кивнул, отлично припоминая, как она потом лечили друг другу многочисленные ссадины и синяки — последствия обрушившейся на остров волны из озера.

Неприятное ощущение здесь точно присутствовало. Не такое сильное, как тогда, но покинуть это место уже хотелось.

— Не заблудиться бы, — на всякий случай проговорил Тиамарто, приподнимая фонарь повыше над головой.

— Пока с нами Нат, — Паском положил ладонь на большую голову волка, — мы можем об этом не переживать.

Нат шел впереди, как-то незаметно приняв на себя обязанности проводника, процессию замыкал хромающий Тессетен. Идти приходилось гуськом, иногда протискиваясь между стенами, и труднее всех приходилось ему с широкими плечами и покалеченной ногой. С каждым шагом дышать становилось труднее, и воздух тут пах землей, сыростью и еще чем-то непонятным, но ярко выраженным, напоминающим гарь.

— Я хотел, — сказал Паском, вслед за Натом карабкаясь в очередную расщелину, — чтобы вы с Ормоной увидели это своими глазами, — он покряхтел, но рывком одолел препятствие в виде осыпи. — Именно вы. Хотя в нашем случае «увидеть своими глазами» — это просто фигура речи. «Скрепку» вы почувствуете. Вы уже должны начать ее чувствовать.

— Так что ж за скрепка? — крикнул вперед Тессетен.

— Это искусственные сооружения, выстроенные в определенных местах геологических разломов. Фу-х! Давайте-ка передохнём, и я все расскажу…

Они сползли по стенкам, усиленно добывая воздух для дыхания, отчего дышать им всем приходилось чаще и тяжелее. На полу рукотворной пещеры было чуть прохладнее и свежее.

— Душновато здесь, однако… — заметил молодой кулаптр, передавая Ормоне флягу с водой. — С прошлого раза не помню ничего. У меня тогда отчего-то все вертелось перед глазами, как в вихре…

— Эти сооружения, — продолжал Паском, — выполняют две функции: они скрепляют разрывы в истончавшей ткани между двумя мирами, и они же оказывают необходимое давление на почву в определенной точке планеты, усиливая работу «куламоэно», а также стабилизируя земную кору.

— Кто же их строил? — Сетен слегка брызнул из фляги на ладонь и умыл лицо.

— Этого я сказать не могу. Может быть, до нас на этой планете была какая-то цивилизация, впоследствии исчезнувшая или ассимилировавшаяся с аллийцами. Может быть, это дело рук самих аллийцев… Одно точно: такие «скрепки», дежуря на границе миров, строго отсортировывают то, что принадлежит этому плану, от того, что должно быть на другом. Где-то мне попадалось другое их название — обелиски. Вот потому вы, Тиамарто, и были захвачены полем этого обелиска: в системе «Мертвец» вы обманули не только сородичей, но и его.

Тиамарто покачал головой. Несмотря на пережитое, со временем он все больше выправлялся и выглядел теперь хоть и старше своих настоящих лет, но не так, как прежде, в первые минуты выхода из системы.

— Мне здесь как-то легче на душе стало, — признался он.

— Значит, вернули себе утраченное.

Все они поднялись и пошли дальше по лабиринту. По ощущениям Сетена, группа была уже на подходе к центру сооружения. Его внутренний компас и созидательская выучка позволяли худо-бедно использовать пространственную ориентацию даже в замкнутых помещениях с запутанной системой коридоров. Только вот нога болела все сильнее. Уж лучше сутками ехать верхом… Жена была права когда-то, заставив его выучиться верховой езде.

Внезапно волк остановился, и шерсть на загривке его поднялась дыбом. Паском сделал остальным знак замереть. Ощущение тревоги стало почти совсем невыносимым.

— Инфразвук! — шепнул Тиамарто, на пару секунд заглянувший через «алеертэо» и выяснивший причину странного состояния. — Этот гул идет из-под земли, и здесь он сильнее всего — наверное, рядом трещина. А мы распознаем этот звук как сигнал опасности.

Тессетен не сразу заметил, что жена вдруг как-то странно пошатнулась, и поймал ее только тогда, когда она начала падать. Молодой кулаптр бросился на подмогу, и вдвоем они увидели, как закатились глаза Ормоны, затрепетали веки, а тело обмякло, словно у мертвой. Что-то похожее случилось с нею тогда, на Острове Трех Пещер, и она, придя в себя, рассказала тогда о каком-то своем видении. Только Сетен забыл, что там было, в этом видении. Значит, оно так и не сбылось.

— Кулаптр! — крикнул Тиамарто, — Ормоне плохо!

Нат попятился по коридору, а Паском быстро подошел к ним и приложил пальцы к горлу женщины. Ормона вдруг изогнулась, забилась в руках Сетена, застонала, а на краешках губ проступила пена.

— Не надо! Пожалуйста, не надо! — жалобно просила она; Тессетен даже не знал ее в такой ипостаси — просящей. — Не включайте это! Вы уничтожите нашу Колыбель, вы уничтожите всю нашу цивилизацию, не одних только северян! Не входите туда! Пожалуйста, не надо! Не надо! Я сделаю для вас все, что вы хотите, я буду вашей рабыней, только не входите туда и не включайте это! — она рванулась из рук мужа, ухватила Тиамарто за воротник и заглянула в его глаза невидящим и жутким взором. — Вы убьете всех, господин Нэсоутен!

Тиамарто вскрикнул от ужаса. При звуке произнесенного ею имени страшное осознание хлестнуло Тессетена. Посмотрев на Паскома, он понял, что прав в своих догадках.

Ормона снова обмякла и стала приходить в себя.

— Ну всё, всё, тише, тише! — шептал ей на ухо Тессетен. — Это только галлюцинация…

— Это не только галлюцинация! — ответила она.

— Я знаю. Но ничего не поделаешь.

Ормона подскочила и оттолкнула его:

— Как это — ничего?! Каждый в Совете Ведомства смертен! Пусть лучше сдохнут они — и там, и на Ариноре!

— Властны ли мы над этим?.. — задумчиво, в никуда, произнес Паском.

Она поникла и снова прижалась к Тессетену. Пожалуй, второй раз в жизни ему стало жаль жену, такую всемогущую и такую уязвимую. Но жаль не той унижающей жалостью, за которую Ормона, узнай, выцарапала бы глаза, а так, как жалеешь о чем-то великом, что потерпело крах и перестало существовать по воле ветреной дуры-судьбы.

Рядом сидящей статуей замер Нат, терпеливо ожидая развязки. Он намекал, что больше им здесь делать нечего.

— Нам остается жить столько, сколько отведено, — со вздохом завершил Учитель.

Ормона взвилась с новыми силами:

— Отведено?! Кем отведено? Если бы это было отведено Природой, то я, быть может, смирилась бы с данностью. Но когда мою судьбу решает горстка подонков, они достойны смертной казни! Я не смирюсь! Ни за что не смирюсь!

— Т-ш-ш-ш! — Сетен гладил ее по плечам. — Мы найдем «куламоэно», родная! Пусть подонки умирают, если им этого хочется. Мы найдем спасение для наших людей и уберемся отсюда!

— Мы найдем, — прошептала, вторя ему, она. — Чего бы нам, — она посмотрела в глаза мужа, — это ни стоило. Найдем!

По возвращении домой их дожидалось два известия: прилет последней волны эмиграции с Оритана и переговоры с Тепманорой, проведенные Алом. Лидер северян-переселенцев наметил точную дату ответного прибытия их делегации в Кула-Ори. Назначенное число было последним днем зимы, и до него оставалось меньше месяца.