Зов безумия

— Я не солгала тебе относительно… гм… событий сегодняшнего вечера. И дальше собираюсь говорить только правду. Полагаю, что брак между мной и Фельджином стал бы непоправимой ошибкой.

— Вот как? — язвительно произнес король, прищуриваясь. — Может, пояснишь своему неразумному отцу, почему же, по-твоему, этот союз представляется тебе столь безуспешным?

Атайя нервно теребила вышитую оборку юбки, чувствуя себя сейчас четырехлетним ребенком. К щекам прилила кровь, она совсем растерялась под пристальным взглядом отца.

— Я… Мы просто не понравились друг другу.

Как неубедительно и наивно прозвучали ее слова! Кельвин изумленно поднял брови.

— Помилуй, дорогая моя! Подумать только — они друг другу не понравились. А ты ожидала чего-то иного? С каких это пор взаимная симпатия стала определяющим фактором при заключении выгодного брака?

А ведь для тебя это играло первоочередную роль! Я наслышана. По крайней мере в первый раз.

Нет, она не смела произнести ничего подобного вслух. Отец назовет ее поступок неслыханной наглостью.

— Я хочу сказать еще кое о чем, — продолжила Атайя, пытаясь выбраться из той ямы, в которую сама себя загнала. — Отец, не могу не согласиться с твоими доводами: было бы замечательно, если бы Кайт и Рэйка стали союзниками. Но между мной и Фельджином существует одно очень важное и непримиримое противоречие. — Принцесса недовольно взглянула на Родри, помолчала несколько секунд и продолжила: — И это противоречие может породить немало проблем между нашими почтенными государствами.

— Что ты имеешь в виду? — спросил король, нахмурив брови. — Объясни.

Атайя закусила губу. По холодному выражению лица Кельвина можно было понять: он догадывался, о чем пойдет речь. Ему не раз приходилось выслушивать многочисленные соображения и доводы Дарэка на эту же самую тему. Она не очень хотела заводить разговор, тем более в присутствии Родри. Но в данных обстоятельствах выбора не было.

— Принц Фельджин — представитель рода лорнгельдов, отец. И ты знал об этом еще до того, как пригласил его сюда. У меня нет ни малейшего желания выходить замуж за человека его расы, тем более заводить от него детей — твоих внуков. Ведь они будут обречены либо на безумие, либо на проклятие…

Атайя взглянула на Родри. Колдун, как и прежде, сидел у окна с абсолютно невозмутимым видом, сложив руки на коленях. Он походил на мраморную статую. На безразличном лице не промелькнуло ни тени раздражения или обиды. Если даже слова принцессы и задели его, чародей ни единым движением не выдал своих эмоций. Утомленные глаза поблескивали, отражая свет свечей: казалось, что подобные разговоры он слышал сотни раз и уже устал реагировать на них.

Кельвин же, напротив, был явно рассержен.

— Ответь мне на такой вопрос: почему ты привыкла безоговорочно верить священникам? Просто потому, что они священники? — взревел король и ударил кулаком по столу. — Ты начинаешь походить на Дарэка!

В следующее мгновение он вдруг замолчал и задумался, напомнив Атайе получившую сигнал поводьями лошадь. Через минуту вновь заговорил, теперь гораздо более спокойным тоном.

— Я вовсе не желаю оскорблять служителей церкви. Правы они или нет, нельзя забывать о том, что их учения помогли Кайту пережить тяжелейшие времена, уберегли его от страданий и разрухи. Не могу согласиться с ними в одном: я не верю, что весь род лорнгельдов проклят. Потому-то священники и осторожничают со мной. Кельвин — первый король, кто открыто заявил о своем убеждении. В моих жилах не течет кровь лорнгельдов, но я понимаю и принимаю правила их игры. Именно по этой причине церковь вынуждена будет выслушать меня.

Атайя, как и все остальные жители замка, прекрасно знала об этой задумке короля, однако отлично понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Кельвин уже собирал высших сановников духовенства Делфархама, желая ознакомить их со своими доводами. Ни у кого не хватило наглости не явиться на собрание. Однако все осознавали: их просто вынуждают вступать в спор с собственным королем, подвергая опасности навлечь на себя его гнев. Борьба на стороне лорнгельдов будет нелегкой и повлечет за собой неминуемые осложнения.

По-видимому, папочка серьезно недооценивает ту реакцию, которая незамедлительно последует, если ему удастся все-таки выдать свою единственную дочь замуж за самого дьявола…

— Я заставлю их изменить свое мнение, — продолжал Кельвин, повышая тон. — Никогда не стану прислушиваться к бредовым россказням о лорнгельдах. Это бессовестные наговоры. Только взгляни на Родри! Без его помощи, без тех магических таинств, которым он обучил меня, я никогда бы не смог в столь короткие сроки остановить кровопролитную гражданскую войну. Да, Родри — настоящий колдун, но сделал для Кайта столько добрых дел. И я отказываюсь верить в то, что за свои благодеяния ему суждено расплатиться адскими муками. Что скажешь?

Атайя уставилась на лежащее на столе письмо от Осфонина. Смотреть на отца или на молчаливого чародея в данную минуту вовсе не хотелось. Конечно, она и сама надеялась, что колдуну удастся избежать преисподней. С детских лет принцесса задумывалась о загробных мирах. А с чем суждено столкнуться ей? Какая жизнь ожидает ее после смерти?

Неожиданно мысли девушки прервал низкий мужской голос.

— Дозволительно ли мне будет присоединиться к вашему разговору, ваше величество?

Родри грациозно поднялся с места, серебряная отделка его мантии загадочно блеснула, напоминая сверкающий в лунном свете лед.

Колдун был на несколько лет моложе Кельвина, но выглядел гораздо старше. Наверное, в этом был виноват мертвенно-бледный цвет лица и еще волосы, уже абсолютно седые.

Сейчас, когда проникавший через окно туманный свет луны озарял его своим тихим сиянием, колдун казался еще более бледным. Родри беззвучно ступил на мягкий ковер, присоединяясь к беседовавшим.

— Принцесса Атайя, я прекрасно понимаю ваши чувства по отношению ко мне и ко всем представителям моего рода. И я не смею обижаться. Вы имеете полное право отстаивать свою позицию и верить в свои идеалы, независимо от того, соглашусь я с вами или нет.

Родри улыбнулся.

Кельвин не мог видеть выражения его лица, но Атайя смотрела ему прямо в глаза. Какой красноречивый взгляд у этого колдуна! Он определенно считает, что все ее убеждения просто глупы и не имеют оснований. Поэтому-то и не обижается.

— …Но в том, что касается принца Фельджина… я не думаю, что ваш брак с ним принес бы нам какие-то несчастья. Хотя, по всей вероятности, об этом союзе больше не стоит говорить. По крайней мере сейчас, — произнес Родри печальным тоном и взглянул на письмо с изображением зеленых лент.

— Вы хотите сказать, что, если бы наша женитьба состоялась, на моих детей не распространилось бы проклятие?

— Нет, это не исключено. Но никому не ведомо, что ожидает каждого из нас в будущем, тем более после смерти. Знаете, я много лет прожил в Рэйке. В этой стране к лорнгельдам относятся с почтением и уважением. А к тем из них, кто принадлежит к королевской семье, — с еще большим поклонением. Став супругой Фельджина, вы превратились бы в самую известную и респектабельную женщину Рэйки. Однако должен признать: несмотря на то что я не согласен с вашим решением, я восхищен стойкостью вашего характера и непоколебимостью убеждений.

— Довольно, Родри, — прервал его Кельвин. Последняя фраза колдуна просто возмутила его.

Только не хватало, чтобы этот чародей принял сторону Атайи! — подумал король.

Родри спокойно поклонился и вернулся на свое место, с грациозностью кошки сел, откинулся на спинку стула.

Атайя в изумлении смотрела на него. Возможно, этот колдун вовсе не разделял мнения короля: не считал, что вступление в родственные отношения с Рэйкой принесет Кайту невиданные перемены к лучшему.

Или, несмотря на все те красивые слова, которые он только что произнес, ему просто нет до этого особого дела?..

— Независимо от того, из каких побуждений ты поступила подобным образом — из вредности или «благородства», — Кельвин окинул Родри мимолетным взглядом, — ситуация остается прежней. И я обязан ответить на послание Осфонина. Письмо уже готово.