Леди Триллиума

— Это было бы для меня большой честью, госпожа.

— Когда мы уезжаем? — спросила Майкайла.

Харамис повернулась к ней, подавив очередной вздох. «Надеюсь, Бине не пришлось во мне столь сильно разочаровываться», — подумалось ей.

— Ты, Майкайла, никуда не поедешь, — сказала она. — Ты должна остаться здесь, чтобы я смогла подготовить тебя как свою преемницу.

— Но я намерена выйти замуж за Файолона, — возразила Майкайла, протягивая к нему руку. Тот взял ее в свою. Лицо мальчика помрачнело. Он, видно, куда лучше осознавал происходящее.

— Это единственное преимущество самой молодой из принцесс: у моих родителей и так хватит дочерей, чтобы с помощью браков упрочить политические союзы, и они не имеют ничего против нашей свадьбы. Мы собираемся поселиться в небольшом имении возле Зеленой Топи, исследовать окрестные развалины и научить своих детей всему тому, что узнаем об Исчезнувших… — Но речь Майкайлы оборвалась, как только она поймала взгляд Великой Волшебницы. — О нашей помолвке должно быть объявлено следующей весной, — не сдавалась девочка. — Родители дали слово. Как принцесса я просто лишняя, во мне нет никакой надобности.

— Зато ты нужна мне, — твердо сказала Харамис. — Самой стране ты нужна.

Она посмотрела на Файолона, и тот неохотно отпустил руку Майкайлы. Девочка попыталась за него ухватиться, но он, дружески похлопав ее по спине, отстранился.

— У меня что, совсем нет выбора? — Майкайла взглянула сперва на жениха, потом на Харамис.

— Нет, — резко ответила Великая Волшебница. — Дело слишком важно, чтобы ставить его в зависимость от капризов ребенка.

Майкайла ответила долгим взглядом, и Харамис почти физически ощутила, сколь напряженно работал мозг девочки.

— Если выбора у меня нет, — сказала та, — значит, мое мнение тоже не имеет никакого значения. — Она поклонилась Харамис и добавила: — Я в вашем распоряжении, госпожа.

Однако Харамис понимала, что происходит в душе у девочки, да и жесты выдавали ее состояние. Майкайла, может, и будет исполнять волю волшебницы, но пройдет немало времени, прежде чем эта воля станет ее собственной. Слишком много времени.

«Может, и стоило подождать, пока я не окажусь при смерти, а потом разом взвалить на нее все обязанности, — устало подумала Харамис. — Обучать такую, как она, совсем не просто».

Глава 5

В кабинете Харамис стояла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня.

Файолон встал и подошел к изящно инкрустированной арфе — она оказалась под стать его росту — с серебряными струнами и деревянным и полированным корпусом красноватого цвета. Верхняя часть деки была отделана костью.

— Какая великолепная арфа, госпожа Харамис, — восхищенно произнес он. — Можно мне поиграть на ней? Я уверен, что по своему звучанию она не уступит ни одной из тех, какие мне приходилось слышать.

— Ты умеешь играть на арфе, юный Файолон? — удивилась Харамис.

— Умею, хотя тут я не профессионал. Меня обучали игре на множестве инструментов, но арфа для меня — самый любимый. Из нее практически невозможно извлечь звук, который не был бы красивым.

— Думаю, ты прав, — сказала Харамис, поднимаясь с кресла. — Только это не просто арфа, и на ней никто никогда не играет, как на обычном инструменте. Это Узун, мудрейший из моих советников-оддлингов.

— Вот это — господин Узун? — изумленно воскликнул Файолон. — Я считал, что он умер много лет назад.

— Когда в конце концов он достиг предела своей обычной жизни, — объяснила Харамис, — я впервые воспользовалась великими возможностями магии, соединив его дух с этой арфой, чтобы продолжать пользоваться его мудрыми советами. Сейчас я тебя ему представлю. И если он пожелает, то заговорит с тобой или даже что-нибудь споет.

— В жизни не слыхивала подобной чепухи, — пробормотала Майкайла. — Как это арфа может служить советником?

— Не знаю, — мягко ответил Файолон, — но по крайней мере у меня до сих пор не было причин подвергать сомнению любые слова Белой Дамы. Будь благоразумной. Майка.

Харамис бросила на Майкайлу резкий взгляд, но ничего не сказала.

— Добрый вечер, Узун, — произнесла она, приблизившись к арфе.

— Добрый вечер, госпожа, — прозвучал в ответ сильный протяжный голос, казавшийся мягким и певучим и как будто действительно выходивший из резонатора арфы. Харамис краем глаза следила за Майкайлой. Девочка, видимо, все еще не верила собственным ушам и наверняка пыталась убедить себя, что это просто какой-то хитроумный трюк.

— А кто эти молодые люди? — спросил голос — Мне кажется, я их раньше не встречал.

— Господин Узун, — сказала Харамис, — я хотела бы представить тебе моих юных родственников, принцессу Майкайлу Рувендскую и лорда Файолона Барского, сына младшей сестры королевы.

— Очень рад познакомиться с вашими родственниками, госпожа, — ответил Узун. Голос его словно прожурчал по струнам. — Давно вам пора опереться на чью-нибудь помощь в исполнении такого множества тяжких обязанностей. Это ее вы избрали взять на себя бремя ваших забот, когда уже не сможете управляться с ними?

— Как хорошо ты меня понимаешь, Узун, — нежно проговорила Харамис.

Она взглянула на Майкайлу и, казалось, почти услышала мысли, роившиеся в незрелой, необученной голове девочки: «У арфы нет глаз — по крайней мере их нигде не видно, — тогда как она может нас видеть? Тут, очевидно, происходит нечто странное».

— Ну, теперь ты мне веришь, глупая девчонка? — резко спросила Харамис.

Майкайла посмотрела на нее с сомнением:

— Госпожа моя, вы действительно хотите, чтобы я поверила, будто вы кого-то превратили после смерти в арфу?

— Хорошо, что ты, по крайней мере, откровенна, — сказала Харамис — Если будешь сомневаться в моих словах, никогда этого не скрывай. Я постараюсь тебе все объяснить. Лучше честно высказывать свои сомнения, чем притворно соглашаться. Лучше все время говори правду, даже если эта правда меня разозлит. — «Тебя она уже разозлила», — подумала вдруг Харамис, а вслух добавила: — Ты ведь сердишься на меня, Майкайла?

— Да — Девочка обернулась к Файолону. — Не гляди на меня так, она сама спросила. Да и как же мне не быть сердитой, если она, по существу, похитила нас обоих заявляет, что намерена держать меня здесь против моей воли? Чего от нее ожидать, коль скоро она способна превратить человека в арфу?

— Но, Майка, — сдерживая волнение, проговорил Файолон, — много ли проку сердиться на того, кто может обратить тебя в какую-нибудь вещь? Уж лучше держать язык за зубами, тем более что тебе самой пока ничего не грозит.

— Принцесса Майкайла, — зазвучала арфа голосом Узуна, — вы несправедливы к госпоже Харамис. Она не превратила бы меня в арфу без моего согласия, и это превращение стоило ей больших усилий.

Майкайла подошла к Узуну, подняла руку и прикоснулась указательным пальцем к костяной накладке на верхней части арфы.

— Как она это сделала? — спросила девочка. — Эта кость была частью вашего тела? Она вас убила, чтобы заговор начал действовать, или вы умерли естественным образом и ей оставалось разрубить труп? И кстати, вы, очевидно, обладаете слухом, но можете ли вы видеть? Можете ли двигаться по собственному усмотрению?

— Ваша нездоровая жажда познать все подробности может обождать до тех пор, пока вы хоть немного научитесь и станете понимать, о чем говорите, — ответила арфа. — И довожу до вашего сведения: я предпочитаю, чтобы ко мне не прикасались, не испросив на го разрешения. — В звучном голосе Узуна чувствовалась досада. Когда он затих, Харамис улыбнулась.

— Куда он ушел? — спросил Файолон. — Скажите ему, чтоб вернулся. То есть я имею в виду, попросите его, пожалуйста.

Лицо Харамис было мрачно.

— Даже я не отдаю Узуну приказаний, мой мальчик. Между нами говоря, я опасаюсь, что вы его сильно обидели. И он, может быть, только очень нескоро вновь заговорит с кем-то из вас или даже со мной, ибо я позволила вам совершить такую грубую бестактность — задавать ему вопросы.