Дневник эльфийки

Однако вскоре я стала замечать, что ежевечерние скандалы Виктора Алексеевича удручают не только меня. Ника тоже явно устала от постоянных нападок супруга в мой адрес. Она помрачнела, осунулась, стала реже улыбаться. Всегда спокойная и выдержанная она как-то днем не сдержалась и накричала на приходящую домработницу, заявив ей, что устала от ее поведения и хочет расстаться с ней.

На мой взгляд, сделать это надо было давно. Меня, например, трясло уже от одного вида этой женщины. Я поражалась, как Ника спокойно терпит от нее постоянные придирки и замечания по поводу неправильного, на ее взгляд, ведения Никой хозяйства. Эта женщина, получая от Ники деньги за работу, осмеливалась указывать ей, что чашки нельзя оставлять в спальне или что она плохо воспитала Дэна, потому что тот постоянно разбрасывает бумаги на столе, а носки бросает под кровать. Претензий была масса. Ника терпела их, объясняя, что Поля, так звали домработницу, это не со зла говорит, и что кроме нее вряд ли кого-нибудь Виктор Алексеевич разрешит пускать в дом, потому что не любит в доме чужих, а к Поле привык. Поэтому я даже была рада, что Ника наконец-то указала этой женщине на ее место и ничуть не расстроилась, когда Поля ушла, хлопнув дверью и заявив, что ноги ее больше не будет в этом доме.

Ника сидела за столом на кухне и расстроено кусала губы:

— Зря я, наверное, не сдержалась, Лия, — тихо проговорила она.

— Совсем и не зря, — заверила ее я, наливая чай и ставя перед ней чашку, — я поражаюсь сколь долго ты терпела ее хамство. Не переживай, я могу убираться и помогать тебе по хозяйству.

— Мне приятно, что ты предложила, Лия, спасибо. Но я не только из-за этого… Ты понимаешь, Поля вряд ли где найдет работу с ее-то характером… А она женщина неплохая, честная, работящая…

— Если не дура, то вернется и извинится.

— Лиечка, если она вдруг придет, когда меня дома не будет, скажи ей, что я с радостью возьму ее обратно.

— Хорошо, Ника, конечно, — кивнула я, безумно желая в душе, чтобы домработница пришла именно в такой момент и мстительно думая, что в этом случае, передавать ей слова Ники ни за что не буду. А если и позволю вернуться, то не раньше того, как заставлю очень сильно пожалеть о своем поведении и после того, как она клятвенно пообещает мне больше никогда не делать Нике никаких замечаний.

Поля действительно пришла, когда Ники не было дома. Открыв ей дверь, я с мрачным видом застыла на пороге, проронив:

— Вы что-то забыли здесь?

— Лия, пожалуйста, — Поля, потупившись, нервно теребила руки, — Вы не могли бы попросить Веронику Вениаминовну дать мне рекомендательное письмо… Ведь я столько проработала у нее.

— Без проблем, — хмыкнула я, — Только я узнать хотела: Вы ведь не надеетесь, что в письме она не укажет Вашу милую черту постоянно делать замечания Вашим работодателям и говорить им всяческие гадости? Вы ведь знаете, что она исключительно правдива и вряд ли станет об этом умалчивать.

— Лия, но ведь тогда… тогда, — она нервно сглотнула, — мне ни за что не получить работу…

— Поля, а Вам и нельзя нигде больше работать… — я злобно прищурилась, — ну посудите сами, если даже такого человека, как Нику, Вы сумели довести до состояния нервного срыва… Вас вообще нельзя подпускать ни к кому на расстояние полета стрелы, это небезопасно для здоровья. Ника вон до сих пор болеет… А Вы еще хотите, чтобы она рекомендацию Вам написала, чтоб Вы и остальных также доводили… Вы считаете Нику столь безнравственным человеком, который может пойти на это?

— Вероника Вениаминовна больна? — Поля всплеснула руками и испуганно прижала их груди, — Что ж я натворила бестолковая… Лия, пожалуйста, я очень прошу Вас, пустите меня к ней, я должна извиниться… мне так стыдно… Ведь я не со зла… Клянусь! Я очень хорошо отношусь к Веронике Вениаминовне…

— Это было заметно, — вновь саркастически хмыкнула я, — даже Виктор Алексеевич оценил, когда ему доктор сказал, из-за чего Ника слегла.

— Виктор Алексеевич тоже в курсе? — глаза Поли стали огромными, показывая, что и она испытывала непреодолимый страх перед грозным супругом Ники, хотя, по крайней мере, на моей памяти, никогда с ним не сталкивалась, — Что же мне теперь делать?!

— По большому счету, Вы мне нравитесь, Поля. Вы трудолюбивы, исполнительны, старательны… И если бы не Ваше хамское отношение к Нике, то цены бы Вам не было…

— Я никогда, никогда не посмею больше… Клянусь, — в глазах Поли засверкали слезы, — Лия, если б Вы только помогли мне вымолить прощение у Вероники Вениаминовны…

Я могу Вам помочь, но только если Вы, действительно — я испытующе посмотрела на нее и с чувством повторила последнее слово, — действительно раскаиваетесь в своем поведении.

— Очень, очень раскаиваюсь, Лия, — закивала она, преданно заглядывая мне в глаза.

— Настолько раскаиваетесь, что согласны понести за него суровое наказание, — не сводя с нее пристального взгляда, продолжила я.

В глазах Поли появилось непонимание, и она в страхе попятилась, — Лия, я не понимаю, о чем Вы говорите…

— Что ж, — я равнодушно пожала плечами, — в этом случае ничем Вам помочь не могу. И не беспокойте более наш дом визитами, иначе разбираться с Вами будет непосредственно Виктор Алексеевич. Он уже хотел, Ника с трудом уговорила его не делать этого. Так что прощайте! — я взялась рукой за дверь, намереваясь закрыть ее, но сделать мне это не дала Поля.

— Лия, я согласна… согласна… Лишь помогите мне вернуться, — хватая меня за руку, скороговорной произнесла она, заискивающе глядя на меня.

Наказав Полю так, как у нас во дворце наказывали нерадивых служанок, и пообещав наказать еще сильнее, если она хоть раз посмеет сделать Нике хоть какое-то замечание, я отправила ее домой, велев прийти через два дня и приступить к работе. Затем, убрав всю квартиру так, как обычно убирала ее домработница, я позвонила Нике и сообщила ей, что приходила Поля и выразила желание вернуться, обещая при этом больше не вести себя подобным образом, поэтому я, в соответствии с нашей договоренностью, разрешила ей уже начать работать. Выслушав Никину похвалу моим действиям и узнав, что вернется она лишь к ужину, я решила пойти прогуляться по городу. К тому же у меня был повод срочно прогуляться.

Убираясь в кабинете Виктора Алексеевича, я увидела в ящике стола ключи от его сейфа, где он хранил оружие, и я не удержалась от того, чтобы не открыть сейф. Не подумайте чего плохого. Я не хотела ничего воровать, но оружие этого мира тянуло меня к себе словно магнит. Я много раз уже видела его по телевизору, но воочию увидеть и подержать в руках сумела лишь сегодня… Мощь подобного оружия завораживала меня и лишала рассудка, поэтому, мечтая о том, чтобы иметь возможность хоть иногда подержать в руках настоящий пистолет, я решила сделать для себя дубликат ключей…

Забрав из палатки с надписью "Металлоремонт. Изготовление ключей" ключи и их дубликаты, я остановилась у палатки «Мороженое» и купила себе эскимо на палочке. Как-то, когда мы гуляли с Дэном, он угостил меня подобным лакомством, и оно пришлось мне по вкусу.

Я ела мороженое и наслаждалась теплым вечером, когда вдруг мое внимание привлекли две девушки с чемоданами, стоящие на обочине. Одна была хорошенькой золотоволосой блондинкой, а вторая невзрачной брюнеткой с короткой стрижкой и большим, прям как у меня, ртом.

— Лидка, — громко выговаривала блондинка брюнетке, — мы вечно из-за тебя влипаем в какие-то истории. Ну ты что заранее не могла что ли расплатиться за номер? Вот опоздаем сейчас на поезд, и что будем делать? Ты хоть билеты-то и паспорта не забыла в номере, горе луковое?

— Нет, не забыла, — тихим бесцветным голосом проговорила та, которую назвали Лидкой.

Я остановилась, с интересом наблюдая за их разговором.

— Покажи! — тут же потребовала блондинка.

Невзрачная брюнетка безропотно полезла в сумочку и протянула ей бумаги и две маленькие книжечки, которые та моментально выхватила у нее из рук.