Истребитель ведьм (сборник)

Самолеты же пришельцы могли попросту сжечь или уничтожить там же, на заброшенном аэродроме, неизвестным способом, не оставляющим следов.

— Итак, — констатировал майор Омикрон, с неким удовлетворением глядя на ошеломленного писателя, — почти двадцать лет пришельцы живут среди нас. Что вы на это скажете, милый автор “Солнечной стороны планеты”?

Профессор Моррис был человеком честолюбивым. Свои соображения он держал в тайне от остальных членов экспедиции, оставив им скрупулезные исследования объекта. Разумеется, он подготовил донесение, которое собирался передать кому следует. Но вдруг начались странные вещи. Высшее начальство неожиданно отозвало экспедицию. Находкой должна была заняться особая группа, что довольно туманно объяснил военной тайной. Моррис был еще и упрям он дошел до министра и отдал свое донесение. Выяснилось, что министр ничего не знал об отозвании экспедиции — всем этим занимался его заместитель (назовем его полковником), сорокашестилетний честолюбивый офицер латиноамериканского происхождения. Моррис поделился своими предположениями. Министр добродушно успокоил его, пообещал все выяснить, и они договорились встретиться назавтра. Покидая министерство, профессор чувствовал смутное беспокойство. И не напрасно.

Той же ночью министр скончался в своей резиденции от сердечного приступа. В наши нервные времена это случается и с людьми, что кажутся окружающим здоровыми. Обязанности шефа принял на себя полковник.

Иногда жизнь человеку хранят чистейшей воды случайности. Кто мог предполагать, что машина профессора Морриса застрянет в дорожной пробке и профессор решит идти пешком, но вывихнет ногу во время этой неожиданной прогулки; что один из его учеников случайно наткнется на него на улице и отвезет к знакомому врачу? Что брат профессора решит его навестить в это самое время? Что он, устав звонить в дверь, достанет ключ из-под коврика и войдет в квартиру с зажженной сигаретой в зубах?.. В квартире профессора оказался открытым газовый кран. Фред Моррис почувствовал запах, но было поздно. Грохот, взрыв, летят осколки стекла…

После визита к врачу профессор засиделся у своего ученика. Утром он узнал о смерти министра и брата. Впрочем, газеты сообщали, что погиб сам профессор.

Учеником, протянувшим профессору руку помощи, был экс-полицейский, экс-ученый, а ныне — важная шишка в командовании химических войск, которого друзья именовали майором Омикроном. Он и склонил профессора принять вызов судьбы — разыгрывать отныне роль собственного брата Фреда.

— Занятный сценарий, верно? — спросил Омикрон. Лицо Волонтера стало задумчивым..

— Почему вы мне все это рассказали? — спросил он наконец.

— Потому что мы имеем право допустить: девятеро пришельцев не случайно прибыли тогда на Землю. И поселились в телах пилотов не шутки ради. В чьих телах они находятся сейчас, определить трудно.

— И все?

— И все. Это явно была разведывательная группа, быть может, группа, обязанная исследовать район и приготовить все к вторжению.

— Вторжению? — вскочил Волонтер.

— Да. Вторжение спустя двадцать лет.

— Это ваша гипотеза?

— Увы, не только гипотеза. Обсерватории сообщают, что к Земле с огромной скоростью приближается целый рой светящихся пятнышек. Первый эшелон уже поблизости. Мы знаем, что они значительно превосходят нас: неуязвимы с биологической точки зрения, лишены сантиментов и обладают огромными возможностями воздействия на человеческую психику.

Мартин открыл рот, хотел что-то сказать, но в голову, ничего не приходило.

— Присутствие этой девятки среди землян осложняет ситуацию. Кто знает, быть может, среди нас находятся и другие разведывательные группы. При их возможностях носителем может оказаться любой. Любой может носить в себе вместо правого легкого страшного “наездника”.

— Допустим, — буркнул Волонтер. — Двадцать лет — долгий срок. Надеюсь, вам удалось кого-нибудь выявить?

— У нас было мало времени, — вздохнул Омикрон. — И работала горстка людей — я, профессор, несколько наших друзей. Ведь полковник, ставший министром…

— Понимаю. Кто еще, кроме него?

— Увы, остаются лишь догадки. Приходится прикидывать, какие посты заняли бы мы сами, вторгнувшись таким образом на чужую планету. Подозреваемых десятки, а то и сотни… Штаб противовоздушной обороны, ракетные войска, Агентство аэронавтики, разведка, средства массовой информации… Мы не можем ни с того ни с сего вдруг обследовать с помощью рентгена всех и каждого. Не можем предпринимать ничего, что помогло бы пришельцам понять: мы напали на след… Отсюда наши центры, помещенные в таких вот бункерах, отсюда ограниченные возможности, подача “наверх” ложной информации о наших “исследованиях”… — Он закашлялся. Отхлебнул пива.

— Но обоснованы ли ваши подозрения насчет полковника… министр мог умереть и от естественных причин? — спросил Мартин.

— Два года назад случилась любопытная история. Полковник, в то время еще майор, участвовал в облаве на гангстеров. Я тоже там был и видел, как ему влепили пулю в лоб.

— И она его не убила?

— Отскочила рикошетом и ранила одного из наших.

Моррис вмешался:

— Я только потом догадался, что чужаки, сами неуязвимые, хотели предохранить и свои человеческие “скафандры”. Мы их называем в шутку живым телефоном… Носителя нельзя ни ранить, ни убить. Вот только руки ничем не должны отличаться от человеческих. Руку слишком часто приходится подавать для рукопожатия…

— Но медицинские исследования могли бы…

— Да. Но как их провести, если в нашем распоряжении осталась неделя, а все подозрения падают на особ весьма высокопоставленных?

Настала тишина. Где-то в глубине бункера неустанно работали какие-то механизмы.

— Зачем вы меня сюда пригласили? — снова спросил Мартин.

— В нынешней ситуации мы хватаемся за любую возможность. Традиционная наука ничем не может помочь. Быть может, фантазия выручит? Вы известны как гейзер фантазии.

— Но только лишь литературной.

— А чем ситуация отличается от какой-нибудь вашей повести? Мы хотим, чтобы вы думали. Фантазировали. Выдвинули тысячу и один проект, как можно более неправдоподобный… Разумеется, вам не придется трудиться даром.

— А если мне ничего не удастся выдумать?

— Попробуем что-нибудь примитивное. Мои люди рвутся в бой. Можно было бы, подобно террористам, захватить несколько важных персон и проверить, из чего они сделаны…

В голове офицера звучала решимость. Волонтер верил, что Омикрон готов на все.

— Сколько у нас времени? — спросил писатель сухо.

— У вас сорок восемь часов. В мотеле вас будет ждать компьютер со всеми данными, какие только необходимы. Информации мы собрали много. Но новые концепции может построить только человек…

— Только двое суток? Но ведь у вас есть неделя…

— Завтра здесь соберется наш частный штаб. Нужно принять решение и начать действовать.

— Мог бы я получить информацию обо всех подозрительных?

— Завтра, — усмехнулся Омикрон. — Пока что нам нужна чистой воды теория. Вот досье полковника, если оно вам необходимо. Ничего интересного — кроме того, что в возрасте 25 лет он попал в автомобильную катастрофу.

— Но тогда он еще не был покрыт “живым тефлоном”?

— Можно с уверенностью сказать, что нет. От той аварии у него остался большой шрам на спине — в аккурат над правым легким… Как-то на маневрах он снял рубашку, и его сфотографировали…

Получасом позже писатель покидал бункер, и майор тепло прощался с ним:

— Мы на вас полагаемся! Это будет самое интересное литературное задание, о каком я только слышал!

Проходя мимо портье, он пожаловался на хлопоты, связанные с починкой машины, что надолго задержат его здесь (но промолчал, что под благовидным предлогом попросил механика разобрать двигатель). В баре девушка в джинсах потягивала через соломинку темно-красный напиток. Он поклонился. Ответом была ослепительная белозубая улыбка. Хороша штучка!

Его комната оказалась на втором этаже. Номер тринадцать. Красные портьеры великолепно гармонировали с обоями, явно наклеенными недавно. Мартин Волонтер взялся за работу. Исписывал лист за листом, временами делал рисунки, консультировался с компьютером, и тот послушно отвечал, какую идею Станислав Лем выдвинул в 61-м, какую — Курт Воннегут в 74-м. Погрузившись в раздумье, не заметил, как дверь открывается. Пушистый ковер заглушал шаги, и он почуял присутствие чужого, лишь когда чья-то теплая ладонь коснулась его шеи.