Лоцман и Берегиня (СИ)

— О чём кручинишься, дева молодая?

— Тапки в болоте утопли! — произнесла я лирично.

— Ну, а босиком по траве — мураве пройтись? Не мороз лютый на дворе!

— По траве — мураве можно! А болото, а пни и коряги? — я опять вздохнула и оглянулась на голос. В кустах вырисовывался торс высокого загорелого молодого мужчины с шикарной гривой чёрных волос. Рубахи на нём не было. Что-то часто мне по вечерам стали являться полуобнажённые мужчины! А может он не полу, а совсем обнажённый? И не припомню я в славянской мифологии таких персонажей. Я сердито смотрела на красавца. Мужчина рассмеялся и шагнул ко мне из кустов.

— Кентавр! — выдохнула я изумлённо, — вы из греческой диаспоры?

— Нет! Я местный! Полкан — полуконь. Ну, садись, подвезу тебя горемычную к людям.

Я никогда не каталась на лошадях и даже не знала, с какой стороны надо к ним подходить. Полкан скалил зубы и весело всхрапывал. Я топталась около его крутого бока и не представляла, как я должна вспрыгнуть на его спину, которая была вровень с моим подбородком. Вспомнились уроки физкультуры и упражнение «Прыжок через коня». Надо как следует разбежаться… Сжалившись, наконец, надо мной, он подхватил меня руками и усадил на спину, на коняжью спину.

— Держись! — крикнул он, и в три прыжка оказался на поляне.

Я не успела даже напугаться. Между гуляющими кентавр пошёл степенно.

— Что, Разгуляй, красну девицу украл? — спрашивали его местные зубоскалы.

— Нет, вернуть хочу! — хохотал, нет, ржал он.

— Так Вас Разгуляем зовут? — решила я познакомиться.

— Угадала! — снова заржал мужчина, конь?

— А я — Варвара.

— Куда тебя везти, Варвара?

Я покрутилась по сторонам и, высмотрев знакомую рубаху с петухами, указала направление. Моё триумфальное возвращение на спине Разгуляя произвело впечатление не только на Андрея, но и на Рыську! Как я пожалела, что тут не было мадмуазель Жанет! (Позже я узнала, что напрасно волновалась. Она наблюдала мой триумф вместе Радой Рубеновной. Реакция на это у них, как понимаете, была разная.)

— Принимайте пропажу! — весело сказал мой транспорт. — Да следите строже! В следующий раз не верну! — он опять раскатисто заржал и был таков.

— Как тебе удалось уговорить полкана, привезти тебя сюда? — удивлённо поинтересовался Рыська.

— Да я его и не уговаривала, он сам предложил подвезти.

— Полканы девушек возят, если только хотят их украсть! — пояснил Рыська, — Они до девиц охочи, просто так не отпускают!

— А я тапки потеряла! Может, им босоногие бесприданницы не нравятся? — предположила я.

— Где потеряла?

— В болоте!

— Понятно! — Рыська изучил мои ноги, облепленные тиной. — Пойдём тебе новую обувь добывать!

— Я лапти не хочу!!!

— А я не про лапти. Идёмте.

Рыська привёл нас к плотной толпе людей, кругом обступивших длинный деревянный столб, к верхней конечности которого была приделана горизонтальная палка. На конце палки раскачивались красные сафьяновые сапоги с гордо загнутыми носами.

— Ярилины скороходы, — пояснил Рыська, — кто до последнего луча солнца успеет достать их, тот владеет ими целое лето. Сможешь? — обратился он к Андрею.

В это время под дружный хохот толпы со столба съехал очередной неудачливый претендент на царскую обувь.

— Можно попробовать, — согласился Андрей. — А зачем их на палку прикрепили?

— А чтоб жизнь мёдом не казалась! В прошлом году столб вообще маслом намазали! — поведал нам фолк.

Андрей снял лапти, рубаху, закатал до колен брюки и пошёл к столбу. Толпа затихла, предвкушая новую потеху. Парень крепко обхватил столб руками, подпрыгнул и бодренько так добрался до вершины столба. Толпа, даже не успев разгалдеться, снова притихла. Оказалось, что самое трудное было впереди. Столб в этом году маслом не мазали, но всё равно он был гладким и скользким, а палка оказалась длиной больше метра. Надо было, держась одной рукой за столб, другой дотянуться до сапог, а ноги в это время предательски скользили вниз, увеличивая и так критическое расстояние. Андрей почти дотянулся до сапога, и тут в толпе кто-то выдохнул: «Давай!» Андрей дёрнулся вперёд, оторвал вторую руку от столба, и как в замедленном кино начал опрокидываться на спину. Ещё мгновение, ноги его разжались, и он полетел вниз. Толпа ахнула, я зажмурилась, но удара тела о землю не последовало. Я открыла глаза. Богатырь в красной рубахе держал Андрея на руках, как ребёнка. Потом бережно поставил его на землю.

— Спасибо, Горыня! — сказал пришедший в себя Андрей.

— Я не Горыня, я — Дубыня, — отрекомендовался богатырь.

— Спасибо, Дубыня! — Андрей горестно побрёл к нам.

Но толпа не смеялась, толпа аплодировала, не то Андрею, не то — Дубыне. Попытка Андрея была самая драматичная.

— Спасибо, Андрей! — я пыталась его успокоить, чувствуя себя виноватой, разбиться ведь мог!

Андрей старался казаться бодрым, но было видно, что он расстроен. Натянул рубаху и даже с лаптями справился самостоятельно, наверное, с расстройства.

Солнце почти скрылось за горизонтом. Видно, в этот раз отправятся сапоги в сокровищницу.

— Желающие ещё будут? — вдруг спросил Рыська.

Желающие, даже если и были, после фиаско Андрея, махнули руками и покинули не сдавшийся аттракцион. Рыська глянул на заходящий луч, скинул лапти и подошёл к столбу. Расходящаяся было толпа, хлынула обратно. Последний герой! Способ, которым Рыська добрался до вершины столба, я видела в передаче про дикие племена Полинезии. Руками он перебирал, а ногами просто шёл по столбу.

— Боже, помоги ему, — шептала я, — не дай ему сорваться.

На самом верху он обхватил столб ногами, откинулся всем телом в сторону сапог, спокойно снял их и… совершенно по-кошачьи, спрыгнул вниз на все четыре конечности. Толпа ахнула и взорвалась овациями! Последний луч солнца погас за горизонтом! Ярилины скороходы обрели хозяина на целое лето. Рыська подобрал лапти и подошёл ко мне.

— Примеряй! — протянул он мне сапоги.

— Так ты это мне? — я приняла подарок.

— Тебе. Андрей ведь тоже не для себя старался! А где он?

— Я и не заметила, что он ушёл, — я огляделась, — может, тоже в кусты отлучился?

— Ага, в кусты! Ревнует он!

— Кого? Меня? Слушай, а они мне велики не будут?

— Сапоги всегда хозяину впору.

Я достала из кармана тряпицу, служившую носовым платком для василиска, с сомнением посмотрела на него. Выбрала самый чистый краешек и стала стирать с ног прилипшую тину. Натянула правый сапог. Действительно, как на меня шили! Я полюбовалась обновой и принялась оттирать вторую ногу. Тут до меня дошёл смысл слов, сказанных Рыськой.

— А почему ты решил, что Андрей меня ревнует? Мы с ним день всего знакомы! — я так и замерла, стоя на одной ноге, как цапля.

— А ты что, сама не видишь?

— Что вижу?

— Нравишься ты ему! Вот что! — Рыська в сердцах сплюнул. — Люди, как малые дети!

— Почему ты решил, что я ему нравлюсь? — сердито спросила я и натянула второй сапог.

— А он тебе тоже нравится! — добил меня Рыська.

— Он! Мне? — я задохнулась от возмущения, а потом призналась, даже не Рыське, себе, — да, нравиться.

— Так иди его искать! И, вот ещё, вроде его вещь, — он протянул мне зажигалку, — видать, когда падал, из кармана выпала. Я в траве нашёл, когда спрыгнул.

Я взяла зажигалку. Из-за этой безделицы Андрей попал в Порубежье и мы с ним познакомились. Маленькая, серебристая штучка, не из дешёвых. Я крепко сжала её и подумала: «Не отдам! Будет мой талисман на удачу! И где теперь его искать?»

— И где теперь его искать? Темно уже!

— Искать не надо, вон он, у костра сидит, — Рыська указал местонахождение Андрея.

Я вдруг заробела. Вот как я подойду, что скажу. Сапогами похвалиться что ли? Так он из-за них и ушёл! Снять их! Ну, уж нет! Я как будто облака на ноги одела, такое блаженство!

— Может, ты сходишь? А? — попросила я Рыську.

— Я могу пойти, но он не от меня ушёл! — резонно заметил фолк.