Кузница души

Они хотели заплатить золотом, которое в наши дни бесполезно. Мне пришлось довольно сурово предоставить им выбор или платить сталью, которой у них, разумеется, не было, или произвести обмен. Тут они попытались сбыть мне пару заплесневелых заклятий, которые устарели еще во времена моего дедушки. В конце концов, мы сошлись на магических компонентах; эльфы Сильванести выращивают кое–какие редкие растения. Они уехали после совершения сделки, и больше я их не видел. Я вот думаю, а не пришлось ли им столкнуться с какой–то угрозой в Сильванести, или, быть может, их мудрецы предвидели, что угроза приближается. Их король Лорак — могущественный маг и ясновидец в придачу.

— Если что–то подобное и впрямь случилось, мы об этом не узнаем, — сказал Антимодес. — Они скорее перемрут, чем опустятся до того, чтобы просить нас о помощи.

Он хмыкнул. Он не видел никакой пользы от Сильванести, чьи волшебники состояли в Конклаве, но ясно давали понять, что считают это невероятным снисхождением с их стороны. Они неприязненно относились к людям и выражали свою неприязнь различными способами, делая вид, что не говорят на Общем, языке всех народов Кринна, и презрительно воротя нос, когда какой–нибудь человек осмеливался осквернить эльфийский язык своим произношением. Будучи долгожителями, эльфы относились к переменам как к великой опасности. Люди же, чья жизнь была короче и насыщенней и требовала постоянного развития, представляли собой все, что эльфы ненавидели. В головах эльфов Сильванести не возникало ни одной новой мысли за последние две тысячи лет.

— Квалинести, в свою очередь, бдительно охраняют свои границы, но впускают существ других рас, если на то есть разрешение Говорящего с Солнцем и Звездами, — продолжал Антимодес. — Гномьи и человеческие кузнецы очень ценятся там, и часто приглашаются посетить Квалиност — но не оставаться там. И сами эльфийские мастера часто путешествуют в другие земли. К сожалению, они часто встречаются с предубеждением и ненавистью.

Антимодес знал многих из Квалинести и хорошо к ним относился, поэтому и был так огорчен.

— Несколько молодых, включая старшего сына Говорящего… Как его имя?

— Говорящего? Солостаран.

— Нет, его старшего сына.

— А, ты, наверное, имеешь в виду Портиоса.

— Да, Портиос. Говорят, он согласен с Сильванести в том, что ни один человек не должен ступать на эльфийские земли.

— Его трудно винить, учитывая те ужасные вещи, творившиеся, когда люди вошли в Квалиност после Катаклизма. Но не думаю, что стоит беспокоиться. Они будут спорить об этом до следующего века, если что–то не заставит их занять ту или иную позицию.

— Это точно. — Антимодес подметил легкую перемену в тоне Пар–Салиана. — Ты думаешь, что–то может их подтолкнуть к принятию решения?

— До меня доходили слухи, — сказал Пар–Салиан. — Отдаленный гром…

— Я не слышал грома, — сказал Антимодес. — Те темные маги, которых я встречал, ведут себя на удивление тихо. Как будто не уверены в себе даже настолько, чтобы зажечь кусочек помета летучей мыши.

— Кое–кто из более могущественных исчез из виду, — сказал Пар–Салиан.

— И кто же?

— Ну, во–первых, Дракарт. Он регулярно навещал Башню, чтобы просмотреть новые артефакты и подыскать учеников. Но единственные темные маги, которые были здесь недавно, были низкого ранга, из тех, которых не посвятили бы ни в какие заговоры. И даже они выглядели возбужденными.

— Из этого я могу заключить, что ты не имел возможности повидаться с прекрасной Ладонной, — сказал Антимодес, подмигивая.

Пар–Салиан кисло улыбнулся и пожал плечами. Этот огонь угас много лет назад, и он был слишком стар и увлечен работой, чтобы злиться на поддразнивания друга или смеяться им.

— Нет, я не говорил с Ладонной в этом году, и более того, я убежден, что она намеренно скрывается от меня. Она впервые отказалась присутствовать на собрании глав орденов. Вместо себя она прислала представителя — человека, который произнес ровно три слова за все время, и это были «передайте солонку, пожалуйста». — Пар–Салиан потряс головой. — Королева Такхизис слишком долго не давала о себе знать. Что–то затевается.

— Все, что мы можем сделать — это наблюдать и ждать, друг мой, и быть готовыми к действию, когда понадобится. — Антимодес сделал паузу, осушая бокал. — У меня есть и хорошие новости. Прежде всего, Соламнийские рыцари наконец начали собираться воедино. Многие заявили о своих правах на семейные земли и восстанавливают поместья. Их новый лидер Лорд Гунтар — мудрый политик, способный думать своей головой, а не шлемом. Он завоевал популярность у местного населения уничтожив несколько гоблинских крепостей, разогнав пару разбойничьих банд и обеспечив денежную поддержку рыцарских турниров и состязаний в разных краях Соламнии. Деревенщина ничто так не любит, как поглазеть на взрослых людей, лупящих друг друга.

Пар–Салиан выглядел серьезным, даже встревоженным:

— Я не считаю это хорошей новостью, Антимодес. Рыцари не питают любви к нам. Если бы они остановились на истреблении гоблинов, это было бы прекрасно, но можешь не сомневаться, они прибавят волшебников к списку своих врагов, как делали в прошлом — это только вопрос времени. Это предусматривает даже Мера.

— Ты должен встретиться с Лордом Гунтаром, — предложил Антимодес, и развеселился при виде того, как белые брови Пар–Салиана почти слетают с его лба. — Нет, я говорю вполне серьезно. Я не предлагаю приглашать его сюда, но…

— И на том спасибо, — сдержанно сказал Пар–Салиан.

— …но ты можешь совершить поездку в Соламнию. Навести его. Убеди его в том, что мы желаем соламнийцам только добра.

— Как я могу убедить его в этом, когда он может возразить, что многие из нашего Ордена желают соламнийцам вовсе не добра, и будет совершенно прав? Рыцари не доверяют магии, они не доверяют нам, всем нам, и должен сказать тебе, я не особенно намерен доверять им. Мне кажется мудрым и благоразумным держаться от них подальше, не привлекая к себе их внимания.

— Магиус был другом Хумы, — заметил Антимодес.

— И если я правильно помню легенду, соратники–рыцари не слишком уважали Хуму именно за это, — сухо парировал Пар–Салиан. — Какие новости из Торбардина? — внезапно сменил он предмет беседы, давая понять, что предыдущая тема закрыта.

Антимодес был достаточно дипломатичен, чтобы не продолжать спор, но про себя он решил непременно посетить Соламнию на обратном пути, хотя это и означало сделать большой крюк на север. Он был любопытен как кендер, когда дело касалось Соламнийских рыцарей, которые долгое время были в немилости и недоверии у народа, когда–то считавшего рыцарство своей опорой и защитой. Теперь же было похоже, что рыцарство возвращалось к прежнему положению.

Антимодесу не терпелось увидеть это своими глазами, а также, разумеется, увидеть, какую выгоду можно из этого извлечь. Конечно же, он не собирался ставить Пар–Салиана в известность об этом. Не только Черные Одежды имели свои секреты от Конклава.

— Гномы Торбардина все еще в Торбардине, я полагаю, в основном потому, что никто не заметил, чтобы они уходили. Они совершенно самодостаточны, не интересуются внешним миром, и я не вижу никаких причин им это делать. Гномы холмов расширяют свои территории, и многие отправляются в другие земли. Некоторые даже селятся вне своих горных владений. — Антимодес вспомнил о гноме, которого он встретил в Утехе.

— Что касается гномов–механиков, с ними то же, что и с гномами Торбардина, с одной поправкой — мы предполагаем, что они все еще живут на горе Небеспокойсь, потому что никто не заметил, чтобы она взрывалась. Кендеры, кажется, процветают как никогда; бродят повсюду, разглядывают все, крадут большую часть этого, приводят остальное в состояние полного хаоса, и по–прежнему ни на что не годны.

— О, я думаю, они на многое способны, — сказал Пар–Салиан горячо и искренне. Было известно, что он питает слабость к кендерам, главным образом потому (как утверждал Антимодес), что остается изолированным в Башне и никогда не имеет с ними дела. — Кендеры — настоящие невинные младенцы в этом несправедливом мире. Они напоминают нам, что мы тратим слишком много времени и сил на беспокойство о вещах, которые на самом деле не имеют никакого значения.