Феникс в Обсидановой стране

Епископ нахмурил свои крашеные брови, размышляя. Потом поднял их в удивлении:

— Боюсь, что не могу предложить вам сейчас никакого объяснения, граф Урлик. Единственное, что грозит Ровернарку, — это неизбежное наступление льдов. Через сотню-друтую лет льды преодолеют горный хребет и уничтожат нас. А мы между тем стараемся провести оставшееся нам время как можно приятнее. И вас тоже приглашаем присоединиться к нам, если, конечно, Светский Владыка будет не против. Вы же должны пообещать, что расскажете нам всю свою историю, сколь бы невероятной она вам ни казалась. А взамен мы предлагаем вам любые развлечения, какие только у нас есть. Они могут показаться вам занятными, особенно если вы такого еще не встречали.

— Стало быть, у Ровернарка нет врагов?

— Ни единого достаточно сильного, чтобы представлять для нас реальную угрозу. Есть, конечно, несколько банд грабителей, да и пираты на море тоже имеются. Подобную шваль можно найти возле любого города. Но кроме них — никого.

Я в удивлении покачал головой:

— Может быть, в Ровернарке есть какие-либо внутренние раздоры? Партии или группы, которые хотели бы, например, свергнуть вас и Светского Владыку?

Епископ Белпиг рассмеялся:

— Поистине, мой дорогой граф, вы, кажется, более всего жаждете борьбы! Уверяю вас, что в Ровернарке нет ничего, достойного внимания. Скука — вот наш единственный враг, и теперь, когда вы очутились среди нас, мы и дадим ей бой!

— Тогда я должен поблагодарить вас за ваше гостеприимство, — произнес я. — Я принимаю его. У вас, наверное, есть библиотеки… И ученые люди…

— Все мы в Ровернарке ученые. Да и библиотеки у нас, конечно же, есть. И вы сможете пользоваться некоторыми из них.

«Ну, ладно, — подумал я, — по крайней мере, у меня будет возможность попытаться найти способ вернуться к Эрмизад, в прекрасный мир элдренов, столь отличный от здешнего». Я так и не поверил, что меня призвали сюда просто так, если только это не какая-нибудь ссылка. В этом же случае я, будучи бессмертным, стану свидетелем конца Земли…

— Однако, — продолжал епископ, — один я не могу принять такое решение. Мы должны прежде заручиться согласием моего соправителя — Светского Владыки. Я, конечно, уверен, что он будет не против и подтвердит мое приглашение. Вам надо будет подыскать достойные апартаменты, слуг, рабов и все прочее. Это поможет нам развеять скуку, которая поселилась в Ровернарке.

— Но мне вовсе не нужны рабы, — сказал я.

Епископ захихикал:

— Погодите отказываться. Сперва посмотрите на них, а потом уж решайте! — Он помолчал, с интересом глядя на меня своими подведенными глазами. — Да вы же, наверное, прибыли из эпохи, где владение рабами считается недопустимым! Но в Ровернарке рабов силой не держат. Рабом может стать лишь тот, кто хочет им стать! Если человек желает быть кем-то другим, никто не станет возражать. Да будь кем хочешь! Это же Ровернарк, граф Урлик! Здесь любой мужчина и любая женщина свободны делать все, что им заблагорассудится!

— И вам заблагорассудилось стать здесь Духовным Владыкой?

Епископ вновь улыбнулся:

— Ну, в некотором роде. Титул, конечно, наследственный, но многие, имевшие на него право по рождению, предпочли иные занятия. Мой брат, к примеру, обычный моряк.

— Так вы плаваете по этому пересоленному морю? — я был поражен.

— Тоже, в некотором роде. Если вам еще не известны обычаи Ровернарка, я уверен, многие из них покажутся вам занятными.

— Да, наверное, — согласился я. Про себя же я подумал, что некоторые из этих обычаев, видимо, придутся мне вовсе не по вкусу. Я попал к народу, переживающему последнюю стадию упадка, народу капризному, беззаботному и начисто лишенному каких-либо устремлений. Их трудно было за это винить. В конце концов у них не было никакого будущего…

Но и во мне самом тоже было нечто, вполне созвучное цинизму епископа. Мне ведь тоже, по сути дела, было не для чего жить.

Епископ возвысил голос:

— Эй, рабы! Моргег! Идите сюда!

И они толпой выступили из полумрака. Впереди шел Моргег.

— Моргег, — обратился к нему епископ, — будьте любезны послать кого-нибудь к Светскому Владыке. Пусть передаст мою просьбу принять нас вместе с графом Урликом Скарсолом. Пусть также сообщит ему, что я пригласил графа быть нашим гостем — с его разрешения, естественно.

Моргег поклонился и вышел из зала.

— А пока давайте пообедаем, милый граф! — заявил епископ. — В некоторых наших пещерах мы выращиваем неплохие фрукты и овощи, а море дает нам мясо. Мой повар — лучший в Ровернарке. Не угодно ли попробовать?

— С удовольствием, — ответил я, внезапно ощутив, что я умираю от голода.

Глава IV

Светский Владыка

Обед, обильный, хотя и несколько излишне, на мой вкус, напичканный специями, был великолепен. Когда мы покончили с едой, вернулся Моргег, который сообщил, что нашел наконец Светского Владыку.

— Нам потребовалось на это немало времени, — добавил он, выразительно глянув на Белпига. — Но он готов теперь принять нашего гостя, ежели вы того желаете, — и он поднял на меня свои бледные, холодные глаза.

— Надеюсь, вы сыты, граф Урлик? — спросил епископ. — Может, хотите чего-нибудь еще? — Он вытер свои алые губы расшитой салфеткой и удалил каплю соуса с одежды.

— Благодарю вас, — ответил я, поднимаясь. Я выпил слишком много солоноватого вина, но это помогло избавиться от мрачных дум и воспоминаний об Эрмизад, которые все время преследовали меня и будут преследовать до тех пор, пока я не найду ее.

Я последовал за Моргегом к выходу из этого странного зала. Подойдя к двери, я обернулся, намереваясь еще раз поблагодарить епископа.

И увидел, что он, облив соусом одного из мальчиков-рабов, теперь нагнулся к нему и принялся слизывать соус с его тела.

Я стремительно повернулся к двери и ускорил шаг. Моргег между тем, не оглядываясь, шел по тому коридору, по которому мы пришли сюда.

— Провинция Светского Владыки называется Дхотгард, — рассказывал по пути Моргег. — Она лежит выше, над этой. Нам придется выехать наружу и добираться до нее по другой дороге.

— А разве в скале не вырублено туда прямых проходов? — спросил я.

Моргег пожал плечами:

— Да, такие проходы, наверное, есть. Но так туда добраться значительно проще. Не надо тратить время на поиски дверей, потом пытаться их открыть…

— Вы хотите сказать, что не пользуетесь этими проходами?

Моргег кивнул:

— Нас теперь стало гораздо меньше, чем было даже пятьдесят лет назад. Дети ныне редко рождаются в Ровернарке. — Говорил он все так же небрежно, безучастно, и у меня опять возникло ощущение, что я разговариваю с мертвецом, случайно вернувшимся сюда с того света.

Через огромные въездные ворота Харадейка мы выбрались на дорогу, извивавшуюся над мрачным заливом, где волны ленивого моря выбрасывали белую соль на темный песок пляжа. Теперь этот пейзаж выглядел даже еще более мрачно, чем раньше. Низкие облака словно еще больше приблизили линию горизонта, а с обеих сторон наступали темные, скалистые утесы. У меня возникло ощущение, сходное с приступом клаустрофобии. Через некоторое время, поднявшись вверх по дороге, мы достигли других ворот, украшенных несколько иным узором, чем те, через которые мы вышли.

Моргег сложил ладони рупором и закричал:

— Граф Урлик Скарсол явился просить аудиенции у Светского Владыки!

Его голос эхом отразился от окрестных скал. Я посмотрел вверх, пытаясь увидеть небо, разглядеть солнце за облаками, но тщетно.

Ворота со скрежетом отворились ровно настолько, чтобы пропустить нас, и мы проникли в зал с голыми стенами, освещенный еще хуже, чем в Харадейке. Нас ждал слуга в простом белом плаще. Он позвонил в серебряный колокольчик, висевший у него на руке, и ворота плотно затворились. Механизм, управлявший ими, был, вероятно, достаточно сложным: во всяком случае, ни рычагов, ни цепей я не заметил.

Коридор, по которому мы двинулись внутрь скалы, как две капли воды напоминал коридор в апартаментах епископа Белпига, только здесь не было никаких барельефов. Вместо этого стены украшала живопись, но свет здесь был настолько слаб, а краски настолько потемнели от времени, что я ничего не мог разобрать. Мы повернули в другой коридор. Теперь наши шаги приглушал расстеленный на полу ковер. Еще один коридор — и мы наконец достигли арочного прохода, в котором не было двери. Вместо нее сверху свисал занавес из простой мягкой кожи. Подобная простота показалась мне неуместной в Ровернарке, но еще больше я удивился, когда слуга раздвинул занавес и провел нас в комнату с совершенно голыми стенами, выкрашенными белой краской. Ее освещали огромные яркие лампы. Кажется, это были масляные лампы, судя по исходившему от них слабому характерному запаху. В центре комнаты стоял стол и две скамьи. Кроме нас, здесь никого не было.