Осколки (Трилогия)

Небрежно катаю на языке слово «мой»: более сведущий игрок уловил бы в тоне фразы недвусмысленную угрозу. Впрочем, котенок пока не годится ни в качестве противника, ни в качестве партнера:

— Я пришел просить.

Тяну, с разочарованием капризного ребенка:

— Проси-и-и-и-ить?

Ишь, чего удумал… Ну, сейчас получишь «горячих»!

— Да будет тебе известно, что в этих стенах просьбы не в почете: здесь отдаются и исполняются приказы. Если ты в чем-то нуждаешься, то сначала должен был рассказать об этом, а потом смиренно ждать, соизволит ли кто-то из имеющих право и возможность помочь тебе в твоих бедах. И не иначе!

Ловлю взгляд Магрит, насмешливый и встревоженный. Ах да, она же не знает всех тонкостей наших с шаддом отношений! Особенно тех, что я прячу в своем сердце.

Щеки котенка вспыхивают румянцем. Дитя, что с него возьмешь? Был бы постарше, мотал бы мои откровения на ус, потому что сейчас я, можно сказать, изложил самый верный способ заполучить мою персону для решения своих проблем: очень редко отказываю в помощи при таком подходе к делу. Вообще никогда не отказываю.

Но теперь, если сам не проявлю инициативу, не удовлетворю любопытство, потому что мой собеседник явно не может найти ответных слов.

— Так о чем ты пришел просить?

— Это уже не имеет значения.

Доигрался: на меня обиделись. И за что, позвольте спросить? За несколько справедливых замечаний? Какая ранимость, только поглядите!

— Вот как? Проблема нашла свое решение? Разве что, издохла у порога, но ведь это не выход, верно?

Он, несомненно, выказал бы мне свое негодование не одним наивным способом, но в этот момент к нашей троице присоединяется кое-кто еще: девушка, видимо, заскучавшая на кухне, пошла по моим следам и без особенных затруднений добралась до холла.

Довольная мордашка с измазанными в креме уголками рта. Сияющий взгляд. И робко-требовательное:

— А ты покажешь мне рыбок снова?

Ошарашены появлением на сцене нового персонажа мы все. Магрит почему-то не хмурится, а напротив, поднимает брови. Котенок, совершенно явно, растерян и недоволен. А я и растерян, и озадачен, потому что слышу взволнованное:

— Почему ты не осталась там, где я сказал, affie?

Одно коротенькое словечко, похожее на горестный вздох, поведало мне больше, чем пыльный библиотечный том. Affie. «Остановившийся в шаге от Обращения». Ясно, почему девушка показалась мне неправильной. Оборотень, никогда не принимавший второй облик — что может быть несправедливее в подлунном мире?

Должно быть, она младше его по годам существования на свете, хоть и выглядит старшей сестрой: время жизни оборотней строго делится пополам, на дни звериные и дни человеческие. Причем, будучи зверем, они стареют гораздо медленнее, чем люди, а Главы Семей сохраняют свою силу втрое или вчетверо дольше, чем их подопечные, которые и так-то живут больше сотни лет. Эта же девочка ни разу не оборачивалась, тратя свои мгновения на пребывание в незавершенном, а потому ущербном и опасном состоянии. Но почему? Что за беда ее постигла? И зачем брат притащил ее ко мне?

Десятки вопросов вихрем пронеслись через мой разум, не находя, за какое подобие ответа зацепиться на своем пути, и повернули на второй круг.

— Что здесь делает Необращенная?

Не знаю, кому предназначаю свой возглас, но находится желающий ответить:

— Отнимает ваше время и смущает мысли, dan-nah.

Теплый янтарный свет всепонимающего и всепрощающего взгляда снова предназначен не мне, и в горло упирается привычный комок. Но я уже умею с ним справляться: всего-то и надо, что ударить сталью в открытую плоть. Подло? Да. Но как иначе поступить с тем, кто никогда уже не сможет быть моим другом?

Шадд’а-раф прошел через заднюю дверь: неудивительно, ведь он узнал этот Дом, как свой собственный, пока возился со мной в детстве и юности. Пока играл роль старшего товарища и наставника. Хорошо играл, надо признать, искусно.

— Папа!

Девушка прильнула к широкой груди под серой, по обыкновению неброской мантией. Сухая ладонь шадд’а-рафа ласково легла на рыжеватую макушку.

— Здравствуй, моя радость! Вижу, ты с пользой проводишь время… — полный нежности взгляд отметил испачканный рот сластены, и к ласковой заботе добавилась мягкая улыбка. — Тебя не обижали?

— Нет! Здесь хорошо… Красиво. Почти, как дома. Мне показали рыбок! — Гордо сообщила девушка.

Седые брови чуть приподнялись.

— Рыбок? И кто же показал их тебе?

Рука девушки вытянулась в мою сторону.

— Вот он!

Сказать, что я почувствовал себя неуютно, было бы излишне поверхностным описанием настигшего меня состояния. Не умею вести себя сообразно положению. Не получается. Наверное, потому, что никак не соображу, какое именно положение в иерархии Дома занимаю. Не наследник, это точно: до продолжения рода или управления делами меня допустят разве что, за неимением других подходящих кандидатур. Формально не обладаю даже собственными слугами. Мьюры не в счет: они общие и подчиняются не столько обитателям Дома, сколько ему самому. Найо — песня отдельная и очень печальная ввиду полнейшей непонятности. Можно быть уверенным только в том, что в их обязанности входит нахождение при моей особе, но вот с какой целью? Услужение? Ни в малейшей степени: приходится едва ли не умолять о помощи. Защита? Возможно. Но меня от опасности или опасности от меня? Впору только путаться и уныло ругаться. Лучше всего происходящее в моем отношении описывается народной поговоркой: «Ни пришей, ни пристегни». Туманные пророчества тетушки об участии в судьбах мира выглядят романтико-героическими сагами, а не конкретным планом действий, правда, хорошо понимаю, почему: Тилирит и сама не знает точно, что, как, где и с кем я должен буду сотворить. Оставила все на откуп естественному течению жизни, лентяйка… Ладно, я не тороплюсь. Только бы не покраснеть от пристального взгляда старого знакомого!

Хорош хозяин, нечего сказать: живность показывал, да сластями ребенка пичкал… Даже стыдно стало немножко. Хотя, уж стыдиться мне совершенно нечего, потому что вмешиваюсь в дела окружающих в меру собственных понятий о добре и зле, а не пользуюсь чужими. Чужое восприятие того или иного события может быть и полезным, и вредным. Смотря для чего, конечно. Иногда потребность ознакомиться с новой точкой зрения становится не просто необходимой, а жизненно важной, но в большинстве случаев слепо следовать чуждой для тебя самого манере поведения нельзя. В силу чрезмерной опасности подменить исконно свои реакции заимствованными: так недолго и себя потерять. Я на подобный риск не пойду. Пробовал уже. Хватит.

— Я и не сомневался, что dan-nah уделит тебе внимание.

«Уделит внимание» — вот как теперь именуется моя тупость! Надо будет иметь в виду, и при каждом удобном случае небрежно замечать: «Я уделю этому внимание» или «Я же уделил вам внимание». То есть, не знал, чем занять гостя, а потому и сам занимался ерундой.

Котенок с момента появления родителя в холле присмирел и не порывался принять участие в разговоре. Шадд’а-раф посмотрел на него с некоторым сожалением, но по-прежнему любящим взором и известил присутствующих (как мне показалось, всех, поскольку нельзя было понять, обращается ли он только к сыну, или к кому-то еще):

— Юность горяча и порывиста, а потому совершает много необдуманных поступков. Надеюсь, то, что случилось сегодня в стенах этого Дома, не доставит никому неприятностей.

Далее последовало тихое:

— Подожди меня у Перехода, giiry [9].

Юный шадд почтительно поклонился отцу и отправился на морозный воздух. Девушка рассеянно спросила:

— Мне тоже нужно уйти?

— И да, и нет, моя радость: вернись туда, где тебя угощали вкусностями. Ненадолго. Я зайду за тобой, когда придет время.

Она счастливо улыбнулась, потерлась щекой о плечо старика и, забавно подпрыгивая, поспешила на кухню. Уверен, мьюри ждала возвращения нечаянной ценительницы кулинарных талантов с нетерпением.