Силой и властью (СИ)

Он поддал в бока лошади, посылая в галоп. Остальной отряд помчался следом. Только последний замешкался, потом вернулся, спешился, наклонился над мертвой шиварийкой. Серьга с ноздри оторвалась сразу, а ножные браслеты снять оказалось непросто. Умгар поскреб лысеющий затылок, достал меч, недолго думая рубанул по ногам. Поспешно похватал рассыпавшиеся серебряные кольца, вскочил в седло и кинулся догонять остальных.

Яшмовый Грот без своих скрадывающих чар оказался совершенно беззащитным. Тяжелые ворота хозяева только что на совесть смазали, а обычный запор от хорошего удара рукояти разлетелся острыми брызгами.

Во дворе обнаружилась добротная торговая повозка, у коновязи - оседланная в дорогу лошадь и единственный защитник на крыльце: в доспехах, с двумя клинками в руках. При виде незваных гостей он выступил из тени, играючи крутанул мечом и громко спросил:

- Кто вы такие и что вам тут нужно? Отвечайте! Или головы шеи жмут?

Голос прозвучал звонко, по-мальчишески. Да и сам воин казался слишком юным, слишком ярким, как на празднике, и каким-то неправильным. Другой бы при виде вражьей ватаги испугался или разозлился, если уж такой храбрый, а этот улыбался, да так искренне весело, что казалось, играл в детскую игру, и даже уже выиграл, а теперь просто смеется над проигравшим приятелем.

- Тю, кто тут у нас! - Бородач Вечко осадил лошадь и ткнул пальцем в мальчишку. - Эй, Нар, я думал, это ты - златокудрый, но рядом с ним!.. - радостный вид мальчишки заставил и его улыбаться во все зубы. - Малыш, ты никак подраться хочешь?

Нарайн отлично помнил эту улыбку - родовой знак Вейзов. Точно так же Гайяри развлекал столичную публику на арене: выходил, обезоруживающе улыбался и побеждал, зачастую даже не оцарапав противника, а потом смиренно ждал приказа избранника Айсинара: убить или отпустить. Избранник был милостив - как правило, бойцы обнявшись, расходились. Но раз мальчишка Вейз дрался с наемником-берготом, который был так удачлив, что сумел его ранить. И тогда высокий покровитель вдруг сказал: убей! В тот же миг несчастный лишился головы, а улыбка Гайяри осталась по-прежнему светлой и беззаботной. Вспоминая этот случай, Нарайн до сих пор содрогался от отвращения.

И тут же привиделась другая улыбка, очень похожая - но только ему... Салема. Вспоминать невесту было еще больнее. Творящие милостивы, может быть, ей уже нашли более подходящую пару.

- Этот малыш - лучший боец Орбинской арены, - ответил Нарайн бородатому, - не дури - стреляй.

- Ха! Наш подкидыш со страху обделался, - хохотнул один из разбойников и, выхватив клинок, послал коня к дому. За ним рванул еще один.

Три вздоха - и лошадь первого рухнула, с визгом суча ногами. Умгар едва успел выскочить из-под ее тела. Второму повезло меньше - меч мальчишки располосовал бедро от паха до колена.

Теперь дернулся и Вечко.

- Помнишь, где твой меч? А сотник что говорил? - зло усмехнулся Нарайн. - Так слушай меня: арбалет возьми. Хотя, если сдохнешь на пороге сокровищницы - мне-то что?

Вечко еще озирался, соображая, но остальные четверо уже вскинули самострелы. Два болта ушли мимо, но двух оставшихся - в плечо и в живот - щенку хватило. Он, теряя клинки, завалился в траву.

Разбойники тут же рассыпались по двору: один полез в повозку, другой - в конюшню, кто-то прихватил редкостное оружие молодого хозяина. Несколько человек, во главе с Дикарем, вломились в дом. Сонных охранников прикололи сразу, остальных вместе с их добром поволокли во двор.

Нарайн спешился, подошел к раненому и присел рядом.

- Что, Гайи, не хочется больше улыбаться? Где твой батюшка? Никак в Шиварии. Или уже в Мизаре травой пыхтит? А твой высокий покровитель? Небось в дальние щели дворца забился? А ведь вас предупреждали.

Гайяри попытался сесть, не смог, только лишь чуть повернулся на бок и приподнялся на локте здоровой руки.

- Нарайн... не ждал тебя тут увидеть, - он все же попробовал улыбнуться, но только скривился от боли. - со скотом умгарским братаешься... ну-ну...

- Не ждал? А зря. Я вот с весны только и мечтаю увидеть, как эта твоя улыбочка погаснет. Жаль, жаль, Геленна нет... ну ничего, найдутся добрые люди, расскажут, куда семья пропала. Тяжело тебе беседовать? Тогда ты просто слушай, а я расскажу. Эти вот скоты - кивнул он на своих спутников, - пришли сюда за богатством. Но Дикарь Борас - не-ет. Дикарь золота не любит, ему нужны хорошенькие головки твоих братьев, и он их получит. Сначала их, а потом их матушку и тебя на закуску.

Гайяри, бледный, как покойник, сжал зубы, но все же приподнялся еще. Проглотил набежавшие слезы и заговорил уже спокойно.

- Нар, мы с тобой друзьями никогда не были, но ты же не умгарский варвар. Ты зол, знаю. И я - вот он, тут. Скажи своим ублюдкам, пусть возьмут меня. Все, что захотят, я даже подыграю, ты меня знаешь... хоть кишки на кол мотать... но мне, не мальчишкам... они же дети, пусть их просто убьют. Сразу.

Молодой Орс только усмехнулся и встал.

- Мои братья были младше. Бо будет веселиться, а ты - слушать. Надеюсь, до самого конца доживешь.

Он уже уходил, когда услышал:

- А Салема? Ее тоже пусть получат?

- Салема здесь?

Вот теперь паршивец Гайяри снова улыбался:

- Где ж ей быть...

- Ну, значит, не повезло... - Нарайн остановился, оглянулся. Потом достал свой кинжал и положил рукоятью в ладонь раненому, - Держи, Гайи. Все, что могу. Прощай. - и спокойно, как можно спокойнее пошел к дому. В голове осталась одна мысль: Салема... как бы не опоздать.

- ...а эта, штоб мне больше баб не щупать! Разве ж такие-то бывают?

- Да все они промеж ног похожи! Ну-ка, Шавор, покажи, какова девка голая, - услышал он.

Меч выхватил уже на бегу, взмахнул плавно, как на уроке. Умгары шарахнулись из-под клинка в стороны.

- А ну прочь! - и сам свой голос не узнал.

- Нар, да ты сбесился, ништо?

- Сам же хотел, чтобы всех тут кончили.

Хотел! Видят Творящие! Но ее... Сладкий сон свой, мечту - отдать этому грязному сброду? Он сам поклялся мстить и сам - сам! - решит судьбу Салемы.

- Она - моя доля. Кто оспорит?

Такого уговора не было, но что же: добыча вышла богатой, всем хватило. А девка - так и то правда, что все они, и орбинские красавицы, и простушки деревенские, скроены одинаково, а эта - вдруг еще и ведьма? Пусть уж золотоволосые сами со своими бабами разбираются.

Плюнули и уступили.

Последний детский визг взвился и захлебнулся.

Гайяри уже не пытался держать лицо, только крепче сжимал рукоять кинжала. Хорошо. Если за ним придут - кто-то из этих свиней еще свое получит. А если так и бросят умирать - что ж, можно будет долго не мучиться. Но это все потом, время есть, а сейчас...

- Именами Творящих, Законом, Свободой и Любовью, силой и властью старшего рода, я, последний из Вейзов, требую справедливости: пусть враг мой, Нарайн Орс, и весь род его до последнего потомка, будет богами отринут и проклят...

6

Середина осени года 613 от потрясения тверди, Орбинская республика: Замок Ордена Согласия в Тироне, умгарский лагерь под стенами осажденного Орбина.

Кого с детства учили не брать силой, а договариваться, убийства не порадуют - это Нарайн понимал сразу, и все же надеялся, что месть Вейзам успокоит, притупит боль потери, потушит гнев. Но с резни в Яшмовом Гроте прошел почти месяц, а скорбь и обида как были, так и остались при нем. Особенно паскудно становилось наедине с Салемой... подумать только! Когда-то он мечтал хотя бы о случайной встрече. Да что вспоминать? К ней и теперь тянуло невыносимо. Стоило оставить одну - тут же начиналось беспокойство: вдруг обидят? Или сама какую глупость вытворит? И он, забыв обо всем, мчался к своей Сали, чтобы вновь наткнуться на пустой взгляд снулой рыбы, за который хотелось убить на месте!.. или самому убиться. Вот и приходилось коротать вечера в кабаках с бойцами Цвингара, заливая разбавленным пойлом их бахвальство и плоские шуточки.