Приключения экспериментатора или ОН плюс ОНА равно Я (СИ)

«Кто же эта чаровница?» — мелькнуло в голове.

Однако стоило мне только перевести взгляд на Чанс, как все встало на свои места. Слишком они были похожи друг на друга. Если бы не мудрость взгляда, я бы в жизни не догадался, что это мать Порядка и Чанси, так молодо она выглядит.

Подойдя к ней, я склонился в глубоком поклоне, выпрямившись посмотрел ей в глаза и сказал:

— Рад приветствовать вас у себя в гостях.

— Ваше величество, рада представить вам мою маму Калину, Великую Провидицу мира Эльдор.

— Вам очень идет это имя — я склонился над протянутой для рукопожатия рукой и, не дотрагиваясь губами до кожи, поцеловал ее.

— Спасибо. Я собственно сюда ненадолго, только проверить как здесь дети.

— Ма, может тебе стоит здесь задержаться? — поинтересовалась у матери Чанси.

— Думаю, дочь, что вы прекрасно здесь справитесь и без меня. — улыбнулась она вновь. — Я для чего сюда пришла? А, вспомнила. Тэркан, вы, как мне кажется, так и не придумали, как зачерпнуть жидкость из чаши?

— Да сударыня, вы совершенно правы, почти всю ночь ломал над этой проблемой голову, но так ничего и не придумал, — признался даймон.

— А о своей стихии не думали? Ай, ай, ай! — продолжая улыбаться, она покачала головой, — Как не стыдно!

Тэркан посинел от стыда, но потом видать решение проблемы ему все-таки пришло в голову и даймон вернулся к своему привычному окрасу. Он посмотрел на Калину и сказал:

— Спасибо большое! Честно. Вот так всегда, самое простое решение проблемы никогда не видно. Вечно что-нибудь сложное придумываем, не глядя себе под нос.

Провидица кивнула и, повернувшись ко мне, сказала:

— Кажется, мое здесь появление задержало ваш завтрак?

— Ох, простите, это я задумался. Прошу присаживайтесь, — отодвигая для Калины стул по правую руку от моего, предложил я.

— Спасибо, — поблагодарила она меня, одной рукой прихватила платье, аккуратно его расправила и присела на краешек стула. — Ребята, вы тоже не стойте столбом, садитесь.

По моему хлопку двери, ведущие на кухню, отворились, и в столовую вошла Кондивила, за которой следовали слуги с подносами.

— Кондивила, у нас еще гостья, нужно поставить еще один столовый прибор. — сообщил я. Та молчаливо посмотрела на мать Чанси, кивнула и удалилась за прибором. Вернувшись спустя мгновение, она поставила его на стол и, как всегда, заняла свое привычное место у меня за стулом. Перед тем, как она скрылась за ним, я успел перехватить взгляд, который она кинула на Сашу. Нужно будет узнать, что такого могло случиться, что она стала вести себя по отношению к ней так настороженно.

— О, не обращайте внимания! Просто моя дочь с утра не особенно осторожно пошутила. Кондивила, не стоит так пугаться. Моя дочь никогда не умела шутить! — сообщила мне, да и всем присутствующим Провидица.

«Интересно, какого это все обо всех знать?»

— Давайте лучше поедим и пойдем уже в алтарную залу. А то мне уже и самому не терпится узнать, что же это за письмена такие. — сказал я и принялся за предложенную мне на завтрак яичницу.

Все остальные тоже занялись опустошением своих тарелок, а Провидица ограничилась только чашкой перекты, того напитка, который способен менять свои вкусовые качества по желанию пьющего его индивида. Судя по довольно жмурящейся Калине, понял, что и ей этот напиток пришелся по душе.

Наконец, когда завтрак был окончен, я поднялся из-за стола и сказал:

— Ну, что, теперь можно и за дело приступать.

Глава 12

Чанси.

Войдя в алтарную залу, каждый из нас выпустил на свободу по светлячку. Стало относительно светло, лишь в дальних углах залы продолжали метаться теневые сполохи. Одним движением кисти мама закрепила все наши светляки по периметру стены. Таким образом, на каждой стене оказалось по два огонька и один самый большой светящийся шар занял место ровно над треногой. Внимательно посмотрев на нас, а вернее на наши руки, мама поинтересовалась:

— И где доски-переводчики, что я передала вам в пользование? Или вы собираетесь заниматься археологическими изысканиями?

— Ой, ма, это я забыл! — хлопнув себя по лбу, признался Порядок. Правильно, он у нас главный! Нам простительно что-либо забыть, а вот ему… Ничего, меньше будет гадости придумывать, а то ишь, придумал — Кондивилу в комнату к Саше прислал — изверг.

Со стороны Океана раздалось:

— Не переживайте, скажите, где они, и Андил за ними сбегает.

— Па! — возмущенный возглас Мореандила явно дал понять отцу, что тот против использования его в качестве гонца.

— Сын, это не обсуждается! — грозно нахмурив брови, ответил ему отец.

— Ваше величество, все доски остались в библиотеке, — признался братец.

«Точно… Блин, как мы умудрились абсолютно все доски там забыть?»

— В общем, Андил, ты меня понял — дуй к мастеру Ренкарусу за досками. И шустренько, шустренько! — подтолкнув сына в сторону выхода из залы, велел Океандил.

Стоило только мальчику выбежать за дверь, как светлячок, что ему принадлежал, стал гореть заметно тускнее. В это же время мама подошла к алтарю, вытянула руки в сторону треноги. Я хотела же крикнуть «Мама, осторожней!» но поведение лианы увивающей алтарь заставило меня промолчать.

Стоило маме оказать в зоне доступа треноги, как все три ветки зазолотились и стали отрастать. Они не стали вживляться ей под кожу, как описывали Саша с Тэрканом. Одна ветка обвила стан, другая дотронулась до руки и, как мне кажется, принялось поглаживать кожу, третья ветка дотянулась до головы и зарылась в волосах.

Мама же открыла до селе закрытые глаза. Мне с трудом удалось сдержать испуганный вскрик. Я всегда замечала, что когда мама «видит» ее взор становится отсутствующим, до нее трудно докричаться, и даже тормошение не всегда выводит ее из состояния транса. А сейчас глаза мамы были полны первозданной тьмы.

«Хаос… в них клубился хаос» — поняла я. Я буквально кожей чувствовала присутствие родной стихии в глазах родной матери. По телу побежали мурашки: ноги, руки, спина, и всей толпой затерялись в волосах на затылке. Ощущение того, что волосы встают дыбом, привело меня в чувство.

«Пор, все в порядке?» — нерешительно спросила я близнеца.

«Все хорошо, не волнуйся» — успокоил меня он, — «А ты разве не чувствуешь, что он не причинит ей ни малейшего вреда?»

«Даже для меня Хаос всегда был переменчивым. В один момент все хорошо, а в другой — все вокруг рушится. Да, сейчас я не ощущаю его вражды, но все может измениться!» — попыталась я объяснить Порядку принцип магии Хаоса. Им не возможно управлять — он слишком не постоянен. Его можно направлять, исподволь помогать принимать ту или иную, нужную тебе форму, но никогда не указывать, что нужно делать.

«А мама и не управляет им, она с ним разговаривает…» — сообщил мне брат.

«Как? Разве Хаос обладает разумом?» — наверное, глаза у меня в данный момент размером с блюдце.

«Наверное, маме ведь это удается… Может, ты просто еще не доросла?» — даже в мыслях у брата слышна улыбка.

«Кто его знает?» — мысленно пожала я плечами.

И вдруг мама заговорила. Ее речь текла совершенно плавно с большим набором шипящих звуков. Не знаю, что это за язык. Почему в этом мире, где речь разных народов понятна всеми без разбора, именно этот звучит так странно, так притягательно.

— Хаш'шта Эм'мессе Дерррасинэ. Шах'танэ Омме'ссинэ Ш'штарастэ. О'мэиэ Русстине'штир'рештэ. Ххестириште'ннэ соэстинэ. Ромэи'штиштэ Поэштиниэ'нитэ. Соэше'истиние Поэстиши'эштэ Дергреште.

Затем лиана потихоньку освободила мамину талию, запястье, а самая последняя вросла обратно в треногу та, что затерялась в волосах. Когда ветви вновь окаменели, мамины глаза приняли привычный для нас с Пором оттенок темной зелени с легким вкраплением медовых смешинок. Взгляд снова стал осмысленным, им она и обвела всех, кто стоял возле алтаря.

— Что-то произошло? — поинтересовалась она в легком недоумении.