Точка столкновения. Часть два (СИ)

- Мы двинем на юг. Выйдем в Синий Лес, а через него в Туманные Холмы. Так думаю, будет безопаснее всего, - пояснил Кэйбл. - Еще заскочим в Виниту, если сейчас идет вахта одного моего хорошего знакомого, то считай человеческий душевный прием, нам будет обеспечен.

День снова выдался дождливым и мерзким. По степи они двигались к ее южной окраине. В нескольких местах по пути им встречались колосящиеся среди степной травы хрустальные васильки. Это уже проявление магии. Эти волшебные цветы всегда произрастали в местах, где часто льется кровь, они будто отражали в себе пролитые по погибшим слезы. Периодически по пути старыми покосившимися домами встречались заброшенные деревни. Ни болезнь, ни эпидемия, а простое отсутствие порядка, искусственно посеянный хаос убивал эти земли. Кэйбл прибывал в напряжении, бесконечно поторапливал плетущегося сзади Рэвула, в миниатюрную подзорную трубу рассматривал каждую странную точку вдалеке. И не зря, во второй половине дня заблаговременно распознав всадника верхом на огромном вороне, он успел и Рэвула спрятать, присыпав его травой и сам под какую-то кочку залезть. Всадник, верхом на огромном вороне патрулирующий эти земли ищущий их, ничего не заметив, пролетел над ними метрах в двадцати над землей. Люди Ворона естественно помогали своим союзникам и друзьям армидейцам, их то и боялся Кэйбл, постоянно вглядывающийся в небо.

- Значит, как я понял, это вы заставляете людей самих разрушать свои общества изнутри? - глядя на руины городка, виднеющегося на горизонте покосившейся стеной и парой возвышающихся крыш, спрашивал Рэвул. - Ссорите их друг с другом, играете на их пороках, слабостях, подчиненности эмоциям.

- Мы просто подталкиваем их, превращают свою жизнь в ад они всегда сами, - следуя в нескольких метрах впереди, отвечал Кэйбл. - Ведь именно ты, вернее твое чудовище должно будет исправить сложившееся ужасное положение вещей, в условиях которого на севере мир и порядок, а юг лежит в руинах. Если пророчество не врет, то ты приведешь к равновесию обе преферийские половины.

- Ага, все к чертям уничтожив! - усмехнулся Рэвул.

- Какой мир такие и реформы. Порой, чтобы дать возможность создать что-то новое прекрасное, нужно уничтожить ужасное старое.

Заночевав на берегу реки под какой-то лодкой, они продолжали брести по степи, края которой уже можно было разглядеть за горизонтом. Уже за полдень начал накрапывать слабый дождь, перерастающий в ливень. В южных степях стали появляться деревья, а следом и небольшие рощи. И вот окруженная небольшим лесом среди степи появилась Винита. Изначально это было название миротворческой миссии по защите исповедующих язычество здешних немногочисленных народов подвергающихся агрессии со стороны заправлявших здесь степных варваров исповедующих единобожие. Под местным городком с соответствующим названием выросла целая военная база для обеспечения защиты здешних религиозных меньшинств, со временем переросшая в огромный лагерь для беженцев, за стенами которого укрылись тысячи гонимых язычников. Военный контингент этой "миротворческой миссии" был внушительный, оценивался в несколько десятков тысяч солдат СБК. Миротворческая деятельность понятно для артэонов была лишь прикрытием для военного вторжения, развертывания своих военных баз по всему югу. Все представляющие опасность для язычников степные варвары давно ушли из этих мест или, разбившись на мелкие племена, были неопасны, но в виду стратегической значимости данной местности эта военная база прикрытая целями миротворчества продолжает стоять, непонятно зачем и для чего.

По периметру базу окружает сетчатый забор, обвитый колючей проволокой, за ним несколько квадратных километров, на которых располагались так называемые беженцы и солдаты якобы охраняющие их. Военный контингент располагался в крепости, возвышающейся в центре тянущегося на километры самого настоящего города из палаток, где по идее должны временно проживать спасающиеся от преследования несчастные люди. Ворота военной базы днем были открыты настежь, потому как прижившиеся здесь аборигены, не прекращая, туда-сюда гоняли свой скот. По периметру ограждения, как и положено, возвышались дозорные вышки, вот только дежурящие на них арбалетчики при появлении двух приближающихся чужаков, удовлетворившись дружественным цветом брони Кэйбла, никак не отреагировали. Безо всяких проблем они подошли к открытым воротам и прошли внутрь. Кэйбл переговорил с каким-то офицером, дежурящим сегодня у ворот и они спокойно двинулись дальше. Военную базу нужно было продолжать маскировать под миротворческую миссию, финансирование продолжало выделяться, всем зарегистрированным в качестве беженцев предоставлялось трехразовое питание. Поэтому несмотря на изменение обстановки вокруг, вчерашние беженцы привыкшие к жизни на артэонских харчах, под защитой артэонских солдат, несмотря на то что сегодня им уже ничего не угрожает никуда не собирались уходить, просто прижившись здесь. Шагая по палаточному городку, растянувшемуся на километры, Кэйбл не переставал удивляться здешней запущенности, нелепости увиденного. Некоторые палатки были дополнительно утеплены, оборудованы дополнительными печами, разграничены внутри стенами, в общем, превращены в полноценные жилища годные для постоянного проживания. Многие так называемые беженцы жили полноценными семьями, занимая по нескольку палаток. Повсюду разгуливал различный домашний скот, во всех свободных местах между палатками, за ними были натыканы грядки. Солдат, которые должны были своими патрулями обеспечивать здесь порядок, из-за накрапывающего дождя нигде видно не было.

На пустыре посреди нескончаемых рядов палаток на одной стороне дымили полевые кухни готовящие ужин на целый сектор палаточного городка, а это свыше тысячи человек. На другой вопреки дождю гоняли футбол отдыхающие солдаты. Рэвул был, мягко говоря, удивлен, разглядев, что вместо меча они используют подсушенную человеческую голову.

Наконец они подошли к каменной крепости, в которой располагались солдаты СБК. Крепость от палаточного городка отделялась глубоким рвом и грозно возвышающейся стеной, с рядами лучников наверху. Договорившись со здешним караулом, убедив их в том, что он знаком со здешними генералами Кэйбл, один зашел за тяжелые ворота. Рэвул присев у одной из окраинных палаток прождал его пару часов. Поговорив со знакомыми командирами, наглотавшись виски, разведав обстановку на предполагаемом маршруте, Кэйбл вернулся с целым рюкзаком всяких походных деликатесов.

- Мертвый город Айзен. Место куда ты идешь, - объяснил он Рэвулу. - Как я и думал нам лучше пройти туда через Синий лес и Красную гору. Это далеко, придется сделать большой крюк, но выбора нет. Вдоль западной границы степей пролегает что-то вроде линии фронта между Ладгарской Империей и Грионским союзом. Там все укреплено, группы дозорных бродят одна за другой, нам там не пройти. Синий лес - единственная брешь.

До конца дня они брели в южном направлении, вечером найдя подходящий небольшой лесок, развели нормальный костер, согрелись, отдохнули, наелись всякой всячины из рюкзака, который на себе тащил Кэйбл. "Связь с жизнью нужно поддерживать, таким как мы с тобой, нужно уподобляться людям. Особенно здесь, вдали от дома, хрен знает где", - жуя солдатскую рисовую кашу с мясом прямо из вскрытой ножом банки, пояснил Кэйбл. Рэвул жуя какие-то шоколадные батончики, согласно кивал.

Только в середине следующего дня они дошли до синих просторов на горизонте. Этот необычный лес в прямом смысле слова был весь синего цвета. Синие сосны, синяя хвоя, синие стволы, разнообразные лиственные деревья, трава, камни, земля под ногами, все синего цвета. Со слов Кэйбла это "синие недоразумение" было детищем темного мага Ломэя получившего прозвище Художник. Этот маг считал себя не темным, а свободным, он постоянно пытался реализовать свой потенциал, подарив этому миру что-то необычное, как-то его скрасив. Творил как настоящий художник вот только его холстом был окружающий мир. Создавал различных причудливых животных, просто так, ради "великого искусства". Зачастую его живые произведения искусства оказывались немощными неспособными жить обреченными на смерть и страдания существами. Но главное внешне они выглядели великолепно. Например, розовые коровы с кожей подобной шелку и павлиньими хвостами, маленькие разноцветные слоны с крылышками как у бабочек. Маг Ломэй был, очевидно, психически нездоров и вся проблема заключалась в том, что он был безумцем наделенным магией. Апогеем его безумного преображения мира стали Синий лес - полностью окрашенный в успокаивающий этого мага цвет. И Красная гора - возвышающаяся в центре леса скала, ставшая ярко красной переливающейся на солнце блестками. Артэоны признали этого безумного мага террористом угрожающим всему живому, после он официально был ликвидирован. Говорят на самом деле артэоны так и не смогли убить его, несколько их попыток провалились. Отразив все посягательства на свою жизнь, безумный маг Ломэй сам покончил с собой, как и всякий Художник, не встретивший понимания, разочарованный в окружающем жестоком мире. Так или иначе, Ломэя уже несколько десятков лет как нет, его замок в красной горе пуст и заброшен, а причудливые лес и гора, окрашенные им еще стоят и, наверное, где-то еще живы животные, которых изуродовал этот смертный ум, наделенный непростительной для него силой.