Все дороги нового мира

Наверное, судьбе тоже нравился праздник Тримузыки потому, как она соизволила улыбнуться на мечты Илисты и послать шанс. Именно улыбнуться, а не состроить гримасу. Илиста и Инрих расстались на улице Золотых Ветвей. Инрих отправился к Лаврентио. Илиста же пошла домой. Легко ступая по цветной плитке, актриса напевала про себя последнюю понравившуюся ей песню о лесных ягодах и сладких поцелуях.

- Простите, - на нее наскочил ужасно нелепый субъект в очках, с кучей бумаг в руках и за пазухой.

Женщина остановилась, проверяя все ли с ней в порядке. Этот тип пребольно наступил ей на ногу. Но он привлекал внимание своей несуразностью. Никто бы не додумался напялить на себя праздничные вышитые штаны с куском мятой ткани вместо рубашки.

- А что случилось с одеждой? - актриса пожелал это непременно узнать. Субъект передернул молодецкими плечами, поднял руку правую руку и заглянул себе подмышку. Нелепость была и в том, что он хорошо сложенный физически выглядел слабым.

- Понимаете, - мужчина уставился на актрису во все глаза. - Я потерял праздничную вышитую рубашку, а вторую у меня забрали еще два дня назад. А так идти нельзя, еще бумаги падают, вот замотал простыню.

- Вы бы ее хоть стирали, - фыркнула актриса. Ткань, идентифицированная, как простыня, выглядела не стиранной никогда в ее долгой-предолгой жизни.

- А что - надо? - субъект действительно удивился.

- Если вы на ней спите, то конечно надо, - актриса поняла, что не расстанется с этим типом, пока не узнает кто он такой и почему он такой ненормальный.

Субъект подумал и выдал следующий ответ, чуть было не лишивший Илисту веры в людей.

- Понимаете, я на ней не сплю, а сплю на полу. На ней спит Мифодий, а он стирать не будет потому, что не умеет.

- О! - Актриса с жалостью подумала об этом самом Мифодии. Субъект продолжил свои шокирующие пояснения.

- Я тоже не умею стирать, поэтому и сплю на полу.

- О! - Здесь актриса поняла, что пора прекращать разговор на стиральную тему. - А что это за бумаги?

Субъект сменил извиняющийся взгляд на благодарно-восторженный:

- Это новый роман с преступлением на почве страсти, - признался тип. - Я Гамави.

- Вас зовут Гамави? - переспросила Илиста.

- Нет, - субъект постарался повторить медленно. - Я Ягамави. Мое имя такое - Ягамави.

- Понятно, - актриса первый раз услышала столь странное имя. Даже имя Богарты теперь выглядело вполне обычно. Ягамави похоже на имя далеких диких народов. Но уточнять почему этого субъекта назвали так странно, она не стала. Ягамави же стал говорить об этом совершенно привычно, поясняя свое имя.

- Ягамави это имя дала мне бабушка. Она глухая, и когда приходил староста они не поладили. Оба были уверенны, что обидели друг друга, староста не стал записывать мое имя в деревенскую книгу имен. Бабка тогда прокралась темной ночью и вкарябала туда Леонид, но староста прочитал, как Ягамави. Я потом и сам смотрел, когда вырос. Там можно читать, как угодно. Староста отомстил, а я так и остался Ягамави. Зато меня всегда можно отличить, если позвать, - гордо закончил названный Леонидом-Ягамави.

У актрисы было мнение, что это типа можно отличить от других даже без странного имени, но обижать его она не стала. Илиста предпочла вернуться к вопросу бумаг.

- Говорите, что это роман о страсти? А какое там преступление?

Ягамави стал перекладывать листы из одной руки в другую. Наконец, он определился и решил, что их надо засунуть под самодельную из простыни рубашку. Эта конструкция не выдержала издевательств, узелки развязались, булавки раскололись, листы полетели по улице.

- Лови! - фальцетом закричал автор Ягамави.

Актриса принялась проворно собирать летящие по улице листы. Им повезло, разлетелось из общей пачки всего штук десять листов, остальные автор успел удержать в своих неверных руках.

- "Краденый кодра" Ягамави, - прочитала Илиста на одном из листов, которые теперь держала в руках. - Кодра? Это о кодрах?

Автор, не выпуская из рук листы, принялся тереть нос. Из под торчащих бумаг Илиста не видела глаз этого типа.

- Подождите, Ягамави, - актриса стала обращаться с ним, как со своими сыновьями мягко и по матерински. - Не смущайтесь, пойдемте, - она тянула этого странного типа по направлению к башне Клубного Кафе.

Ягамави было неудобно и лестно одновременно.

- А я вас узнал, - Ягамави признался женщине. - Вы величайшая актриса нашего времени.

- Так уж, - Илиста рассмеялась. - Пойдемте, Ягамави, пойдемте.

Им потребовалось перейти на другую сторону улицы и обойти две башни, и вот они стоят у дверей Клубного Кафе.

- Я туда не могу, - остановился литератор Ягамави.

- Почему? - Илиста испугалась, что этот тип там уже что-то натворил.

- Туда же ходят только великие, - мотивировал свой отказ литератор.

- Чепуха какая, - актриса толкнула дверь и потащила этого субъекта внутрь.

После жары они очутились в сладостной прохладе.

Бармен сразу заприметил новых посетителей.

- Сюда! - крикнул он от стойки.

Действительно Клубное Кафе было забито до отказа.

- Это Милагро, - пояснил Бармен, когда наливал холодный фруктовый чай новым посетителям. - Колдонул прохладу. Как видите всё занято.

Илиста сосредоточилась на своем спутнике. Тот же чуть вызывающе осматривался. На новичка обратили внимание, тем более, что он явно не вписывался в общепринятые стандарты. Кое-кто принялся гадать что это за тип, и что его связывает с известной актрисой.

- Пейте чай, - Илиста пододвинула ему высокий стакан. - Здесь просто замечательно.

Бармен согласился с ней и вопросительно посмотрел на ее спутника.

- Это Ягамави. Он станет постоянным посетителем, - невозмутимо сообщила женщина.

- Приятно познакомиться, - ни с того ни с сего Бармен проявил неслыханную воспитанность. Ягамави приподнялся на своем стуле, поклонился, а затем принялся долго с многочисленным отступлениями пояснять почему его зовут Ягамави.

Народ в Клубном Кафе притих. Каждый желал услышать нечто новенькое. Илиста подавила улыбку, рвущуюся наружу.

- Бармен, пожалуйста, еще по одному стакану, - попросила Илиста, и тем отвлекла Ягамави от россказней о своем нелегком детстве. - Ягамави, так, что там с "Краденным кодром"?

- Это новый роман, - Ягамави и не думал понижать голос. Он стал очень громко излагать содержание своего нового творения. - Это мой второй роман. Я написал "Краденного кодра", когда они пришли в город. Понимаете, я просто не мог не написать. Я очень надеюсь, что его опубликуют.

- Ягамави, - перебила его Илиста. - А почему такое название романа?

- Это от сюжета, - Ягамави стал перебирать листы, которые он положил на стойку. - Все начинается в один прекрасный день.

Они не слышали, но Бармен пробурчал, что "всё всегда начинается в один прекрасный день", только вот "заканчивается почему-то в непрекрасные дни".

- Итак, живет на улице Булыжников семейство. Женщина и мужчина. У них есть семейство кодров. Тоже кодр и кодра. В один день и кодра, и женщина рожают своих детей женского пола.

- Как интересно! - Илиста ободрительно улыбнулась. - И что было дальше?

- Но в этой же башне живет брат мужа этой женщины. В общем родственник. Он ненавидит и кодров и людей. Он похищает ребенка и кодренка. Представляете?

- Какой ужас, - посочувствовала актриса. - О таком у нас еще никто не писал.

- Правда? Я знал, что это стоит моих усилий, - обрадовался Ягамави. - А дальше, этот злодей относит детей на далекий берег реки, чтобы они умерли.

- Не может быть! - воскликнула актриса. - Как это ужасно и напряженно. Но что же было дальше?

- Дальше возникают новые люди в моем сюжете. И ребенка и кодренка находят бродячие торговцы, которые жалеют брошенных и забирают себе на воспитание. Девочку называют Лурдас, а кодрика Стрёма. Здесь происходит раздвоение сюжета.