Подземный огонь

– Ну что, – я присел на корточки рядом с родичем. – Не пускают?

– Р-р-р. Уа-уа, – ответил волк. Сразу стало понятно – это не просто зверь, а оборотень. Причем очень молодой. На людской счет – не больше лет двенадцати. Щенок еще.

– Тебя родовичи послали купить что-то? – я погладил волка по холке, а тот, засмущавшись, ткнулся мне мокрым носом в грудь. – И не пускают в трактир?

Точно. На груди молодого волчка висел небольшой кожаный мешочек с тяжелыми круглыми монетами, а из-под ошейника – богато изукрашенного бронзой – проглядывала записка.

Я встал и не без натуги раскрыл дверь. Все-таки Бютты делают добротно не только пиво. Ух, какая пружина навешена!

Волчок проскочил внутрь, коротко и благодарственно рыкнув. И сей же момент у моего правого плеча воздвиглась фигура Конана. За ним маячили Хальк и Мораддин.

– Лошадей отдали служке, – сообщил киммериец. – Пошли отогреваться. Кто хвастался, будто в Пограничье пиво самое лучшее? Ты? Давай проверим…

Я знаю, что такое трактиры Пограничья. Много их видел. Начиная от «Короны и посоха», что располагается возле самого замка нашей столицы Вольфгарда, и заканчивая распоследним постоялым двором, населенным тысячами тысяч клопов и столь же великим количеством тараканов. Таковая таверна с «комнатами» находится неподалеку от постоянно заснеженного и очень опасного перевала, ведущего в Гандерланд. Однако когда ты входишь в «Танцующую лошадь», представление о трактирах (и что самое главное – трактирщиках) резко меняется.

Вы только представьте – в хозяйский дом вламывается пятнадцать человек. Полтора десятка – это много. И все хотят жрать. Как на вашем месте поступил бы трактирщик? Правильно, либо, сделав каменное лицо, сказал, что мест нет и извольте, господа, искать себе другой ночлег, либо запросил бы немыслимую цену за пару убогих комнаток с разжиревшими и кусачими клопами.

Пока гвардейцы из охраны короля Конана устраивали своих лошадей в теплой и обширной конюшне месьора Бютта, мы все (я имею в виду свиту Его величества, больше похожую на шайку головорезов) вошли в горницу трактира. И, как один, встали столбом.

Сколько раз можно повторять: «Танцующая лошадь» – трактир хоть куда. Весь первый этаж добротного двухэтажного дома отведен под пиршественный зал для гостей. Справа, у стены пристройки, расположен длинный стол хозяина. За ним громоздятся неимоверно большие бочки с пивом или привозным розовым вином. Кстати говоря, вина в Пограничье привозят редкие немедийские купцы. Зал, размером в двадцать пять шагов длиной и пятнадцать шириной, тесно уставлен крепко сколоченными столами из сосновых досок. У столов – длинные лавки, тщательно отполированные задницами бесчисленных посетителей таверны. На стенах поставлены в грубо откованных железных кольцах яростно плюющиеся искрами факела, а под потолком висит чудовищных размеров колесо, утыканное толстыми восковыми свечами, способными гореть от одной полуночи до другой. Хорошие свечи. И света много дают, и горят преизрядно долго.

У стены, что смотрела на полночь, хозяин держал очаг. Большой очаг. Это вам не мраморный камин тарантийского дворца. Очаг обложен круглыми, прокопченными камнями, дымоход над ним прорублен в крыше дома, а на огне могут одновременно жариться три жирных окорока. Пламя в очаге бушевало яростно. Это добрый огонь, дающий тепло и радость гостям. Человека, оскорбившего главный огонь дома, хозяева могут прогнать. Потому что в Пограничье нельзя забывать – тепло и жизнь дает не солнце, но огонь от дерева. Наша страна холодная. Полуночная. Правда, в Нордхейме куда холоднее, но там и народ живет другой. Варвары, ко льду и снегу привычные.

Справа от длинного стола хозяина – достопочтенного месьора Бютта – уходила в темноту грубая деревянная лестница, ведущая на второй этаж таверны. Впрочем, «грубая» – это неправильно сказано. Лестница была сделана умело, хорошим мастером-плотником, с расчетом на любого постояльца. Пускай хоть разжиревший офирский купец пройдет – все одно ступеньки выдержат.

– Благородные гости! – этот басовитый крик прорвался через неразборчивые голоса постояльцев «Танцующей лошади» и принадлежал хозяину, толстяку Барли Бютту. Барли всегда привечает гостей, какими бы они не были – вышедшими из лучших родов дворянами или оборванными бродягами. – Благородные гости, проходите в дом!

Барли Бютт явно не хотел замечать наших удивленных лиц. А было чему удивляться. За столами (причем за лучшими, что ближе к стойке) сидели коренастые, бородатые гномы. Людей в таверне было совсем немного, а оборотней и всего-то двое. Мои родичи зажались в самый дальний уголок и, тихонько переговариваясь, отхлебывали из деревянных кружек пиво.

Волчок, которого я впустил в таверну, подошел к хозяину. Барли вытащил из-за ошейника записку, прочитал, кивнул и, отстегнув с шеи маленького оборотня кошель, отошел за стойку. Вскоре месьор Бютт принес перекидные сумки со свежеиспеченным хлебом и ветчиной, умело закрепил их на загривке волчка и пожелал тому доброго пути, а также попросил передать привет уважаемому Ториру. Наверное, Торир был главой одной из семей оборотней Брийта.

Меня поразило, что гномы относились к оборотню в обличье волка исключительно дружелюбно. Один совсем молодой карлик с едва пробившейся темной бородой даже поднес на ладони кусок баранины, которую волк незамедлительно сжевал. Остальные подгорные жители смотрели на зверя без какой-либо агрессивности, присущей людям при встрече с нашим племенем. Молодой гном сопроводил волчка до двери, раскрыл ее и громко пожелал моему родичу удачи. Удивительно. Впрочем, гномы и оборотни не являются людьми и склонны помогать друг другу – как один меньшой брат другому.

Гномы веселились. Они явно пропивали свое золото, пытаясь забыть о разрушенных подземельях, а также о том, что, может быть, вернуться в родные горы никогда не придется. Совсем неподалеку от входа подгорные карлики составили вместе три стола и, собравшись там шумной и говорливой компанией, бурно обсуждали что-то на своем невообразимо языколомном наречии. Далее, возле двух столов у стойки, более почтенные и украшенные благородной сединой гномы орали хором некую тоскливую и занудную песню, на аквилонском языке. Повествовала она о неизвестных нам «Пожирателях скал» и «Багровом ужасе глубин», против которых боролись доблестные гномы со стальными топорами в руках. Естественно, что гномы победили…

– Насколько я вижу, – осторожно начал Мораддин, – вон тот гном – старейшина, – граф Эрде указал глазами на очень высокого по сравнению с остальными карликами подгорного жителя. Таковой носил добротную темно-зеленую одежду из сукна, на груди светилась искусно выкованная цепь из очень дорогого металла, похожего на серебро, а в правом ухе блистала великолепными алмазами круглая серьга. – Его стол почти не занят. Может быть, он нас пустит к себе?

– Еще чего! – искренне возмутился Конан. – Я нахожусь в стране людей! И если какие-то там…

Хальк положил руку на плечо киммерийца и я расслышал, как он прошептал:

– Мой король, может быть, не нужно нарываться на драку сразу? Давай сначала покушаем, а потом уже дерись с кем угодно…

Мораддин опередил. Граф Эрде подошел к седобородому гному, вежливо поклонился и попросил разрешения присесть за его стол. Тут же подбежал хозяин – низкорослый, толстенький и краснощекий человечек. Месьор Бютт сказал гномам, будто гостей нужно уважить и пускай эти благородные господа посидят за тем же столом, за коим изволит ужинать достопочтеннейший и уважаемый старейшина Двалин, сын Зиланта. Ты согласен, о длиннобородый?

Длиннобородый милостиво согласился.

Так мы и познакомились с Двалином и его племянником Строри – молодым и рыжебородым гномом, являвшимся наследником старейшины. Хальк, впервые в жизни увидевший живых гномов, постарался расположиться справа от Двалина, наверняка задумав как следует порасспросить старика о том, о сем…