Проклятие феи

– Я не собирался ничего говорить на этот счет, – тихо сообщил он, – потому что ты явно видела во мне исключительно своего старого приятеля-кузнеца.

Рози уставилась на него так, будто он только что позеленел или отрастил крылья.

– Нарл, я влюбилась в тебя целую вечность назад.

– Тогда все в порядке, – заключил он, чуть улыбнувшись.

Рози вспомнилось, как животные бормотали: «Железнолицый! Улыбается!» – а Флинкс буркнул: «Чурбан треснул». Это был ужасный день: серое, мрачное пробуждение после бала принцессы, пропажа Пеони и ожидание встречи с Перницией, и то жуткое мгновение, когда Нарл назвал ее принцессой и как будто наглухо захлопнул дверь между ними.

Улыбка Нарла застыла, словно он не был уверен, что хочет сказать дальше. Когда он наконец заговорил, голос его прозвучал так тоскливо и безнадежно, что отозвался эхом в памяти Рози: большая белая птица, прикованная к стропилам, спрашивает: «Ты придешь поговорить со мной снова еще когда-нибудь?»

– Значит, ты выйдешь за меня замуж?

– О да! Да! Конечно! Ох… Но имей в виду, тебе придется переехать к нам.

Нарл, живший позади своей кузницы в двух тесных комнатушках, захламленных старыми инструментами и вещами, которые он еще не придумал, как починить, вздрогнул.

– Ох… ну пожалуйста! – взмолилась Рози и схватила его повисшую руку, внезапно поняв: что бы ни произошло дальше, она вот-вот лопнет.

– А что скажут они?

Рози помотала головой, все еще держась за его ладонь.

– Мне все равно. – Задумавшись на мгновение, она изумленно, осознавая, что говорит чистую правду, добавила: – Им это понравится.

– Да неужели?

Но она уже сообразила, что Нарл посмеивается над ней, бросилась ему на шею и поцеловала его. Он обнял ее и притянул ближе. Их не было видно с деревенских общинных земель, конюх Резвого благополучно ждал в трактире, а этот участок двора подметался совсем недавно. Стоял тихий вечер, и никто не врывался в ворота кузницы с какой-нибудь свежей поломкой, требующей внимания Нарла. Поцелуй продолжался некоторое время, пока Резвый, стоявший на привязи всего в трех подковах, не повернул голову, чтобы посмотреть, что происходит. Звучало это вполне приятно.

«Ну наконец-то, – буркнул Флинкс. – Ты когда-нибудь видел двух настолько бестолковых людей?»

Но Резвый был романтиком. Он не мог дождаться, когда же вернется домой и разнесет новость по Вудволду. Однако сперва ему требовалась четвертая подкова. Он махнул хвостом, замотал головой вверх и вниз так сильно, что дернул кольцо коновязи, и принялся рыть копытом землю. И мыши в тюке сена, воспользовавшись тем, что Флинкс отвлекся, прыснули с другой стороны тюка, перебежками от укрытия к укрытию пересекли двор, метнулись через общинный выгон и, тяжело дыша, просочились в трактир, чтобы рассказать тамошним своим родственникам о принцессе и фее-кузнеце.