Гений (СИ)

— Когда братья воюют — это плохо.

— Вот именно. Ладно, чего там, гуляй Вася. Теперь уже реинкарнатор тебя не развеет. Следующий раз так не делай, — заявила Йогита, и легким взмахом руки равеяла голову. Я мысленно проследил как в сетевой реальности душа направляется в реинкарнатор, и взглянув на Миху с Йогитой, понял, что следил за ней я не один. В любом случае, похоже, и правда развеивание ему сейчас не грозит, а дальше… ну, а дальше от него самого зависит.

— А чего он так криво говорил? Командовал вроде куда как разумнее и увереннее? — спросил я.

— А где ему было научиться, — спросил в ответ Миха, — Всю жизнь в горах, школьная система разрушена, учиться языку негде. Попал в город и тут же вляпался в уголовщину. Да и там общался в основном с соплеменниками и проститутками. Для них и этого языка хватало.

— Вообще-то, язык у него очень даже ничего был, — вставила Йогита, — Вполне развитой. Не по правилам, но заметь, все понятно, и достаточно сложные концепции излагал. Представь себе, что ты какой-нибудь немецкий или французский полгода поучил, и тебе надо о таких сложных вещах говорить, думаешь справился бы? В смысле, без Гайи?

— Логично, — согласился я, — А чего ты там насчет их предков?

— А ты, Алексей, не знал? — удивилась Йогита, — Они ж вовсе не от дикарей произошли. Была тут страна, в основном равнинная, Авария-Хазария. А в горах у нее гарнизоны стояли. Потом пришел Тимур, страну стер с карты, а до горных гарнизонов — руки коротки оказались. Вот и вышло, что эти гарнизоны одичали и стали тейпами. Пехотный гарнизон стал тейпом пращников — ширдой, стройбат, занимавшийся новыми укреплениями — тейпом строителей башен, бывалой, и так далее. Ну, и местные тоже само собой были, но в целом, они вовсе не дикари, останки империи, пусть и небольшой. Служили ей верой и правдой, пока было кому служить… Вот теперь опять одичали. Впрочем, чего это мы все о грустном, да о грустном…

— Извини, а это точно правда? — острожно спросил я.

— Вопрос, конечно, сложный, — согласился Миха, — Кроме гарнизонов были и местные жители, да и позже пришельцы там же оседали. Но сам понимаешь, в таких случаях ядро принципов приходит от тех, у кого они были…

Он разлил очередную бутылку по чеканным металлическим кубкам-чашам с низкой витой ножкой и схватил со стола что-то похожее на еще горячий пирожок.

— Слушайте, други мои, вопрос один не проясните? — приступил я к беспокоившей меня теме, взяв свой кубок, — Вот все эти патриоты там, патриоты тут, Россия — Чечня, Америка — Ислам, Израиль — арабы, Англия — ирландцы, Украина — весь остальной мир… Мне кажется, или мы и правда на одной из сторон во всем этом? Как-то странно было бы.

— Нет, конечно, — ответила Йогита, — Мы — на своей стороне. Нам что нужно, чтобы меньше душ загубленных, зараженных и уничтоженных демонами было. Жестко контролировать поведение смертных мы не можем, прямо диктовать тоже, а то в наших домашних животных превратятся. Уже случалось. Вот и приходится такими вот воспитательными мерами обходиться. Вот ты спрашивал, а чем это мы такой небольшой группой лично занимаемся? Тут-то мы кино делали, но вопрос очень правильный. В этом мире долин много и во многих автономное лечение идет, без особого нашего участия. Тех, кто в зоне боевых действий погиб или там в плену, у кого душа ненавистью и страхом так захламлена, что в реальность пускать больше нельзя, таких мы вот в такой же долине ставим против их же противников, тех, у которых такая же проблема. И даем им воевать, сколько влезет. Каждый день воюют, убивают друг друга, утром в час Быка воскресают, и все по новой. И так пока не надоест. Пока ненависть и страх не пережгут.

Есть долины с русскими и чеченцами, есть с армянами и азербайджанцами, раньше с турками и армянами были, но уже давно на нет сошли. Есть с арабами и евреями, с американцами несколько вариаций тоже. Раньше американские долины были больше с корейцами или вьетнамцами, сейчас в основном с иракцами и афганцами. Африканские племена таких парных врагов тоже много поставляют. Опять же, из Латинской Америки много, но там не национальности, там по политическим убеждениям, но суть та же. Правда русских, евреев и американцев хронически не хватает, так мы их теми, кто эти войны провоцирует, разбавляем, тоже для лечения, хотя и от других болезней. Часто их же собственными предателями. Ну, или британцами, эти со своей политикой «временных союзников и постоянных интересов» в каждом отхожем месте мировой политики отмечаются. Ну, ты видел.

Заметь, никаких «сторон», никаких предпочтений. Кто сколько пациентов поставляет, столько и принимаем.

— Жестко, — грустно заметил я.

— А что делать? Развеивать, что ли? — грустно согласилась Йогита и подняла кубок, — Все лучше, чем за упокой потом пить. Трудно, зато живы остаются. Ле хаим!

Глава 17. Das Kapital: Валькирия свободного рынка

Странно, но за все время пребывания в божественной реальности я ни разу не готовился к встрече так тщательно, как к этой встрече с новоявленной эльфийкой и социальным инженером Айниэль. Нет, правда, оделся как Укантропупыч — в дорогой костюм-тройку с белоснежной рубашкой и брюками со стрелками, добавил бордовый галстук с золотым зажимом, а Алина заботливо засунула мне в нагрудный кармашек золотую монету с профилем древа на поле чудес, взамен посеяной мною после предыдущего разговора.

Теперь настал черед антуража, а именно артефактов, которые якобы будут обеспечивать связь и телепортацию. Насчет связи я решил не мудрить, и сотворил обычную ракушку, только размером с планшетный компьютер. Получилось довольно нелепо, что-то вроде «планшета красного командира», но я решил не мудрить. И так сойдет.

Дальше стало труднее, поскольку никакого прототипа телепортера я в жизни не видел. И тут я вспомнил фильм «Кин-дза-дза» и «бандуру». О! — решил я. В конце концов, вряд ли она этот фильм видела, а видео и звуковые эффекты вполне подойдут. Кстати, а в звонке телефона можно использовать «Мама, мама» из того же фильма. В общем, сотворив эти два чудовищных устройства, я вздохнул свободно, и уселся на несколько оставшихся минут в кресло отдохнуть и сконцентрироваться перед разговором.

Итак, ровно в 13:00 я открыл жуткую пародию на сотовый видеотелефон и узрел перед собой… Представьте себе выглядящую на примерно пятьдесят человеческих лет эльфийку, с гладкими короткими волосами, круглым, будто срезанным слева лицом, хорошо выделенными скулами, здоровым врубелем носа и точечными черными буравчиками глаз.

— А вы пунктуальны, молодой человек, — снисходительно сообщила Айниэль, — Ну, что ж, прошу…

Я нажал «бандуру» и с жутким громогласным звуком появился пред светлыми очами уже физически. Собственно, никакого отношения к телепортации «бандура» не имела, но начавшийся в избушке номер 13 звук естественно закончился в точке назначения, одарив встречающих шедевром звуковых эффектов последних лет советского кинематографа.

— Какой у вас устаревший телепортер, молодой человек, — поморщившись сообщила мне Айниэль, восседающая за чем-то вроде преподавательского стола с какими-то кнопками и переключателями, стоящим спиной к паре больших на полстены телевизоров, — Но не отчайвайтесь, этот мир предоставляет огромные возможности для настоящих людей. Уверена, вы легко можете получить что-нибудь куда более изящное, стоит вам только заняться делом и сконцентрироваться на чем-нибудь полезном для настоящих людей, истинных альфа, двигающих весь мир вперед. Вы ведь в курсе, весь мир делится на быдло и альфа — толпу и реальных лидеров, созидателей. Будьте одним из этих альфа, и мир будет в ваших руках. А если не можете, то будьте полезны для них. Вот, взгляните, я всю жизнь в это верила, и теперь сама получила тело альфа. Так мир и устроен — будьте полезны настоящим людям, и они будут полезны вам!

— Да-да, конечно, — постаравшись не делать никаких обещаний, нейтрально поддакнул я, усаживаясь за самую натуральную школьную парту. Ок, одноместную школьную парту, одну из нескольких, стоящих в комнате. Этакий прозрачный намек, кто тут главный — меня, можно сказать, «посадили на место», ладно хоть размер был для взрослых. Вообще-то был соблазн сесть на саму парту сверху, но глядя на выглаженную накрахмаленную хозяйку я как-то не решился вести себя столь свободно.