Яростный клинок

– Почему?

– Потому что так правильно. Пойми меня хорошенько. Эта битва может послужить концом нашей вражды. – Конн наклонился к собеседнику и пригвоздил его к месту холодным взглядом. – Или может означать начало ужаснейшей войны. Я разрушу твои города, селения и порты. Я сотру с лица земли все дома и засею пастбища солью. Я буду охотиться за вами и убивать. Твой род исчезнет навсегда. Выбор за тобой. Война или мир. Выбирай сейчас.

– Что сделали с ранеными паннонами?

– Их лечат вместе с моими людьми.

– Тогда будет мир, – провозгласил Горный Князь.

– Ты принесешь присягу при друиде. Потом можешь отправиться домой.

– Я останусь и помогу лечить раненых.

– Как хочешь.

Флейты все еще пели, и от печальной, тоскливой мелодии Конна охватила грусть. Еще утром с ним рядом стояли отцы, мужья и сыновья. Сегодня в земле риганте прибавилось вдов и сирот, и во многих домах надолго воцарится печаль.

Он увидел, что Бран разговаривает с братом Солтайсом, подошел к ним и рассказал о договоре мира с Горным Князем.

– Ты примешь у него присягу? – спросил Конн. Брат Солтайс кивнул.

– Но он бесчестный человек и легко может нарушить клятву.

– Тогда я убью его.

Конна неожиданно охватила усталость, и он окинул поле взглядом. Горели факелы, а на воткнутых в землю копьях висели светильники. Неподалеку от него сидел Руатайн, положив руки на перекрестье меча и голову на руки. Конн улыбнулся и помахал ему. Тот не шевельнулся. У юноши кольнуло сердце. Он кивнул брату и со всех ног бросился к отчиму, нет – к отцу. Бран понял его и помчался следом.

Конн упал на колени возле отца. Мертвые глаза Руатайна смотрели в пространство, а на лице было написано глубокое удовлетворение. Вдалеке продолжали плакать флейты. Бран опустился на колени рядом со старшим братом, и по его лицу заструились слезы. Некоторое время они сидели рядом с отцом, глядя, как последние лучи солнца ласкают светлые волосы с проседью и сияют на кольчуге. Потом Конн обнял Руатайна, а Бран закрыл мертвому глаза.

– Ах, Большой Человек, – прошептал Конн, плача. – Что мы будем делать без тебя?

Последний золотой луч упал на горы, делая их похожими на видение страны фэйри.

И флейты умолкли.

Эпилог

Валанус стоял над заливом и смотрел на сотни кораблей в серповидной бухте Гориазы. Офицер Каменного Города снял шлем и принялся считать суда. Триста двадцать три. Джасарей приказывал, чтобы их собралось четыреста. Он будет недоволен.

Откуда-то донеслись звуки женского плача. Валанус бросил взгляд на холм, где толпы собирались на казнь. Там поднимали прибитых к крестам гатских пленников, целых двести человек. Они быстро умрут, подумал Валанус. Когда тела повиснут на руках, горло сожмется, не пуская воздух в легкие. Было бы куда хуже, прикажи генерал прибить их еще и за ноги, но у Джасарея было хорошее настроение со дня падения Гориазы, которое, конечно, испортится, когда он узнает, что предатель Остаран украл двенадцать кораблей и бежал за море с двумя сотнями последовавших за ним людей.

– Не думай, что ты в безопасности, Оста, – прошептал Валанус, окидывая горизонт взглядом. – Мы скоро последуем за тобой.

В этот момент с моря налетел холодный ветер. Валанус вздрогнул.

– Простудишься, солдатик, – раздался голос.

Валанус обернулся и увидел старуху, явно местную, кутающуюся в старый платок.

– Ты двигаешься очень тихо для такого почтенного возраста, – изумленно заметил он.

– Ты просто глубоко задумался, человек Каменного Города. Зачем ты смотришь за море?

– Туда отправится наша армия, – сказал он. – Там нас ждут новые сражения.

– Там Коннавар. Далеко, далеко на севере…

– Ты знаешь его?

– Мы общались. А что лично ты ищешь за морем, Валанус? – спросила она.

Он бросил на нее подозрительный взгляд, удивляясь, откуда старуха знает его имя. Потом решил, что имя командующего Гориазой знают все.

– Я ищу славы.

– И ты ее обретешь. – Она холодно и неприятно рассмеялась. – О да, Валанус. Ты обретешь славу.