Маг и его Тень. Рождение Мага (СИ)

      — Гляди, — Рон пихнул его в бок. — За учительским столом одно место пустое. Нет Снейпа. Интересно, где он?

      Гарри даже не повернулся. Зато ехидный голос в сознании насмешливо проговорил-пропел:

      «Стоит прямо за тобой, где-то в полуметре. Молодец, научился подкрадываться почти незаметно. Может, с кем другим и сработало бы».

      — Может, он заболел, — с надеждой в голосе предположил Рон. — А может, совсем ушел? Из-за того, что место преподавателя защиты от темных искусств снова досталось не ему?

      Гарри закатил глаза. Сам он ничего не слышал, но не имел никаких оснований не доверять Крису. Надо что-то делать, иначе этот недоумок обеспечит себе месяц отработок.

      — А может, его выгнали? — вдохновенно продолжал Рон. — Его все терпеть не могут…

      — Рон, он стоит у тебя за спиной. И все слышит. Кстати, добрый вечер, профессор, — он обернулся.

      Северус Снейп за лето совсем не изменился. Даже не выглядел отдохнувшим. Жирные черные пряди по-прежнему обрамляли некрасивое, худое лицо, черные глаза яростно сверкали, оживляя резкие черты. Плескавшейся в смоляных зрачках энергии, воли и силы духа с лихвой хватило бы и на десятерых. Гарри невольно поежился под его пронзительным взглядом.

      — Десять баллов с каждого за оскорбление преподавателя. Умудрились заработать три недели взысканий еще до того, как войти в Большой зал? — он пристально всмотрелся в лицо Рона, не посмевшего отвести взгляд. — Впрочем, от мистера Поттера я иного и не ожидал. Должен сказать, удивлен, что вам хватило ума не удариться в панику и самим найти оптимальный выход из ситуации. Можете присоединиться к своим однокурсникам, когда церемония завершится. А пока стойте здесь.

      — Слушай, как ты узнал, что он там? — прошептал Рон, когда профессор удалился.

      — Ну, не знаю. Почувствовал как-то, — пожал плечами Гарри.

      Лицо Уизли озарило восхищением и завистью.

      — А как он про нас узнал? Ну, что мы на автобусе приехали.

      — Рон, признаюсь честно, не имею ни малейшего понятия. Даже не представляю, — Гарри загадочно улыбнулся.

      Незадолго до рассвета начал накрапывать мелкий дождик. Небо заволокло серо-сизыми рваными облаками, сквозь которые пробивались блеклые, тонкие солнечные лучи. Казалось, что день каким-то невероятным образом выпал из привычного течения времени, и непродолжительный серый рассвет сменили не менее серые, тоскливые сумерки. Гарри уныло подпер голову, уставившись в пасмурное небо. Иллюзия, наложенная на потолок Большого зала, бесспорно, являлась шедевром магического искусства. Мелкие капельки срывались вниз и таяли над длинными столами, не касаясь студентов.

      Хедвиг, как и все совы, в такую погоду летать не любила, а значит, рассчитывать на ее визит не приходилось. Конечно, письмо или газету она бы принесла, но Гарри ничего не выписывал и теплых слов от кого бы то ни было тем более не ждал. И все же мальчик поймал себя на том, что машинально крошит сове печенье. Причем особенно усердно старалась левая рука, похоже, вздумав накормить не только Хедвиг, но и всех, кому не посчастливится пролететь мимо. Свалить такое безобразное поведение на Криса не вышло бы при всем желании — тот сразу заявил, что погода его не вдохновляет, и отправился досыпать куда-то в тайные закоулки чужого разума.

      Гермиона сердито молчала, уткнувшись в книгу. На что именно она обижается, никто не спросил, чрезвычайно огорчив ее пренебрежением. Несмотря на все взгляды исподлобья, причины плохого настроения гриффиндорки явно не интересовали никого, кроме нее самой. Рядом тяжело вздыхал Рон, должно быть, раздумывал о предстоящих отработках у Снейпа. Обычно Гарри попытался бы поддержать его, все-таки три недели наказаний за неосторожные высказывания предназначались им двоим, но смутное, гнетущее ощущение приближающейся опасности не оставляло его в покое с самого утра. Судя по непривычно тихой атмосфере Большого зала, сходное чувство возникло не только у него одного. Студенты вяло, с явной неохотой заталкивали в себя еду, вид их мучений заставил бы хогвартских эльфов дружно биться головами о стены. С них бы вполне сталось обвинить себя в плохом качестве поданного завтрака. Единственным ярким пятном была бирюзовая мантия Локонса, чья неподдельно-счастливая улыбка, получившая сколько-то там премий, сейчас вызывала только отвращение. Слишком уж нелепо она смотрелась в месте, где поблекли даже разноцветные факультетские флаги, не решаясь спорить с погодой.

      Когда профессор МакГонагалл сунула Гарри расписание, он окончательно уверился, что ничего хорошего их с Крисом сегодня не ждет. Целых два урока травологии для кого-то означали возможность заняться любимым делом, для кого-то — выбраться из замка и хоть так приобщиться к природе, а для Гарри вдвое увеличивали шансы быть покусанным ядовитой растительностью. Надо ли говорить, что привычка друга впрок запасаться ингредиентами для зелий сделала его не самым желанным гостем в теплице, а пренебрежительное отношение к зелени только усугубило и без того незавидное положение. Порой мстительные цветы профессора Спраут шли на невиданные жертвы ради малейшей возможности вцепиться в обидчика. Они были весьма и весьма изобретательны, но, к сожалению, никакой разницы между Гарри и Крисом не замечали, с радостью впиваясь в любую доступную часть тела.

      На моросящий мелкий дождик Гарри внимания не обратил, хождение по влажной земле проблем больше не доставляло: к специфической обуви он уже давно привык. Как бы невзначай замедлить шаг, отдаляя неизбежную встречу с хищной флорой, не получилось: выбраться из толпы однокурсников оказалось не так-то просто. Рядом с преподавательницей травологии стоял донельзя довольный собой Локонс, чьи золотые кудри намокли и чуть потемнели. Он украдкой разглядывал их в маленькое карманное зеркальце, чудесным образом исчезнувшее в кармане ярко-бирюзовой мантии при приближении учеников.

      — Всем привет! — просиял он. — Я показывал профессору Спраут, как ухаживать за хрустальными колокольчиками! Но, пожалуйста, не подумайте, что профессор меньше меня разбирается в травологии! Просто мне доводилось иметь дело с экзотическими растениями во время моих странствий…

      Затем он решил не подвергать прическу и дорогую одежду дальнейшей опасности и быстрым шагом удалился в замок. Декан Пуффендуя проводила его неприязненным взором и буркнула:

      — Заходите.

      Гарри, разумеется, вошел последним, молясь, чтобы друг не вздумал не вовремя проснуться и напомнить цветам о прошлогоднем противостоянии. Но, как оказалось, никакого напоминания им и не требовалось: вместе с теплом, запахом сырой земли, удобрений, смешивающимися ароматами растений, Гарри тут же почувствовал на себе дюжину недобрых, настороженных взглядов. Он с удовольствием списал бы их на очередной приступ, но ехидный шелест листвы и тихое шипение откуда-то слева услышал не он один. Однокурсники, наученные горьким опытом общения с невзлюбившей Поттера флорой, быстренько расступились, не желая лишний раз искушать судьбу. Рон же, напротив, придвинулся поближе, готовый защищать лучшего друга до последней капли крови. И за эту глупую храбрость Гарри был ему благодарен, хоть никакой практической пользы она не несла. Объяснений профессора он не слушал, сосредоточившись на свисающих с потолка оранжереи крупных цветах. Они кусались особенно больно и все время норовили впиться в нос или уши. Но сегодня нападать на него никто не спешил, и Гарри на мгновение отвлекся, чтобы одеть протянутые Невиллом наушники. Шипение, как и все остальные звуки, словно отрезало. Такой неестественной тишины не было даже в самых глубоких подземельях Хогвартса, где находился кабинет зельеварения.