Забытая Атлантида (СИ)

Но сопротивление хурритов уже было сломлено. Отдельные враги еще пытались защищаться, но их смели первым же натиском кейторы, оставив умирать на стене и камнях двора крепости. Внутри цитадели началась страшная резня. Ростины и амореи не щадили никого…

Грохот боя и крики постепенно стали стихать и наконец, утихли. Все было кончено. Город умер. Только кочевники-амореи, подобно волкам, рылись в обломках зданий, на пожарище, разыскивая медные и бронзовые изделия: добычу, представляющую особую ценность. Они добивали раненых и прятавшихся хурритов.

Монкейторы стали созывать свои сотни. Медленно начали собираться уцелевшие войска. Из 3200 кейторов в живых осталось не более полутора тысяч. Из отряда унугцев в двести человек, уцелело всего тридцать два, считая Нингишзиду. Потери амореев не считал никто.

Страшный смрад от пепелища и начавших разлагаться трупов заставил Нептуна приказать армии отступить от поверженного города на несколько километров на запад.

Обессиленные воины попадали, где остановились, и лагерь превратился скопление безумно уставших, беспробудно спавших людей. Спавшие воины лежали как мертвые. Если бы пришел враг, то ему никто не оказал сопротивление. Но врагов поблизости не было.

Алчные кочевники расположились лагерем недалеко от ростинов. Они пришли за добычей. Города больше нет. Им никто не сможет оказать сопротивления. А вокруг лежало столько беззащитных хурритских поселений. Они спали, отдыхали и терпеливо ждали утра.

Утром, когда солнце взошло над горизонтом, кейторы стали приходить в себя, подниматься после сна. Забурлила вода в походных горшках, заблеяли овцы, которых резали на мясо. Воины смывали с себя кровь и сажу, осматривали свое оружие. Раненые меняли окровавленные повязки.

Георгий спал, завернувшись в плащ, он проснулся, услышав, как воин из Унуга декламирует кому-то поэму. Георгий прислушался. Певец-сочинитель, с засохшими следами крови на лице, сидел недалеко от него, и, подняв глаза к небу, говорил сам себе:

– Жил садовник по имени Шукаллитуда ,

Он поливал грядки, он копал канавы.

Сад его засыхал, пыль гор засыпала его,

Он страдал, пыль гор засыпала его.

Тогда он обратил взор к землям внизу,

Он посмотрел на звёзды на востоке;

Он обратил взор к землям наверху,

Он посмотрел на звёзды на западе;

Он созерцал благоприятные небесные знаки.

Созерцая их, он постиг знамения,

Он узнал, как применять законы богов,

Он изучил решения богов.

В своём саду, в пяти, в десяти недоступных местах,

В каждом из этих мест, он посадил по дереву для защитной тени.

Защитная тень этого дерева сарбату с густой листвой,

Защитная тень дерева знаний,

Тень, которую оно даёт на заре,

В полдень и в сумерках, никогда не исчезает…

Шукаллитуда стал повелителем горных народов,

Шукаллитуда стал повелителем народов равнин,

Он стал повелителем над многими людьми…

Однажды моя царица пересекла небо, пересекла землю.

Инанна пересекла небо, пересекла землю…

Женщина, охваченная усталостью, приблизилась к саду и крепко уснула.

Шукаллитуда увидел её из угла своего сада…

Он овладел ею, он целовал её,

Он вернулся в угол своего сада.

Пришла заря, взошло солнце,

Женщина с ужасом взглянула на себя,

Инанна с ужасом взглянула на себя,

И тогда женщина из-за своего лона, – что же она сотворила?

Инанна, из-за своего лона, – что же она сотворила?

Все источники в стране она наполнила кровью,

Все рощи и сады в стране она напоила кровью.

Люди пришли за дровами, а что пить – одну кровь?

Женщины пришли по воду, а что взять – одну кровь?

"Я должна найти того, кто овладел мною,

среди людей всех стран", – сказала Инанна.

Инанна пришла к мудрому Энки, ануннаку,

Повелителю земли и окружающих вод…

***

Армия Нептуна дошла до реки Буранун, где их дожидались стоящие у берега суда из Унуга. Началась переправа войска. Двенадцать судов Унуга перевозили кейторов, грузы и повозки.

Здесь Нептун простился с Нингишзидой.

– Я возвращаюсь с тяжелым сердцем в Альси, – сказал Нептун. – Мне как-то сказал Си-лот Гобуб, что человек должен творить, а не разрушать. Гобуб прав…

Нингишзида посмотрел на Нептуна:

– Впереди зима… Береги себя, Альгант.

– Поберегусь! – пообещал Нептун.

– Когда мы теперь еще встретимся?

– Встретимся когда-нибудь! Ты тоже будь осторожен Нингишзида!

– Я тамкар, – вздохнул Георгий. – А ты воин! Разрушитель городов! У тебя уже четыре раны на теле… А мы тут всего полтора года.

Нептун кивнул. Да, действительно, уже прошло полтора года. Время пролетело незаметно.

– Я сейчас нагружу корабли лесом и возвращаюсь в Унуг! – сказал Георгий. – Моя жена Нидаба, наверное, уже родила мне сына. Я очень хочу домой, к Нидабе! Буду отдыхать всю зиму.

Они обнялись, пожали друг другу руки и расстались.

На душе у Нептуна была пустота. Он выполнил свой долг, свою клятву. Неизвестно, правда, жив ли Сатра, Уггал Лысый, которого жители Месопотамии звали Шукаллитудой, а хурриты Иншуланом.

Кейторы неспешно возвращались домой. Обоз с ранеными и захваченной медью мешал быстроте передвижения войска.

Нептуна ночью преследовали кошмары. Он стал боялся ложиться спать. Альгант, одуревший от бессонных ночей, бродил по спящему лагерю. Такие же страшные сновидения видимо беспокоили многих. Солдаты метались во сне, стонали, вскрикивали. Нептун слышал слова, которые они произносили во сне. "Убей его!" – кричали одни, "Нет, не надо!" – восклицали другие и просыпались в слезах и ужасом на лице.

Прошедшие через врата смерти и оставшиеся в живых завидовали мертвым. Его слова, произнесенные весной, сбывались.

Он разрешил пить солдатам неразбавленное вино. Сам пытался пить, но вино не снимало напряжения, только вызывало чувство озлобленности. В такие минуты он гнал от себя всех, ни с кем не желая разговаривать.

Для поднятия боевого духа, он приказал всем солдатам, участникам штурма Хамукара, нашить по возвращению домой на грудь большую круглую бляху, а не обычные медные кружочки – знак участника великой битвы.