Трени-ян (с иллюстрациями) (СИ)

— Опросил всех, господин директор, — отвечает ДонХё, — никто не сознался, что говорил с какими-нибудь журналистами о ЮнМи.

— Мда? — скептически произносит директор, — Очень странно. Ладно, ДонХё. Действуй!

Время действия: пятница

Место действия: агентство «FAN Entertainment»

— Эта композиция уже набрала больше двадцать тысяч просмотров, — говорит мне СанХён, — хочешь их выкинуть и начать с нуля? Зачем, когда уже есть результат?

Ну-у, если ставить вопрос так, то да, логично…

— Следующий год в Корее объявлен годом Франции…

Мда? Не знал.

— Поэтому, это исполнение на французском очень удачно попадает в идею будущего праздника. И хватит со мною спорить!

Раз так… Коль сонсен-ним не хочет получать деньги с мирового хита… Ладно. Оставлю его для себя. Потом где-нибудь исполню.

— Да, сонсен-ним, — кланяюсь я, — будет так, как вы сказали.

Шеф выдыхает. Что-то он «завёлся»…

— Всё! Иди к звукорежиссёрам, они тебя уже давно ждут. ЁнЭ, отведи её.

— Да, господин президент, — кланяется ему в ответ та.

Пфф…

…

Шлёпаю за ЁнЭ по коридору. У моей «мэнэджерши» вид, как будто её мешком огрели. Словно приходит на работу, так ей прямо сразу, с утра, мешком по голове и на весь день — вид ошарашенный. Ну, спорю я с руководством, да, нарушаю местную традицию — с поклоном в рот старшим заглядывать. Но я ведь хочу — как лучше, а не то чтобы спорить, ради того, чтобы спорить.

Вчера отнёс домой проект контракта. Мама с СунОк читают. Я уже прочитал, сказал — будут замечания, скажите. По мне так всё нормально. Срок — три года, права на песни — мои, агентство «FAN Entertainment» будет пытаться сделать из меня человека для сцены. Получится — будет дебют. Не получится за три года, там видно будет. Но, теперь СанХён имеет право «продавать меня в работники» всяким сторонним фирмам типа «VELVET» и подобным ему рекламным агентствам. Однако, по условиям договора, это дебютом не считается. Вот когда я вылезу на сцену и от имени «FAN Entertainment» что-то с неё «забабахаю», вот это будет уже — дебют. И там уже контракт айдола должен быть. Ладно, доживём, увидим, а пока будем потихонечку вживаться в жизнь агентства, пытаясь понять местную «кухню», в которой полно местной специфики. Вчера, вон, ЁнЭ, отправили в Кирин извиняться за меня. Надо было видеть её лицо. Я попытался было влезть, сказав, что раз виноват я, то мне и каяться, на что мне сказали — не лезь в решения старших, коль ничего не понимаешь. Умение стафф-менеджера извиняться за своего подопечного входит в одну из его добродетелей!

Ну, раз такая пьянка… Короче, поехали мы с ней до Кирин, я поторчал в кафе недалеко от входа, а ЁнЭ сгинула за воротами школы. Вернулась хмурая и со справкой-разрешением, в которой написано, что я могу неделю не появляться в стенах альма-матер. Похоже, в школе меня видеть не жаждали. Понять их можно, я на них не в обиде. «Отдохнём друг от друга» — подумал я.

Потом я подхватил «пожёванную жизнью» и вяло сопротивляющуюся ЁнЭ и потащил её к нам домой, знакомить с семьёй. Ну и покормить маминой едой. Ничто так замечательно не повышает оптимизм, как вкусная и обильная пища!

Явление меня с личным менеджером вызвало дома фурор, появление Мульча вызвало что-то вроде шока у ЁнЭ, в общем, эмоций у всех было много. Я сбросил себя надоевшую школьную форму, влез в свой уютный джинсовый костюм и пошёл есть со всеми. Мама в это время рассказывала ЁнЭ какая я хорошая дочка, а Мульча сидела рядом и разглядывала гостью. СунОк, которая в этот момент оказалась дома, «метала на стол». В общем, посидели, познакомились, обсудили контракт и какой СанХён хороший человек.

Зато сегодня с утра я озадачил и порадовал ЁнЭ, продемонстрировал стопроцентное знание текста, который мне нужно будет произносить на камеру. Ей не удалось найти ни единой ошибки, чем она была очень и очень удивлена, и обрадована. Радость, похоже, была от того, что она поняла, что хоть за это её не будут — «дрюкать». Вообще, смотрю, её тут «дрюкают» все подряд. Сходи туда, сюда, сделай то, сё. Она безропотно всё исполняет. Типичный пример корейской девушки на работе. Как в интернете написано. Президент СанХён, похоже, предпочитает авторитарный стиль общения с подчинёнными. Типа — «а ну!», «давай!», «делай!». Никаких либеральных уси-пуси и проникновения в тонкие организации душ сотрудников, как это иногда показывают в дорамах, у него нет.

До меня это вдруг дошло после того, как мы с ним поругались крайний раз и меня «отпустило» после начавшихся месячных. «Ну а собственно, чего?» — сказал я сам себе, — «Он такой, другим не станет. А я ему положенное число приседаний с «ку!» не сделал. Тут же восток, дело тонкое, у него лицо, которое я пытаюсь уронить, даже не задумываясь об этом. Меньше надо увлекаться. А то я как в азарт вхожу, начинаю действовать так, как привык на той Земле. Тут такое «не прокатывает». Потом, СанХён, похоже, ещё не проникся верой в мои способности. Кажется, он пока ещё надеется, что мне просто тупо везёт. Ведь женщины здесь, а тем более — школьницы, нижняя ступень иерархии, ниже только дети. От школьниц все ждут «милоты» и послушания. А тут вдруг такая агдан ЮнМи, разговаривает с мужиками на равных. По крайней мере — пытается…»

В общем, я подумал, «прикинул расклад» и пошёл мириться с шефом. Выказал ему уважение в присутствии подчинённых и пообещал, что будет всё так, как он того захочет. Ну, раз надо человеку, почему бы и не уважить, тем более, что вроде он мужик неплохой? Со своими тараканами в голове, но, а у кого их нет, тараканов-то этих в головах? Всяких у всех полно. Я по кабакам навидался. Как глаза зальют, так таракашки управление и перехватывают…

А мне, с СанХёном, ещё и кино снимать и деньги за песню собирать, да и ещё планы есть…

«Втыкаюсь» в спину остановившейся перед дверью ЁнЭ. Ага, кажется мы пришли…

(час спустя. Кабинет СанХёна. Присутствуют: сам президент, недовольный старший звукорежиссёр, недовольная ЮнМи, испуганная ЁнЭ)

— ЮнМи, в чём дело? — строго осведомляется у девушки СанХён, — Почему на тебя жалуются?

— Потому что я не даю портить свою музыку!

Со стороны звукорежиссёра слышится негодующее шипение.

— Как это? — удивляется СанХён.

— Они неправильно «порезали» её на куски и не хотят переделывать!

— ЛиДжун, в чём дело? — обращается к звукорежиссёру СанХён.

— Это совершенно возмутительно, господин президент! Мне ещё ни разу не приходилось сталкиваться с таким недопустимым к себе отношением!

— Не к вам, а к вашей работе! — возражает ЮнМи.

— ЮнМи, я тебе слова не давал, — говорит СанХён, — ЛиДжун, рассказывай.

— Господин СанХён, следуя вашему указанию, мы разбили преданные нам файлы на части, привязав их к имеющемуся видео. А вот она!

Звукорежиссёр выставляет в сторону ЮнМи указательный палец, говорит, что всё неправильно и требует переделать!

— ЮнМи? — поворачивает к ней голову президент.

— Они не только неправильно «порезали на куски», — с неудовольствием смотря на звукорежиссера, говорит ЮнМи, — они ещё зачем-то с темпом поигрались! Зачем они это делали — они мне не сказали, но и переделывать не желают!

— ЛиДжун?

— Да как у тебя только поворачивается язык такое говорить! Я закончил Сеульский Университет с отличием! А ты, что ты закончила, что так говоришь о моей работе?!

— А меня из школы недавно выгнали!

— Оно и видно! Такую некультурную никто терпеть не станет! Агдан!

— Замолчали оба! Теперь ЮнМи.

— Нисколько не сомневаюсь в высоком уровне такого учебного заведения как Сеульский Университет и способности сонбе к учёбе, — говорит ЮнМи, неласково смотря на оппонента, — но сейчас речь идёт не о том, у кого какой диплом, а о работе, которую нужно будет представить людям. И эта работа сделана неверно!

— Да с чего ты это взяла? — в возмущении подскакивает на своём месте звукорежиссёр.