Последняя война

— Что вы, что вы! — громко причитал старик. — Мои гости никогда не спрашивали про вшей, они самые почтенные люди! Вы даже песчаных блох не найдете в моем доме! Ой, господин, вы, наверное, голодны?

Джайд поднял голос до немыслимых высот:

— Манассия! Ты слышишь своего старого отца? Манассия! Немедля горячей баранины для уважаемых гостей!

Один из спавших не раздеваясь саккаремских военных проснулся от вопля Бен-Аххаза, что-то злобно проворчал и перевернулся на другой бок. Рыжий нарлак, изучавший какой-то свиток, посмотрел на новоприбывших с интересом и остановил взгляд на Драйбене. Бегавшие в одних коротких рубашонках купеческие дети заинтересовались Фейран, и девушка присела, что-то ласково щебеча на саккаремском.

— Устраивайтесь. — Вельх, краем глаза наблюдая за джайдом и одним из его многочисленных отпрысков, ринувшемся прочь из шатра, сжимая в ладони дужку большого нечищеного котла, сделал широкий жест рукой. — Тот угол, похоже, свободен. Фейран устроим у стеночки, потом Фарр, как самый целомудренный из нас и не покушающийся на… Следом я и с краешку Драйбен. Поедим — и спать. Недаром серебром платили.

— Серебром, — недовольно бросил нардарец, которого дергал за штаны маленький мальчик от силы пяти лет от роду. Его мать, жена спавшего сейчас купца, не обращала на вызывающее поведение отпрыска никакого внимания и кормила грудью недавно рожденного малыша. — За такой ночлег джайд нам еще и приплатить должен! Кэрис, может, лучше самим разбить лагерь где-нибудь неподалеку?

— Тебе жалко моих денег? — поднял брови вельх. — Какая разница, где ночевать? Фарр, я знаю, что ты хочешь сказать. Но солнце садится, наступает вечер. Аттали не примет тебя ночью. Все дела — завтра утром. Сегодня мы просто обязаны отдохнуть! И кстати, надо будет выпросить у Бен-Аххаза вина.

— Разве у тебя в мешке не завалялось лишней баклаги? — с улыбкой прошептал Фарр на ухо Кэрису, услышав в ответ:

— Зачем использовать свои запасы, если джайд хранит для богатых постояльцев несколько бурдюков с черным дангарским вином? Фарр, мой мешок, между прочим, отнюдь не бездонен.

Среди ночи Фарр проснулся оттого, что ему почудилось чужое присутствие. Он поднял голову, протер глаза большим пальцем и осмотрелся. Нет, никого постороннего. Гвардейцы еще перед закатом куда-то ушли, купеческое семейство спит, причем маленькие дети изредка постанывают и вскрикивают во сне. Если судить по человеческой тени у входа в шатер, старший сын Бен-Аххаза (кажется, его зовут Манассия?) стоит на страже отцовской собственности. В центре же огромной палатки, возле сложенного из песчаника открытого очага, расположились четверо тихо беседующих людей. Атт-Кадир разглядел знакомый силуэт Кэриса и словно вырубленный из камня профиль нардарца.

— О, Фарра разбудили. — Вельх заметил слабое шевеление в углу, махнул рукой и громко прошептал: — Иди к нам, если не спится. Тут разговор интересный.

Босиком, не надевая сапог и оставаясь только в рубахе да в широких шароварах, атт-Кадир подошел к слабому огоньку очага, и сразу же рука Кэриса усадила его рядом на потертый ковер.

Драйбен зевнул, Фейран глазами улыбнулась Фарру. Четвертым собеседником оказался давешний рыжий нарлак.

— Рад познакомиться с тобой. — Фарр услышал саккаремскую речь, немного искаженную полуночным акцентом. Нарлак словно сыра в рот набрал. — В моей стране уважают жрецов.

— Доброй ночи, — прохрипел Фарр и взял переданную Кэрисом плошку с каким-то горячим напитком — вкусно пахнущий специями и виноградом котелок стоял на углях.

— Меня зовут Бжеско, а родом я из Влощева, — представился иноплеменник и пояснил Фарру: — Влощев — это город на полуденном закате Нарлака.

— Фарр атт-Кадир из Шехдада, — вежливо ответил мальчишка. — Как ты справедливо заметил, уважаемый, я действительно жрец. Только в Саккареме священнослужителей обычно называют мардибами. Тебе понравилась наша страна?

Последний вопрос служил только данью вежливости, однако нарлак воспринял его серьезно.

— До тех пор, пока не пришли дикари с восхода, Саккарем мне очень нравился, — ответил Бжеско. В полутьме Фарр рассмотрел, что нарлаку лет тридцать пять, но, наверное, ему добавляли возраста пышные висячие усы, являвшиеся гордостью каждого северянина из империи. Одет скромно, но добротно, по нарлакским обычаям: узкие темные штаны заправлены в высокие сапоги с пряжками на голенях, белоснежная рубаха с отложным воротником, поверх кожаная безрукавка с вытравленным коричневым рисунком. — Я приезжал сюда по торговым делам — мы с братьями торгуем в Нарлаке саккаремскими винами.

Фарр согласно кивнул и отхлебнул из деревянной пиалы. Крайне вкусный и незнакомый напиток: разбавленное водой горячее вино со специями и кусочками фруктов.

— Бжеско чудом вырвался из Мельсины, — сообщил Кэрис. — Сейчас едет домой. Своими глазами все видел — как мергейты брали город, что было потом… Ты слушай, Фарр, очень интересная история. И гораздо более правдивая по сравнению со слухами, дошедшими до тана Кишбера. Продолжай, почтенный.

— …Говорят, в нынешние времена боги не вмешиваются в дела людей, медленно, старательно подбирая сложные саккаремские слова, заговорил Бжеско. Но в Мельсине множество людей спаслись от сабель степняков только благодаря вашему Атта-Хаджу, которого я уважаю, но не верю в него. Вернее, раньше не верил. Так вот, когда мергейты заняли ворота…

Этой ночью Фарр услышал много любопытного. Оказывается, Мельсина пала вечером того памятного дня, когда он сам, Кэрис, Ясур и отряд Гурцата пребывали в скрытой пещере. По словам нарлака, выходило, что степной хаган появился в лагере осаждающих столицу туменов незадолго до заката. Значит, Кэрис не врал (да и с чего бы?) о том, что Хозяин Самоцветных гор имеет власть над пространством и запросто отправил хагана вместе с двумя оставшимися в живых людьми из его охранной сотни прямиком к Мельсине. Словно для него не существовало расстояний! Но тогда спрашивается, каким образом за столь короткое время — от заката до полуночи — Гурцат сумел организовать штурм, без особых потерь взял считающийся неприступным город и практически одержал победу в войне с Саккаремом? Невероятно!

Однако Фарр вспомнил, как Драйбен упоминал о некоем Подарке — скорее всего, волшебном предмете, несущем на себе отпечаток могущества Хозяина и делящимся им с владельцем вещи. Или к стенам Мельсины Оно явилось лично? Хотя вряд ли. Кэрис, куда более любого человека знакомый с тайнами волшебства, постоянно твердит: Оно не может покидать пределы своего жилища, воздействуя на людей лишь с помощью проводников своей силы… Только чем они являются? Камнями, талисманами, магическим оружием?

Драйбен, слушая рассказ Бжеско, угрюмо молчал. Он лучше других представлял, каким «сокровищем» Оно могло одарить хагана Гурцата и чем может закончиться для Восходного материка порабощение Хозяином повелителя мергейтов, сейчас являвшихся самой необоримой военной силой от полудня до полуночи. Скверная история… Но теперь можно говорить о том, что смертные могут рассчитывать на поддержку сил Незримых.

Бжеско, как и многие другие находившиеся в Мельсине люди, твердо верил столица шаданата может выдержать любую осаду и отбить все атаки. Только когда на улицах купеческого квартала загрохотала степная конница, нарлак понял: надо сматываться, и быстро. Самыми предусмотрительными оказались сегваны и галирадцы, погрузившиеся на корабли еще до полуночи, когда начался штурм. Старый Эйвинд, сын Эгмунда, глава сегванской фактории, честно предупредил всех торговцев: лучше перебдеть, чем недобдеть. Уезжайте, мол, пока не поздно. Легкие на подъем полуночные корабельщики послушались старейшину и отправились в порт, но нарлаки, мономатанцы и многие другие только посмеялись.

Хвала богам — в этом году Бжеско отправился в Мельсину один, без семьи, а потому смог, не обременяя себя лишними вещами, пробраться через разгорающийся пожар к Морской стене и очутиться в гавани до того, как началась всеобщая паника. Но попасть на один из оставшихся в порту кораблей было куда сложнее, ибо желающих имелось предостаточно. Заметив отчаливающий «дракон» сегванов, Бжеско попросту кинулся в воду и поплыл вслед. Сегваны вытащили его, ибо не в обычаях полуночных бородачей оставлять человека без помощи. Тем более такого же купца, как они.