Осколки вечности (СИ)

Однако с возвращением Джея ситуация разительно переменилась. Я слышала его приглушенные шаги, исчезнувшие за дверью ванной, и под бодрое отстукивание взбудораженного сердца уселась на пол в коридоре. Невыносимо хотелось войти внутрь затянутого паром помещения, отбросить в сторону одежду пополам со смущением и влезть под горячую воду, дабы прижаться всем телом к ослепительному по своей красоте торсу, покрытому мелкими каплями влаги вперемешку с пеной. Но я не знала, как воспримет он эту выходку. Назовет ли ее опрометчивой и бессмысленной, или развязной и глупой, а, может, просто вытолкает за дверь с криками: 'С ума сошла?!'. Последнее, правда, маловероятно.

Так и не найдя в себе достаточного запаса храбрости, я упустила прекрасную возможность запомнить сегодняшнюю ночь чуточку другой и трусливо выглянула из-за угла, проводив сногсшибательную фигуру, прикрытую целомудренным полотенцем, вглубь кухни исполненным томительной тяжести внизу живота взглядом. Парень поднес руку к волосам, лихо взъерошил их моим любимым жестом и достал из недр гигантского холодильника запотевшую бутылку кристально прозрачной жидкости, мгновенно напомнившей мне о глобальной засухе во рту.

Я никогда не привыкну к тому количеству эмоций, что вызывает в душе один вид этого бесподобного мужчины. Столько чувств, желаний и нереализованных фантазий, являющихся по ночам, когда я знаю о его близости, нежусь в дурманящих объятиях, таю от ласкающих прикосновений, но не могу ничего предпринять, потому как упорство мистера Майнера родилось гораздо раньше его самого.

Вот и тогда, пожирая глазами волнующий профиль, я могла лишь моргать и хрипло выражать цепочку бессвязных и разрозненных мыслей.

Что подвигло мою довольно сдержанную персону поддаться откровенным размышлениям? Ответ очевиден до смехоты — Джей. В обтягивающей рельефную грудь белой майке, обалденных клетчатых пижамных штанах забавного покроя, стянутых до неприличного уровня, то и дело проковывающего мой взгляд к весьма, хм, очаровательным частям тела. Неподражаемо наглая ухмылка, бесовски торчащие спутанные волосы, горящие диким и необузданным огнем глаза. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы с момента пробуждения в районе полудня и до сего часа я чувствовала себя законченной извращенкой. Но парень, очевидно, считал иначе. В противном случае зачем было тащить меня на кухню, торжественно водружать на тумбу у раковины и деморализовать посредством вдохновенной готовки шикарного блюда под названием 'Грестль по-южнотирольски'. Старый рецепт его бабушки, какой-то там графини фон Габсбург. Стыдно признаться, но имена у его предков поистине заковыристые, и моему запоминанию не поддалось ни одно из озвученных ранее.

— Австрийская кухня примечательна тем, — непрерывно вещал зазнайка, не забывая при этом изредка подкармливать меня сочной клубникой. Нет, он не просто брал ягоду и предлагал угоститься адски злой девице, получающей какой-то мазохистский восторг от всего происходящего, а зажимал ее губами и товарищески делился со мной жалкой половинкой. Издеватель! — Так вот, примечательна тем, что все блюда просты в приготовлении, но отличаются отменным вкусом и сытностью. Моя малая родина делится на несколько областей, и каждой из них присущи свои специфические особенности. Я родился в Зальцбурге и хоть прожил там совсем недолго, в мельчайших деталях запомнил великолепие этого древнего города. Ты была когда-нибудь в Европе?

Я отрицательно помотала головой, потянув носом запах запекающейся в духовке картошки, и решила уделить все внимание рассказу, дабы не скончаться на месте от непомерного голода.

— Тогда тебе сложно будет понять мои впечатления, — коварно улыбнулся он, принимаясь за нарезку аппетитнейшего куска сала. — Лет десять назад я путешествовал по берегам Дуная и не смог удержаться, посетил родные и со временем позабытые места. Центральная площадь Резиденцплац, построенная еще в семнадцатом веке, с величественным фонтаном Резиденцбруннен, кафедральный собор с небольшой базиликой, освященной в 774 году епископом Вергилием, исполненный в романском стиле, с гротескными башнями высотой в восемьдесят метров и голубыми куполами, сливающимися при свете дня с небом. Любимое место для прогулок туристов — улица Гетрайдегассе, на ней находится дом, где родился Моцарт. Позже уважаемый Вольфганг Амадей переехал в Вену, а его отец Леопольд жил в домовладении до самой смерти. Старинная, просторная, наполненная духом истории улочка, идущая через весь город и главную площадь. Дворец Мирабель, заложенный еще в начале семнадцатого столетия, ныне использующийся как резиденция бургомистра. Сад карликов…забавное такое местечко! Изначально в нем были установлены двадцать восемь фигур низкорослых людей, которые впоследствии удалялись тем или иным Габсбургом, считавшим их слишком уродливыми и несерьезными, а затем вновь возвращались на место другими потомками взбалмошных монархов. В итоге несколько фигур были безвозвратно утеряны, должно быть фрейлины под покровом ночи сдавали уродцев в утиль. Живописная гора Капуцинерберг, покрытая лесом. На ее вершине находится смотровая площадка и аббатство капуцинов. В стороне расположена вилла Стефана Цвейга — всемирно известного австрийского писателя, автора множества новелл и беллетризованных биографий. На гору из города ведёт два оригинальных пути — лестница, проходящая прямо через дома, построенные на склоне горы и серпантин, вдоль которого расположены часовенки, посвящённые Страстям Христовым. Ты знаешь, что мюзикл 'Звуки музыки' снимался именно в Зальцбурге?

Я не сразу вникла в суть вопроса, запоздало удивляясь простоте и легкости, с какой Джей произносил грубо звучащие названия тамошних достопримечательностей. Без запинок, как и подобает прирожденному немцу. И почему большинство прописных истин доходит до меня с таким опозданием? Я ведь знала, что он не американец, и даже не канадец, хотя вырос на острове Ньюфаундленд, однако лишь сейчас взглянула на него со стороны. Вот что в его лице привлекало внимание в первую очередь — породистость, голубая кровь, знатность и величие, не исчезнувшие даже с падением самой династии Габсбургов.

Но больше всего меня поразило доскональное знание истории родного города. Он не усомнился ни в одной дате, мгновенно назвал имя отца Моцарта, услышанное мною впервые…Господи, есть в нем хоть один недостаток помимо нежно любимого вампиризма? Коли таковой существует, я требую наглядной демонстрации, потому как внутри верно формируется комплекс неполноценности.

Вялое течение мыслей сбил очередной дразнящий поцелуй, прерванный на самом трепетном месте безжалостной трелью дверного звонка. Ох, я кого-нибудь прибью к ужину!

Вознамерившись отчитать по всем пунктам нахального гостя из числа обнаруживших нехватку соли соседей (очень разумно бежать за пополнением припасов к вампиру), я спрыгнула на пол, памятуя о больной ноге, приземлилась на носочки и была остановлена холодным, сосредоточенным сверканием выразительных глаз. Наказав зорко следить за процессом равномерного обжаривания тоненьких пластиков бекона, Майнер торжественно вручил мне полотенце и деревянную лопатку и пружинистом шагом двинулся в коридор. Секундная тишина, рьяно пропущенный удар сердца, предчувствующего приближение беды, и раскаленная сковорода отправилась в мойку, а я со всех ног кинулась в прихожую. Звон разбитого стекла, яростные мужские выкрики, шум, гам и повисшие в воздухе угрозы, приправленные незабвенным, крепким, сугубо американским словечком.

Я успела к самой пугающей части. Два всклоченных, потерявших всякий человеческий облик вампира, убийственной хваткой вцепившиеся друг другу в горло. Судя по всему, Лео старался лишь оттолкнуть от себя озверевшего противника, в то время как Джей прилагал все усилия к тому, чтобы в буквальном смысле разорвать неприятеля на куски.

Мой истошный вопль, неосознанно вырвавшийся из груди, остался без внимания. Но окончательно стало не по себе, когда Джей голой рукой выдрал из стены, к которой с упоением прижимал разбитую голову Леандра, чудовищно острый кусок зеркала, сдавил его пальцами, отчего острые края моментально окропились кровью, и с оглушительным ревом угодившего в капкан медведя занес импровизированное оружие над головой, намереваясь в следующий миг воткнуть внушительной величины осколок в глазное яблоко злейшего врага. Я не придумала ничего лучшего, как кинуться вперед с истеричными воплями: 'Нет!', однако черепашья скорость не позволила попасть под раздачу знатных тумаков. Короткий миг, пронесший перед глазами целую жизнь, и я чуть было не лишилась чувств от душераздирающего крика боли, прорезавшего воздух точно резкий удар хлыста. Лео пошатнулся и обессилено сполз по стене, грохаясь на паркет туго набитым кулем с мукой. В предплечье крепко завяз кусок зеркала.