Затворник (СИ)

- Откройся! - повторила хозяйка. Веки ее опустились, но и сквозь них Хвост чувствовал неотвратимый пронзающий колдовской взгляд, шарящий сквозь кожу и мясо. Он стоял перед чародейкой прозрачный как чистый лед, а она просматривала его нутро пядь за пядью.

И снова появилось прежнее, из того мутного сна, ощущение: будто он наполнен внутри водой, в которой бьется крупная живая рыбина, тыкается носом в стенки, сотрясает их, шарит по нутру незрячей башкой, на запах и на ощупь пытаясь отыскать себе темную норку где-то в глубине утробы, и спастись от губительного света, от всевидящего взгляда Царицы.

- Откройся! - снова приказала Царица.

"Потерпи! Потерпи, герой, и ничего не бойся!" - попросил другой голос, мягкий и нежный, словно говорила девушка.

Тварь в утробе Хвоста расходилась не на шутку, Как тогда, ночью, ему казалось, что вот-вот он лопнет, вдоль и поперек, и бурлящая в нем жижа разольется по полу!

- ПОКАЖИСЬ, Я ПРИКАЗЫВАЮ!

Как спица пронзила Хвостворту от макушки до пят - Царица разглядела в мутной темной хляби бьющуюся тварь! И Хвост, через взор волшебницы, посмотрел внутрь себя, и ужаснулся: Не рыба трепыхалась и билась, схваченная колодовским взором, будто пойманная на крючок, нет! Страшная, безобразная тварь постепенно становилась Хвосту все виднее, и от этого все безобразнее! От страха дубравец закричал сквозь стиснутые зубы, и вопль его был такой же перепуганный и жалостливый, какой Хвостворту сам слышал в своем видении прошлой ночью.

"Все хорошо! Все хорошо, потерпи только!" - уговаривал ласковый голосок.

Мерзкий гад, словно уродливый младенец, сморщенный, скрюченный, нерожденный но уже старый и дряхлый, мертвый от зачатия, но сосущий живые соки. С беззубым дряблым ртом, с пустыми стекляшками глаз. С тоненькой жидкой бороденкой и прядкой седых волос на макушке. Тварь тянуло куда-то вниз, будто выталкивало прочь, но она билась, не желая покидать свое жилище! Что-то связывало ее с Хвостом, как пуповина связывает плод с матерью, и тварь цеплялось за эту связь изо всех сил!

- Убирайся! - приказала Царица. Глаза ее открылись снова, и сплошной поток света нахлынул из них на Хвостворту. Он видел теперь только эти слепящие белые глаза - и еще то внутри себя, что видела в нем хозяйка.

Кто-то подошел к Хвосту, стянул с него штаны, и посадил задом в подставленный то ли ушат, то ли другое судно. И тогда он увидел: под ним открылась нора в бездонную темную пропасть. Хвоста тащила туда неимоверная тяга, но пока он глядел в белые царицины глаза, то не двигался с места. Незримая пуповина внутри натянулась как струна. Тварь бешено билась на ее конце. Другой конец держался будто где-то в глотке, в корне языка, и казалось, еще чуть-чуть, и либо разорвет Хвосту горло в клочки, либо удавит, либо утянет за собой во мрак...

"Небо... Вот и смерть..." - только и сумел он подумать.

"Нет! Нет! Не тебе смерть!" - успокаивала его невидимая девушка.

- Убирайся! Убирайся вон!

Треснуло что-то в глотке, как оборвался конец натянутой уды. Дыхание у Хвоста перехватило на миг, а потом вся клокочущая в нем тухлая вода разом скатилась в самый низ живота, и хлынула потоком наружу, ударила в судно струей крови, слизи и черно-зеленого гноя! И не одна рыбина, а целый косяк скользких, бьющихся гадин вырывались из несчастного человека и шлепались в лохань, барахтаясь, разбрызгивая вокруг капли зловонной жижи.

Слуги подхватили Хвостворту под руки, и подняли от судна. Такая слабость скосила его, словно сколько было сил, все вышло вон вместе с грязным потоком. Мог он разве что открыть глаза, но и этого не решался, боясь заглянуть в лохань, и снова увидеть то самое.

- Унесите. Деточка, усыпи его до завтра - услышал он голос старшей Царицы.

"Спи, все хорошо!"

И Хвост мигом провалился в такой глубокий сон, как будто совсем пропал из этого мира. Ничего более не было кругом.

Кто-то ходил за дверью и стучал о пол чем-то тяжелым. Хвостворту пробудился от этого шума. Не открывая глаз, он пошамкал ртом и перевернулся на другой бок. Пуховое одеяло натянул на себя до макушки.

За дверью стукнуло о косяк, заплескалась вода.

- Да тише вы там! - крикнул Хвост, сдернув с головы одеяло...

И тут он вскочил как ужаленный!

- А...

Он лежал на тюфяке, расстеленном по полу маленькой комнатки. Живой! Живой, кажется! Хвост пощупал себя, залез машинально рукой за пояс сзади - там все цело, только кожа взмокла от холодного пота...

Точно живой... Но ведь умер вчера!

Или все почудилось? Опять приснилось какая-то дуромань? Но почему тогда не в лагере, не с Кувалдой и остальными? И где он вообще очутился?

В комнатушке у трех стен такие же постели, в четвертой стене, напротив ложа Хвостворту - дверь. Два больших окна, обтянутых чем-то вроде пузыря, только прозрачнее - сквозь них, хоть и немного расплывчато, видно, как снаружи слегка шевелятся от ветра зеленые ветки с кистями белых цветов. Свет за окном неяркий, словно на дворе пасмурно. Стены каменные, пол - дощатый, и от него, как наверное везде в долине, идет тепло...

"Да где я!" - подумал Хвост.

Одна постель была расправлена и скомкана, словно с нее только что кто-то поднялся. На второй, укутанный войлочным одеялом до голых плеч, лежал незнакомый человек, с коротко постриженными бородой и волосами.

- Ну здравствуй, добрый человек! - сказал он.

- А! - откликнулся Хвостворту - Ты кто?

- Я-то? Я матьянторец. Ты по дороге сюда санки помогал тащить, а я в них лежал раненный. Я тебя помню.

- Понятно... А мы где?

- Мы на царицыном дворе. Она мне грудь лечит, что турьянцы прокололи. Теперь вот и тебя подлечила. - усмехнулся он.

- А меня... Со мной она что...

- Что она с тобой сделала?

- Ну да, да! Что со мной сделала?

- Вчера вечером тебя принесли, ты спал. Сказали, Царица из тебя турьянскую мару доставала.

- Чего? - воскликнул Хвост.

- Да ты не бойся. - сказал ему сосед, приподнявшись и поправив под собой подушку в белой наволочке - Если что и было, то все позади. Здешняя хозяйка, она свое дело знает! Меня вот позавчера привезли - на последнем издыхании, света белого уже не видел! А сейчас, видишь - ничего, разговариваю! А таких как ты, она как орешки щелкает! Раз - и все, нету мары!

- В нужнике я видал такое "раз и все"! - пробормотал Хвостворту.

Однако он был цел, и вспоминая вчерашний вечер, а особенно - ту тварь внутри себя, Хвост подумал, что если теперь ее не стало, то это, пожалуй, хорошо.

Отойдя чуть-чуть от первого испуга, Хвостворту почувствовал, что очень даже сильно хочет на двор. Одежда, в которой он пришел к Царице, лежала тут же, сложенная стопкой. Натянув штаны и рубаху, Хвост выглянул за дверь.

Здесь женщина, лет под сорок, мыла пол тряпкой и водой из большого ушата. "Все у них по-волшебному, а полы сами не моются!" - подумал Хвост.

Поломойка показала дубравцу, как пройти к управляющему царициного двора, а управляющий, невысокий дедушка с пышной седой шевелюрой вокруг лысины, передал ему хозяйкин приказ - оставаться на дворе до следующего утра.

- А что мне делать-то? - спросил дубравец.

- Сейчас пошлю на кухню, позавтракаешь. - сказал ключник - А потом делай что хочешь, только со двор не уходи, и на царицыну половину не суйся.

- Царицу-то мне бы увидеть, хоть поблагодарить ее...

- Нечего - сказал старик - Что ты от нее сейчас хочешь, она и так знает. Надо будет - сама позовет. А так ее не надо беспокоить.

- Что ж, понятно... Послушай, а куда здесь по нужде можно сходить?

- Вон, туда - за амбар и налево.

Сходив наконец, куда ему было нужно, Хвостворту вернулся на задний двор, и сел за столом под живым навесом из хмеля. Скоро принесли еду, но Хвост голода не чувствовал. Съев пару ломтей хлеба и выпив молока, он пошел осмотреться