Ловец (СИ)

– Г–г–господин маг, – заикаясь, все же выдал любитель поразвлечься в подворотне. – Сжальтесь…

Второй подельник, и вовсе решивший прикинуться трупом, лежал в неестественной позе и даже не то, что перестал шевелиться, но даже и дышал через раз.

Клим, видя такое безобразие, прокомментировал.

– Перестаньте прикидываться трупом. Это выглядит так же правдиво, как и заверения бабы на сносях в ее невинности. Кого вы пытаетесь обмануть? Если меня, то это можно считать плевком в сторону моего профессионализма. А если вы стремитесь стать этим самым трупом, так это мигом сейчас организуем.

«Покойник» при этих словах начал усиленно подавать признаки жизни: извиваться и хрюкать в луже, что была под его носом.

Клим, ломая комедию, занес стилет над головой матроса , обращаясь ко мне:

– Дорогая, если ты никак не можешь определиться, то я просто сейчас отрублю ему голову.

Н знаю, на что рассчитывал парень. По мне – он уже явно переигрывал. Но случившейся дальше развязки, кажется, не ожидал и он сам.

Матрос, не выдержавший нервного напряжения, поступил в лучших традициях девиц прошлых времен, когда было модно падать в обмороки. Он просто отрубался.

Клим лишь сплюнул.

– Тьфу ты! – я же только начал.

– Тогда боюсь спросить, чем ты хотел закончить, – глубокомысленно протянула я, поглядывая на второй «трофей».

И тут со стороны обморочного раздался храп. Потеря сознания плавно перешла в глубокий и здоровый сон. Из лужи завистливо хрюкнули, а Клим, обведя взглядом подворотню, вкрадчиво пояснил:

– Поверь мне, закончилось бы весьма интересно, а так…. – и запустил заклинанием во второго матроса. Тот сразу же обмяк и, вторя собутыльнику, захрапел.

Парень же пассом развеял путы, и, поочередно подойдя к каждому из пьянчуг, начертил на тыльной стороне ладони метку смерти. Линии зеленоватого свечении буквально впитались в кожу, замерев причудливыми татуировками.

– Зачем все это? – недоуменно вопросила я.

– Чтобы когда они проснулись, то не подумали бы, что это им примерещилось. Кошмар перерастает в паранойю именно тогда, когда после него остаются следы не только в памяти, но и на теле.

– Думаешь, так прямо и паранойю?

– Ну хотя бы нервный тик.

– Спасибо, Клим, теперь я буду знать, откуда берутся заикания и тремор, – протянула саркастически.

Матросов было ничуть не жаль. Будь на нашем месте одинокая девушка, неизвестно, чем бы это могло обернуться. Так что, выпивохи, которые хотели впечатлений получили их сполна.

А провожатый, словно вторя моим мыслям, отряхнув руки, произнес.

– Так что, Шен, произошедшее еще раз подтверждает, что, за каждым нервным тиком скрывается увлекательное приключение чьей-то задницы.

Я лишь хмыкнула: следуя логике Клима, я и вовсе непрестанно должна трястись в эпилептическом припадке.

– Пошли уже, педагог и судебник, – я мотнула головой. – Тут уже недалеко.

Провожатый, не будь дурак, согласился. Уже на пороге дома Фло, когда Клим галантно придержал мне дверь, спросила:

– А сам как доберешься?

На что парень скривился:

– Ты, думаешь, это первые мальчики в моей биографии? Да на гонках таких – пачки.

– И что, всех воспитывал? – я не удержалась от любопытства.

– Обычно – нет. Но сегодня не удержался. Надо же было показать нашу семью в выгодном свете.

С этими словами он развернулся, и беззаботно насвистывая, пошел прочь. Я лишь покачала головой: мальчишка.

Зато кухня встретила меня предпраздничной суетой. Едва я зашла, переоделась в каморке и умылась в мыльне, что в конце коридора, как мой желудок громогласно заурчал. Своей руладой он старательно напомнил, что завтрак был слишком скудный, а обед и вовсе, отсутствовал в сегодняшнем моем расписании, как совесть у Тэда.

Вспомнила о ловце и запнулась. К бешеному осьминогу его, эту сволочь, заразу, паразита… Злость превратила чувство голода в дикое желание здоровой еды. До жути захотелось урвать здоровенный кусок мяса.

Марлен услышала серенаду моих кишок и протянула бутерброд. Пища была хоть и не сильно «здоровой», но я, поблагодарив за еду, споро принялась жевать. В какую–то минуту хлеб и сыр были принесены в жертву бокам. Увы, мои тощие ребра навряд ли стали от этого подношения хотя бы на дюйм пухлее…

Зато мир показался мне чуть добрее, светлее и радостнее, а я наконец-то распробовала вкус взвара. Моего любимого, кстати, мятно–облепихового.

– А теперь, когда ты поела, давай, помогай, – Фло была в своем репертуаре.