Мэдук

Траванте осторожно выглянул из-за спины помощника конюшего: "Если бы вы могли мне напомнить, где я оставил потерянную молодость, я был бы очень вам благодарен".

Фея Твиск высоко подскочила в воздух, сделала пируэт и медленно опустилась на траву: "Откуда вы взяли, что у меня в голове — каталог решений всех проблем этого мира? Я ничего не знаю ни о христианских горшках, ни о праздных капризах времени! А теперь молчите! Появился король Тробиус — он собирается провозгласить избавление Фалаэля".

"Ничего не вижу, кроме каких-то туманных дуновений", — пожаловался Пом-Пом.

Удивленный Траванте прошептал: "Не может быть! Смотри, все прекрасно видно! Перед нами волшебный замок и тысячи разноцветных украшений!"

"А, теперь я вижу!" — выдохнул пораженный сэр Пом-Пом.

"Тихо! Ни звука!"

Широко распахнулись высокие двери замка, выложенные перламутром и опалом. Из замка величественно выступил король Тробиус, сопровождаемый дюжиной подпрыгивающих круглолицых чертенят — они поддерживали кайму длинной пурпурной королевской мантии. По случаю празднества Тробиус надел корону с шестнадцатью высокими серебряными зубцами, загнутыми наружу, с маленькими искрящимися шаровыми молниями на концах.

Король Тробиус подошел к балюстраде и остановился, глядя на поляну, где все притихли — даже Фалаэль на мгновение перестал чесаться, почтительно озираясь.

Тробиус воздел руку: "Сегодня мы отмечаем окончание знаменательной эпохи нашего существования и восстановление в правах отбывшего наказание эльфа! Фалаэль, ты провинился! Ты замышлял десятки подвохов и злопыхательских проказ, причем умудрился осуществить многие из своих замыслов! За эти проступки ты был наказан кожным недугом, по меньшей мере отвлекавшим твое внимание и обеспечившим долгожданный перерыв в твоей вредительской деятельности. А теперь, Фалаэль, обратись ко всем присутствующим и поклянись, что ты исправился! Говори! Готов ли ты избавиться от чесоточного сглаза?"

"Готов! — лихорадочно воскликнул Фалаэль. — Готов во всех отношениях, сверху и снизу, справа и слева, внутри и наизнанку — я готов!"

"Хорошо! В таком случае…"

"Один момент! — закричал Фалаэль. — Прежде чем заклятие будет снято, я хотел бы почесаться в одном месте — оно меня особенно раздражает". Эльф принялся отчаянно скрести какой-то участок живота, после чего поднял голову: "Теперь я совсем готов, ваше величество!"

"Прекрасно! Отныне я избавляю тебя от заклятия — и надеюсь, Фалаэль, что неприятности, пережитые на протяжении последних лет, научили тебя проявлять снисхождение, доброжелательность и сдержанность, а также заставили тебя отказаться от любых помыслов о продолжении вредного озорства!"

"Несомненно, ваше величество! Я полностью перевоспитался! Отныне меня будут величать не иначе как Фалаэлем Угодником!"

"Благородное устремление — всецело его поддерживаю и одобряю. Смотри, не забывай о своих словах! Ну что же, настало время праздновать! Пусть Фалаэль разделит облегчение со всеми! Еще несколько слов. Я замечаю, что поодаль стоят три существа, явившиеся из мира людей — двое смертных и любимая дочь нашей неподражаемой Твиск! Дабы не нарушать безоблачную атмосферу фестиваля, мы их приветствуем. Пусть никто не причиняет им вреда и не преследует их проказами, какими бы забавными они не представлялись! Сегодня я всем повелеваю радоваться, всем без исключения!"

Король Тробиус еще раз приветственно поднял руку и удалился к себе в замок.

Мэдук вежливо выслушала выступление Тробиуса; как только он закончил, она повернулась и заметила, что Твиск уже вприпрыжку направлялась к пиршественному столу. Мэдук отчаянно позвала ее: "Матушка, куда ты убегаешь?"

Твиск удивленно обернулась: "Иду веселиться вместе со всеми! Мы будем танцевать и распивать лучшие вина эльфов — тебе разрешили к нам присоединиться, почему ты не идешь?"

"Мне нельзя! Если я напьюсь вина фей, у меня закружится голова — и кто знает, что тогда будет?"

"Но танцевать, по крайней мере, ты можешь?"

Мэдук с улыбкой покачала головой: "Я слышала, что тот, кто танцует с феями, уже никогда не может остановиться. Ни я, ни сэр Пом-Пом, ни Траванте не будем пить ваше вино и не будем с вами танцевать".

"Как тебе угодно. В таком случае…"

"Ты собиралась рассказать мне о моем отце!"

Сэр Пом-Пом храбро сделал шаг вперед: "Кроме того, вы могли бы точнее указать местонахождение чаши Грааля — с тем, чтобы я мог туда направиться".

Траванте робко прибавил: "А я приветствовал бы любой намек, который помог бы мне найти потерянную молодость!"

"Как все это скучно! — раздраженно заявила Твиск. — Вам придется подождать, пока не представится другой удобный случай со мной поговорить".

Повернувшись к волшебному замку, Мэдук закричала: "Король Тробиус! Ваше величество! Где вы? Будьте добры, выйдите на минуту!"

Твиск испуганно отшатнулась: "Что ты делаешь? Это против всех правил!"

Послышался звучный бас — рядом стоял король Тробиус собственной персоной: "Кто выкрикивает мое имя, пронзительно визжа подобно поросенку, которого режут заживо?"

"Ваше величество, это всего лишь результат чрезмерного возбуждения — моя дочь приносит глубочайшие извинения за то, что причинила вам беспокойство", — шелковым тоном сказала Твиск, опускаясь в реверансе.

"Ничего подобного!" — заявила Мэдук.

"Я в замешательстве, — погладил зеленую бороду король Тробиус. — Ты не возбуждена или ты не приносишь извинения?"

"Ни то, ни другое, ваше величество".

"Тогда позволь поинтересоваться — чем вызваны твои лихорадочные вопли?"

"По правде говоря, ваше величество, я хотела посоветоваться с матерью в вашем присутствии, чтобы вы помогли ей собраться с мыслями и освежить память".

Тробиус понимающе кивнул: "И какие именно воспоминания тебя так волнуют?"

"Я хочу знать, как звали моего отца и какое положение он занимал — чтобы у меня была наконец родословная!"

Король Тробиус сурово взглянул на фею Твиск: "Насколько я помню, этот эпизод не способствовал поддержанию твоей высокой репутации?"

"Кому какое дело до моей репутации? — огорченно пробормотала Твиск. — Что случилось, то случилось, и дело с концом".

"Я хотела бы знать подробности!" — настаивала Мэдук.

"Эта история не для детских ушей, — сказал король Тробиус. — Но в данном случае придется сделать исключение. Твиск, ты сама все расскажешь, или мне придется взять на себя эту обязанность?"

Твиск все еще пыталась уклониться: "События, о которых идет речь, смехотворны и постыдны. В этом отношении мне совершенно нечем похвалиться, и я предпочитаю не касаться этого вопроса".

"Тогда изложить события придется мне. Прежде всего позволю себе указать, что так называемый "стыд" — не более чем обратная сторона тщеславия".

"Я искренне восхищаюсь собой, — заявила Твиск. — Можно ли это назвать тщеславием? Спорное отождествление".

"Независимо от того, насколько этот термин применим в данном случае, надлежит заглянуть на несколько лет в прошлое. Тогда, так же, как и сейчас, Твиск считала себя неотразимой красавицей — что соответствовало и продолжает соответствовать действительности. Восхищение собой вскружило ей голову, и она стала кружить голову троллю Манжону — дразнила его, выставляла себя напоказ, а потом выскальзывала из его объятий, получая злорадное удовольствие от его униженных просьб и яростных поношений. Наконец Манжон проникся злобой и решил наказать ее за жестокие шутки. Однажды он застал Твиск врасплох, схватил ее и оттащил по Шаткой тропе на дорогу Манкинса, где приковал ее цепями к установленному на перекрестке столбу Айдильры. После этого Манжон произнес заклинание, не позволявшее Твиск освободиться от цепей, пока с ней не совокупятся трое прохожих. Теперь, если Твиск расположена поделиться дальнейшими деталями этой истории, она может продолжить рассказ".