Инквизиция

На карте континентального масштаба остров был гористым. Утесы стояли почти сплошной стеной, разбитой кое-где бухточками, которые никогда не станут безопасными гаванями. Почти сразу в глубь острова изображение исчезало, словно покрытое завесой тумана. Горная твердыня Техама и Священное Озеро лежали где-то там, и на карте я видел залив, смотрящий в открытый океан на западе, где огромный водопад рушился с плато больше мили высотой.

Под этой твердыней темными обрывами громоздился каменный кошмар отвесных стен и пиков, которые казались странно размытыми по сравнению с остальным изображением, словно были засняты топографом первого поколения. В самом низу радиуса действия сканера и в нескольких милях от берега из воды, подобно вершинам затопленных островов, торчали каменные шпили, выделяясь из окружающей пустоты.

– И зачем они послали сюда «Откровение»? – вслух поинтересовался я. Вероятно, мои коллеги привыкли слышать. этот вопрос, но я по-прежнему знал об этом очень мало. «Откровение» не имело никакого отношения к «Эону», но мне все равно было любопытно.

– Кто знает? – пожал плечами Таманес. – Возможно, думали, что «Откровение» сумеет выяснить, почему весь этот район такой злосчастный. Те скалы и утесы выглядят внушительно, но они опасны только для парусных судов. А мы теряем здесь манты, и здесь, и дальше в море, в милях от берега, и никто не понимает почему.

– Может, они думали, что это задняя дверь Техамы, – предположила Алсиана. – Все-таки в проекте участвовали жрецы, а все мы знаем, как они хотят туда добраться.

Таманес бросил на нее быстрый предостерегающий взгляд, думая, что я его не заметил.

– Странная задняя дверь, если такая когда-нибудь и существовала. Это же нелепо – пытаться попасть на плато через морское дно. По-моему, они просто хотели выяснить, почему это место такое гиблое. Два имперских корабля пропали там за несколько месяцев до этого, и в одну из своих светлых минут император финансировал «Откровение».

То был мой дед Этий V, в ту пору уже старик. Он проводил все свое время, экспериментируя с различными веществами, заботливо поставляемыми его экзархом. Какую честь человеческому роду делала наша семья!

– Тот длинный узкий залив тоже часть Берега Гибели? – Я указал на глубокую, стиснутую утесами расщелину в побережье у конца изображения, на самом краю высоких гор. – Не похоже, что там есть какие-нибудь поселения.

– Да, это тоже Берег Гибели. Существуют убежища на нашей стороне залива, потому что их нельзя достичь с моря и почти так же трудно с суши. У нас нет карт залива, но из него выходит сильное течение, более сильное, чем могут объяснить три или четыре крошечные речушки, впадающие в залив. Так как наша сторона большей частью неприступна, а другая сторона – Техама, мы не можем его осмотреть, чтобы установить причину. Это не очень важно.

Глядя на такую реалистичную карту Калатара, я понял, как родина Равенны – место ее рождения – сумела сохранить свою изоляцию, ограниченная Берегом Гибели, этим заливом и цепью непроходимых гор, которые казались чересчур большими для Калатара. Все-таки, если подумать, это был странный остров – бесспорно, самый большой во всем Архипелаге, намного превосходящий Берату и самые крупные фетийские острова, гористый, тогда как все остальные были просто шишками на море, и окруженный бурными водами и мелкими морями. Бостра в своей «Географии» едва упомянул о нем, зато очень подробно описал Фе-тию, похожую на огромный кратер: кольцо гористых островов вокруг невероятно богатого, мелкого моря. К сожалению, Кала-тар не показался Бостре достаточно интересным или важным, чтобы уделять ему внимание.

Я поблагодарил океанографов за то, что показали мне изокарту, и мы ушли из комнаты, выключив перед этим стол. Тама-нес извинился, что ему надо закончить работу, но Алсиана пригласила меня пообедать в кафе через дорогу. Оно было похоже на множество других таких же заведений в этом городе, со столиками снаружи для летнего времени и несколькими столами внутри. Подавали в нем, как водится, кофе и легкие закуски. Вдыхая запах вареной рыбы, я решил, что оно больше относится к гавани, чем к городу. На стенах красовались старинные океанографические приборы, а под балками потолка была растянута рыболовная сеть.

Хозяин, очевидно, знал Алсиану и кивнул ей, когда мы вошли. В дальнем углу я увидел двух пожилых мужчин в голубых туниках и предположил, что здесь – излюбленное пристанище океанографов. Не считая этих мужчин и двух моряков, мирно пьющих кофе у стойки, в заведении было пусто..

– Что прикажете подать? – спросил хозяин, подозрительно разглядывая меня своими глубоко посаженными глазами.

– Катан тоже океанограф, – резко заявила Алсиана, затем повернулась ко мне. – Ты любишь долму? Здесь ее делают с рыбной начинкой, очень вкусно.

Я кивнул.

– Отлично.

– Большую тарелку долмы, пожалуйста, и два кофе.

На Архипелаге все пьют кофе; это даже не обсуждалось. Дождавшись кофе, мы выбрали стол подальше от стойки и сели на деревянные лавки с высокими спинками под висящей на стене почтенной латунной подставкой с полированными стеклянными колбами и пробирками. Здесь было намного тише, чем должно быть в любом кафе, и такая пустота в обеденное время рабочего дня казалась дурным знаком.

– Несколько моих друзей подойдут попозже, если смогут выбраться, – сообщила Алсиана, потягивая своих кофе. Он был не очень хорошим, но и не очень плохим, как обнаружил я, сделав глоток. – Однако со станции никого не будет – сегодня все заняты.

– Сколько вас на станции?

– В данный момент двадцать один человек. Когда начались эти неприятности, мастер отослал двух учеников в университет в Фетию, от греха подальше.

В отличие от всего остального мира Архипелаг не имел своего университета. Был когда-то один в Посейдонисе, на уровне самых лучших фетийских университетов, и еще один в Варару, но оба были разрушены, поэтому не осталось никаких университетов ближе, чем в Мейр Эластре и Замке Полинскарн, оба в Южной Фетии. Не было на Архипелаге и крупных архивов.

– Он боится, что гильдия окажется на линии огня?

– Должна признаться, Катан, что поэтому я и пригласила тебя на обед. Я никогда не уезжала из Калатара, а ты проехал через весь Архипелаг с тех пор, как началась инквизиция. Не говоря уже о том, что ты, кажется, в курсе происходящего.

– Я видел не так много Архипелага, как хотелось бы.

– Я тоже. Но мы не получаем никаких известий из штаб-квартиры гильдии, а они уже должны знать, что происходит. Ты посещал станции в Илтисе или Рал Тамаре?

Я помолчал, вспоминая роль, которую сыграл в Рал Тамаре. Алсиана имеет право знать, особенно теперь, когда обстановка так неспокойна.

– В Илтисе я лишь нанес на станцию краткий визит. Ее сотрудники полагали, что у них есть защита фетийцев, с которой там считаются.

– С ней считаются везде, только не здесь. А Рал Тамар?

– Ничего хорошего. Я провел пару дней в их библиотеке. В последний день пришли инквизиторы и арестовали всех океанографов, кроме одной женщины. Насколько мне известно, она бежала в Фетию, чтобы рассказать гильдии о случившемся.

Неописуемый ужас застыл на лице Алсианы. Конечно, она ничего не знала. С тех пор я больше не видел гонений, но тот психомаг предупредил Амалтею в Рал Тамаре, что будет чистка, и приказал ей сообщить гильдии. Добралась она туда или стала еще одной жертвой его двуличности? В Селерианском Эластре уже должны были услышать ту новость от экипажей кораблей, торговых мант, проходивших через Рал Тамар за последние Шесть недель. Но сюда из Фетии никто не приезжал, и штаб-квартира гильдии не передавала никаких сообщений своим самым беззащитным форпостам.

– Ты серьезно? – со страхом спросила Алсиана.

– Увы, да. Они проводили какие-то опыты с дельфинами, по-моему, использовали их для помощи рыболовным флотилиям, а какие-то фанатики донесли на это, как на неестественное. Боюсь, я не знаю, что было дальше.

– До сих пор я думала, что нас оставят в покое – никого из наших еще не схватили, – но если тамаринцев могли арестовать за дельфинов… мы столько всего делаем.