Русская фэнтези-2008

Тем временем в камере стало почти совсем темно. На улице наступала ночь, и в небольшую шахту отдушины почти не попадал свет. Юноша с удивлением обнаружил, что, несмотря ни на ужасный запах, ни на пережитые волнения, он хочет есть. Поэтому, чтобы заглушить голод, он попытался помолиться. Но приближающиеся шаги и уже знакомые бормотания тюремного сторожа и звон ключей отвлекли его.

В свете факела Умберто увидел, что на этот раз к нему пришли трое. Стражник, сторож и невысокий священник, на голову которого был наброшен капюшон. Священник что-то негромко сказал солдату. Тот пожал плечами и отошел чуть в сторону. В камеру он заходить не стал, но, отдав факел надзирателю, отставил алебарду и взял наизготовку короткий дротик, внимательно глядя сквозь решетку на заключенного.

— Исповедуйся, сын мой, — неожиданно высоким голосом сказал священник, заходя в камеру. Голос этот почему-то показался Умберто знакомым.

— Я ни в чем не виноват перед Спасителем, — гордо ответил юноша.

— Встань на колени и можешь говорить шепотом, если присутствие этих преданных почитателей Спасителя тебя смущает, — негромко проговорил вошедший, на мгновение приподняв края капюшона. Под ним послушник с изумлением увидел улыбающееся лицо Анти.

— Хорошо, святой отец, — довольно громко ответил брат Умберто и шепотом продолжил: — Как ты смогла сюда пробраться?

— Потом, — также шепотом ответила девушка. — Ты помнишь, брат Винциус учил тебя наводить иллюзии?

— Да, но здесь…

— Попробуй, а это должно тебе помочь. — Девушка незаметно для сторожа и охранника уронила к ногам Умберто две тряпки.

Юноша в одной из них узнал такую же рясу, как и та, что была надета на Анти. Сосредоточившись, послушник постарался представить, что вторая тряпка, оказавшаяся какой-то рваниной, это и есть он сам. В то время как сам он — юноша, неожиданно для самого себя, улыбнулся, — жук, большой жук.

Как ни удивительно, но ему это удалось! Быстро надев рясу священника Колкарна, он вслед за Анти вышел из-за решетки своей камеры. Оглянувшись, он увидел контуры стоявшего на коленях тела, а охранник, мимо которого он проскользнул, махнул рукой, словно отгоняя назойливое насекомое.

— Да пребудет с вами благословение Спасителя, — важно сказала Анти, осеняя знамением Копья склонившихся перед нею сторожа и солдата. — Закрывайте замок, а я пока пойду к выходу.

Почти бегом, спотыкаясь и чуть не падая в почти полной темноте, Анти и Умберто добрались до лестницы, ведущей из узилища. Здесь юноша едва не вскрикнул от неожиданности, увидев фигуру священника. Однако, приблизившись, он с радостью узнал брата Винциуса. Три стражника, свернувшись калачиками вокруг своих смертоносных алебард, раскатисто храпели на полу.

— Жив, молодец. — Лицо Винциуса осветила мимолетная улыбка, но оно тут же стало вновь суровым. — Объяснения потом, сейчас скорее наверх. Эти проспят не меньше получаса, но скоро вернется смотритель с четвертым охранником.

Действительно, поднявшись к невысокой двери, они увидели далеко внизу мерцание факелов и услышали растерянные возгласы. К счастью, огромная площадь была пустынна. Оба монаха бросились вслед за Анти, метнувшейся в полумрак одной из выходящих на тюремную площадь улочек, стремясь удалиться от темницы как можно быстрее и при этом не привлечь к себе ненужное внимание.

Несмотря на то, что солнце уже село, жаркая духота не отступала. Небо заволокло облаками, и звезд не было видно. Весь город словно замер в ожидании — Анти сказала, что, похоже, надвигается сильная гроза.

Стараясь избегать людных мест, монахи вместе со своей проводницей поспешили укрыться в лабиринте переулков. Глинобитные хижины, маленькие дворики с невысокими заборчиками, поверх которых склонялись ветви каких-то диковинных деревьев — это все, что брат Умберто мог рассмотреть в быстро наступающих вечерних сумерках. Иногда вдали мелькали освещенные огнем факелов вечерние базары на площадях, слышался гомон толпы — но путники не рисковали выходить на свет. А над стенами домов и лачуг тут и там гигантскими черными силуэтами нависали мрачные, давящие своей мощью и размерами пирамиды храмов.

Наконец, найдя достаточно укромный закоулок, беглецы остановились, чтобы немного передохнуть.

— Я слышал, что тебя… тебе… — Умберто замялся.

— Что мне всыпали сотню плетей, — закончил за него брат Винциус. — Так оно и было.

— Негодяи, — прошипела Анти. — Говорят, что они часто запарывают людей до смерти.

— Ну, — усмехнулся монах, — моих знаний оказалось достаточно, чтобы ничего не чувствовать. Правда, ни на кого из этих святош я воздействовать не мог.

— Но после сотни плетей твоя спина должна была превратиться в кровавое месиво! — пораженно воскликнула девушка.

— Примерно так оно и случилось, дочь моя. Хотя боли я и не чувствовал, но как на пол льется кровь и летят куски моего мяса и кожи, я видел. Однако часа, в течение которого мне читали душеспасительную проповедь, хватило, чтобы затянулись самые глубокие раны.

— Неужели они ничего не заподозрили и не объявили тебя колдуном? — удивился Умберто.

— Нет, — хитро подмигнул Винциус, — должен признаться, что кричал и стенал под плетьми я весьма натурально. Ну а потом добрые братья были столь милосердны, что надели мне рясу прямо поверх ран. Чтобы я подольше не забывал о своем раскаянии. Впрочем, надо признать, что на нужды Церкви Колкарна они взяли всего лишь четыре пятых наших денег. Так что у меня осталось немного, чтобы перекусить в харчевне неподалеку, где меня вскоре и обнаружила наша спутница.

— Колкарн не сильно изменился с тех пор, как мы бежали отсюда. Я подумала, что если брату Винциусу удастся вырваться из лап церковников, то его надо будет искать в тавернах, ближайших к Портовой Исповедальне.

— Портовая Исповедальня? — переспросил Винциус.

— Так в городе называют застенки около порта, где допрашивают всех подозрительных приезжих, — объяснила девушка.

— Тогда почему меня бросили в какую-то подземную выгребную яму почти в самом центре города? — возмутился Умберто.

— Я же сказала «подозреваемых», а не тех, кто колдовскими штучками мешает святой церкви ловить ведьм, — злобно оскалилась Анти. — Тебя же бросили в Вонючее Чистилище — подземелье, где приговоренные к смерти каются в своих черных делах, ожидая своего последнего часа.

— Неужели они хотели… — побледнев, прошептал послушник.

— Очистить тебя святым огнем, — жестко закончила за него Анти. — И еще как хотели! Вот только вряд ли бы тебя казнили быстро. Скорее всего пытками постарались узнать, кто я такая и где скрываюсь.

— Зачем, во имя Спасителя, ты пырнула ножом этого слепого! — в отчаянии воскликнул юноша.

Лицо Анти исказила яростная гримаса:

— Я не хочу слышать имя вашего бога, слуги которого тысячами сжигают, топят, калечат невинных людей, лицемерно называя их своими детьми!

Голос ее осекся. Внезапно плечи задрожали, и, спрятав лицо в ладони, девушка сквозь рыдания продолжила:

— Я узнала этого безумца. И не смогла сдержаться. Из-за него нам когда-то пришлось бежать из Колкарна.

— Успокойся, — мягко коснулся плеча девушки Винциус. Умберто понял, что его товарищ чуть было не сказал «дочь моя», но в последний момент осекся. — Мы с братом Умберто тоже скромные слуги Спасителя. Но разве можешь ты обвинить нас, отца Кампуса, которого вместе с нами ты столь доблестно спасла в Рас-Халейне, в том, что мы подобны церковникам Колкарна. Надеюсь, что нет.

Винциус умолк, но губы его продолжали беззвучно шевелиться. Умберто догадался, что наставник читает Молитву Чистой Воды, стараясь успокоить Анти. Это ему удалось, и вскоре девушка, прекратив рыдать, подняла голову и обратилась к Умберто:

— Надеюсь, тебе не пришлось выдержать сотню плетей, как почтенному Винциусу.

— Нет, — ответил послушник, — хотя пребывание в этом ужасном подземелье уже было пыткой. Кстати, брат Винциус, ты помнишь слова отца Кампуса, где нужно искать Длань Господню? В тюрьме я встретил одного дикаря…