Паутина Лайгаша [=Ворон]

От матери он слышал, что Клятва – это праздник, просветление, миг, когда человек сливается с богом и чувствует, как в него входит божественная сила.

Если бы только для него Клятва была таким же праздником, как для слуг Ашшарат!

Он принял решение, и он сделает все, что от него зависит. А то, что ноги отказываются вести его к цели, так на то он и потомок рыцарей древнейшего на Двэлле Ордена, чтобы заставить их себе повиноваться.

Приблизившись, он положил руку на камень.

Алтарь оставался холоден и молчалив. Только сейчас юноша задумался о том, что произойдет, если бог не явится на его зов. Сможет ли он считать себя свободным от данного некогда обещания? Вправе ли отправиться домой?..

Сзади послышались шаги, и юноша резко обернулся, схватившись за меч.

Мужчине, неторопливо появившемуся из леса, на вид было лет пятьдесят. Ни оружия, ни доспехов. Скорее купец, нежели воин.

Окладистая черная борода, в которой прячется второй подбородок. Широко расставленные иронично прищуренные глаза. Холеные руки с парой палладиевых перстней скрещены на груди.

– Ну что ж, рад тебя видеть.

И это – бог?! Бог, которому он собирается служить до конца жизни? Не спускается с небес, не рычит громовым голосом, стоит лишь дотронуться до его алтаря.

Хранящий Жатву Смерти, Страж Вечности, Играющий Душами… У Айригаля много имен. В его Цитадель гость вступает лишь единожды – после смерти. Его жрецы носят символ ворона – символ смерти и мудрости.

И этот бог запросто заводит с ним разговор!

– А чего ты, собственно, ожидал? – улыбнулся незнакомец. – Огненной колесницы, молнии в руке, когтистых лап по локоть в крови?

Юноша замялся. В глубине души он действительно полагал, что бог заставляет упасть на колени одним своим появлением. И вообще, неужели божество сходит к каждому, кто принимает его покровительство?

Странно, мама об этом ничего ни говорила…

– Похоже, мне сейчас впервые в жизни придется доказывать, что я – бог, – расхохотался незнакомец, глядя на его оторопевшее лицо. – Ну, изволь. Девять лет назад…

– Зачем ты хотел убить моего отца? – юноша гордо вскинул голову.

Он перенял эту манеру у прадеда. Вернее, у статуи прадеда.

– Убить? – казалось, Айригаль искренне удивлен. – Это, прости, не по моей части.

И юноша вдруг понял, что тот не лжет: он и в самом деле не собирался убивать его отца. То был сон, ниспосланный богом, и все же не более, чем сон. Кинжал в любом случае не попал бы в цель.

Что ж, даже Темес назвал бы это лишь «военной хитростью». А то, что отец остался жив, так долгих лет ему жизни.

Слово не было вырвано силой, он дал его добровольно.

И все же… Пока Клятва не принесена, пока не пройдено Посвящение…

Заставив себя не думать об этом, юноша произнес так спокойно, как только мог:

– Я дал слово, и я пришел. Теперь я в твоей власти.

– В моей власти? – медленно повторил бог, взвешивая каждое слово. – Что ж… Однако если ты думаешь, что у меня нет иной заботы, кроме как являться каждому, приносящему мне Клятву, должен сказать, что ты ошибаешься. Я явился, чтобы ты услышал то, что должен услышать. Именно ты. И прежде, чем встанешь в ряды моего Ордена.

Юноша промолчал, но бог и не ожидал от него ответа.

– Если я в тебе не ошибся, ты уже задумывался о смысле жизни, – сочувственно-серьезно проговорил Айригаль.

Юноша кивнул.

– Четырнадцать-пятнадцать лет, самое время, – глаза бога смеялись. – Давай я попробую угадать, к чему ты пришел. Ты хочешь соединить в себе все: славу и доблесть предков, силу и стойкость отца, доброту и обаяние матери. Хочешь быть добрым сеньором и храбрым рыцарем, чье имя останется в веках и чья статуя займет должное место в родовом замке.

– Тебе это кажется странным или недостойным?

Дерзость приятно холодила сердце, однако у нее был и иной исток. Юноша умел лгать другим, но не умел лгать себе: он надеялся, что сможет оттолкнуть Айригаля. В конце концов, кому нужны не слишком почтительные слуги…

– Не более странным, чем то, что Аспари кружит подле луны, и не более недостойным, чем то, что твой отец может казнить своего вассала, а тот его – нет, – усмехнулся Айригаль. – Однако я пришел к тебе не затем, чтобы обсуждать это.

Показывает, кто здесь хозяин, подумал юноша. Пусть. Пока еще никто…

– Я пришел сказать тебе, – бог возвысил голос, – что на самом деле ты хочешь иного: остаться в памяти людей. Людей, а не только вассалов твоего отца и обитателей славного замка Найтмор. Ты хочешь стать живой легендой. Более того – ты мечтаешь повелевать, мечтаешь, чтобы никто не мог противиться твоей власти. Жалеешь, что не родился принцем крови, которого ждал бы трон. Я дам тебе славу и власть. Я, а не Орден Снежного Барса!

Слова Айригаля были правдой. Хотя и не той правдой, которую хочется услышать.

– Твоя слава и твоя власть несут с собой смерть! – голос юноши сорвался в самый неподходящий момент.

– Можно подумать, что Снежные Барсы несут с собой жизнь! – прогремел бог. – Не обманывай себя, любая слава и любая власть несут с собой смерть. Я не говорю тебе: «Выбирай». Ты уже сделал свой выбор. Я говорю тебе: «Задумайся».

– Снежные Барсы завоевывают славу своими мечами, – не сдавался юноша. – А ты требуешь плату.

– Не в большей и не в меньшей степени, чем любой другой бог. Или богиня. Значит ли это, что ты осуждаешь свою мать?

И, уже тише, Айригаль добавил:

– Разве что, чем больше плата, тем больше и награда.

Юноше стало не по себе: он вспомнил, с каким именно богом он разговаривает.

– То есть мне придется отдать тебе свою душу?

– Еще не хватало! – расхохотался Айригаль. – Предложить душу Владыке Вечных Пустошей! Свежая идея. Признаюсь, ты первый, кому она пришла в голову. И вообще, при чем здесь душа? Мне нужна вера. Настоящая, истинная вера. Мне нужно, чтобы ты хотел, мечтал стать моим жрецом.

– Но ты же сам сказал, что не предлагаешь мне выбора, – юноша чувствовал себя изрядно обескураженным.

– Ты дал мне слово, и я воспользуюсь им. В твоих же интересах. И все же я не тюремщик. Поверь, сейчас ты еще не готов выбирать. Но если когда-нибудь, в будущем ты решишь встать на иной путь, я не стану тебе препятствовать.

Юноша понял, что разговор окончен, и прижал правую руку к сердцу, показывая, что готов начать Клятву.

– Мир и Двэлл, слушайте нас, – на этот раз голос незнакомца раздавался со всех сторон, окружал, завораживал. Сейчас перед юношей был бог, и он счел за лучшее склониться перед его мудростью…

Юноша произнес последние слова Клятвы. Он ожидал, что божественная Сила наполнит его до краев, что он сможет… сможет… Сможет хотя бы что-то, чего не мог раньше.

Айригаль вновь от души расхохотался.

– Это я могу двигать взглядом горы! Я, а не ты!

Юноша опустил голову.

– У жрецов все по-другому. Смотри, – внезапно бог стал серьезным.

Приблизившись, он надел на шею юноши витую цепочку с палладиевой фигуркой ворона.

– Видишь вон то дерево, – он указал на кривоватый засохший ясень неподалеку от алтаря. – Представь себе, что за ним прячется враг, а ты безоружен. Стрела его арбалета смотрит тебе в грудь. Еще мгновение…

Юноша пристально посмотрел на дерево. Если бы за ним действительно кто-то прятался, ему надо было бы встать вон там, чуть левее, чтобы ствол скрывал тело, а ветви не заслоняли от стрелка алтарь.

Он и сам не заметил, как внутренне напрягся и подобрался. А ведь этому богу ничто не мешает действительно поставить там арбалетчика. И если сейчас не выполнить то, чего от него ожидают…

– А теперь попроси моей помощи! Быстрее! Мысленно, про себя.

Он попросил. Даже не попросил, а словно зачерпнул из бездонного хранилища Силы. Она наполнила его тело, заставила засверкать медальон. Мгновение – и дерево исчезло, будто его и не было.

И Сила ушла. Но она не оставила его опустошенным, обессиленным, разбитым. Он знал, что в любой момент Сила вернется, стоит лишь ему захотеть. Попросить. Воззвать к богу. Его богу.