Воин Сновидений

Она заторопилась наверх, прыгая через две ступеньки, но вдруг остановилась.

– Кстати, проходила я сейчас мимо типографии. Ты там вчера был?

– Где?

– Ты дураком-то не прикидывайся, прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты вчера вечером, после того как зеркало в редакции расколошматил, в типографию наведаться собирался. Так?

– Совершенно не понимаю…

– Ты не юли, не юли, ты прямо отвечай! Был или нет?

Со стороны окна донеслось недовольное сопение.

– Ну был. Зашел на минутку… уж не помню зачем. Так, заглянул…

– Заглянул? Голову бы тебе оторвать, проклятый раб лампы! Сегодня печатники все утро искали две бутылки водки, банку соленых огурцов и миску пельменей! Твоих рук дело?

– «Твоих рук дело, твоих рук дело»… Не понимаю, о чем ты. – В голосе Джулиса появились высокомерные нотки.

– Брось, прекрасно понимаешь! Ты слямзил?

– Слямзил?

– Ты что, оглох?! – начала было Сати, но тут же замолчала: по лестнице поднимался менеджер отдела доставки. Она выждала, пока он скроется, и продолжила:

– Печатники всю типографию перерыли! Говорят, поставили в надежное место, за старый станок, куда никто не сунется. А утром – нету! А миска пельменей? Куда делись пельмени из холодильника? Теперь типография отдел реализации подозревает! Печатники все утро раздумывали, как бы им отомстить. Кто стащил?

– Понятия не имею. Может, шеф? – нахально предположил невидимка.

– Конечно! Шеф, скажешь тоже! Да он и не догадывается, где водку прячут. Они же ее перепрятывают все время. Так в чем дело, а?

– Я тут ни при чем, – твердо сказал Джулис. – Знать не знаю ни о какой водке и огурцах! – Он посопел. – Огурцы, кстати, гадость невероятная. Пища, достойная гоблинов! Уж лучше дохлого грифона сожрать, чем ваши огурцы.

Тут он сообразил, что сказал лишнего, и умолк.

– А! – торжествующе воскликнула Сати. – Я так и знала! Кроме тебя-то некому это сделать было!

Она поднялась на площадку четвертого этажа и остановилась.

– Но ты вот что, раб ла… Джулис. Эдак ты все отделы у нас перессоришь. Это никуда не годится, понимаешь? Так что ты еду себе где-нибудь в другом месте ищи, ясно?

В редакции находились Люся и Хамер. Криминальный корреспондент в лицах пересказывал Люсе события в «Нимфе», а старейший журналист города, ведущая популярной рубрики «Советы целительницы Прасковьи» слушала его с открытым ртом, держа в руке горящую папиросу. Курить в редакции было строго запрещено, но Люся не обращала на запреты ни малейшего внимания.

– Вот так-то, – закончил Хамер, с завистью поглядывая на папиросу.

– Отлично! – кровожадно сверкнула глазами «целительница Прасковья», полностью одобряя действия начальника рекламы. – Давно пора было с «Нимфой» разобраться!

Она затянулась папиросой и вышла.

Сати бросила сумку на подоконник, включила компьютер и принялась изучать очередную заявку. Криминальный корреспондент меж тем сосредоточенно рылся в ящиках своего стола.

– Странно, – удивленно проговорил Хамер. – Вчера вот сюда пачку печенья положил, а сегодня – нету. Куда она могла деться?

Сати покосилась в сторону кухни.

– Получше посмотри. Может, завалилась куда?

Хамер пожал плечами.

– Наверное, крысы опять завелись, – пробормотал он. – Я вчера допоздна задержался, слышал, вроде на кухне кто-то возится.

– Показалось тебе…

– И Люся жаловалась недавно, что у нее бутерброд со стола исчез, а в редакции ни души не было. Сама знаешь, Люся по вечерам работать любит, когда все по домам разойдутся.

– Крысы, точно, – с готовностью поддержала Сати, незаметно грозя кулаком в сторону кухни. – Кроме них некому!

Хамер прислушался:

– Вот, слышишь? На кухне словно шуршит кто-то? Я в последнее время частенько замечаю.

Сати кивнула:

– Надо заявку на дезинфекцию написать. А то крысы эти, наглые и прожорливые, таскают все, что плохо лежит. Одна надежда, что надоест тут им у нас, они и свалят к себе, в свое царство-государство. Ты, Игорек, заявку-то напиши сам, а то мне еще рекламный текст сочинять.

Она открыла файл и задумалась.

– О чем текст-то? – поинтересовался криминальный корреспондент.

– О свадьбах. Верней, о свадебных платьях, которыми салон «Белая лилия» торгует, мы туда с Аверченко на прошлой неделе ездили. Теперь вот вспомнить надо…

Она перевела взгляд в окно. Необходимо было восстановить в памяти подробности визита в свадебный салон, но вспоминалось лишь то, как пришлось оттаскивать от накрытого стола прожорливого фотокорреспондента: к приезду гостей из газеты работники «Белой лилии» подготовились на славу. По этой причине воспоминания о салоне получались немного смазанными – вместо прекрасных белых платьев виделся Аверченко с бутербродом в зубах.

Сати вздохнула и написала первую строчку: «Свадебный салон „Белая лилия“ хорошо известен всем горожанам».

– Так, – промолвила она и снова вздохнула. – А дальше-то что?

Сати полистала рекламный буклет салона, вчитываясь в подписи под фотографиями.

– «Он попросил твоей руки, и ты с радостью согласилась», – с выражением прочитала она. – Гм… согласилась, надо же… а почему моей руки никто, блин, не просит? Я бы тоже с радостью…

Криминальный корреспондент захохотал во все горло.

Сати бросила на него обиженный взгляд.

– Что смешного?

Зазвенел телефон внутренней связи.

Она сняла трубку.

– Здорово, борзописец, – сказал Никита. – Что делаешь?

– Да вот, Хамера уговариваю на мне жениться, – сказала Сати. – А он, гад, не желает! Я уж и так, и эдак… буду, говорю, на ночь тебе «Приключения хромого ниндзя читать», а он все равно не хочет!

Сисадмин кашлянул.

– Делать тебе больше нечего, – недовольно проговорил он. – Давай, собирайся, мы же к дедуле сходить хотели. Забыла? Ты про заклинание у него спросить хотела, потому что вчера забыла. Не до того тебе было… – неопределенным тоном сказал он. – В общем, если желаешь снова с дедулей пообниматься, то собирайся. Мне после обеда некогда будет.

– Черт. – Сати поспешно вытащила из папки лист бумаги. – Мне еще текст в Управление геологии занести нужно, они до двенадцати дня его ждут. Ладно, Никита, топай вниз, я сейчас.

Она вышла на лестничную клетку, на ходу проверяя, на месте ли диктофон и блокноты, и вдруг остановилась.

– Раб лампы, это ты?

Сати обвела взглядом пустую лестницу.

– Сколько можно говорить! – неожиданно прошипел рядом рассерженный голос. – Я не…

– Заткнись. Кто сожрал Люсин бутерброд? Кто стащил печенье у Хамера?

Джулис недовольно засопел:

– «Кто сожрал, кто стащил»… Мелочность твоей натуры…

– Блин, при чем тут моя натура?! Ты же слышал – народ подозревать что-то начал! Я же говорила тебе, не таскай тут ничего, заметят! Говорила?! А ты?!

– А я люблю иногда перекусить. Что такого?

Сати стукнула кулаком по перилам.

– Что такого?! Обжираешь ты всех подряд, вот что такое! Чтоб больше ничего в конторе не трогал, ясно?!

В голосе Джулиса появились сварливые нотки:

– Вот оно, ваше хваленое гостеприимство. Пожалеть путнику кусок хлеба, глоток воды! Что ж, не обессудьте, если слава о вашей скаредности разойдется по всему свету. «А, – станут говорить усталые путешественники, – это то самое место, где жители и черствой корки жалеют! Нет, тут и понятия не имеют о том, что такое радушие, с которым должно принимать гостей. Обойдем же стороной этот неприветливый город»!

Сати замялась.

– Гм… ну ты уж через край хватил. Народ у нас гостеприимный, только не любит, когда… ну словом, ладно. Я тебе завтра из дома принесу что-нибудь поесть. А в конторе больше не трогай ничего. И, пожалуйста, в своем царстве-государстве про наш город глупости всякие не говори. Ладно?

– Ладно, – покладисто согласился Джулис. Голос у него был подозрительно довольный. – А куда это ты направляешься?

– По делам я направляюсь.

Он забеспокоился.