Зажечь звезду

Ками закусил губу, опуская взгляд вниз. Руна медленно оплывала на тарелке.

– А эти, которые нас… – Кайл не договорил. Жадный как живой встал у меня перед глазами.

– Это – волки, – уверенно сказала я. – Причём именно человеческие потомки. Вспомни их повадки, облик… Они явно больше времени проводят в звериной оболочке. И возвращаться к человеческой модели поведения им сложно. Значит, кровь смешанная.

– Постой, – прервал меня Ками. – Ты говоришь, у ведарси нет доминирующей формы. Но в какой-то одной они рождаются! Разве эта не изначальная?

– Все лосты… то есть ведарси, даже нечистокровные, предпочитают рожать детей в звериной ипостаси… за исключением драконов. Но спустя пару минут новорождённый принимает человеческий облик и лет до пяти-шести не способен самостоятельно перекинуться. И какая форма, по-твоему, в таком случае основная?

Парень только пожал плечами. Кажется, он был разочарован.

– Да ну, путанно все как-то. То ли дело – классика! – Он довольно потянулся, заведя руки за спину. – Тяпнули тебя – к полнолунию обрастаешь шерстью и становишься грозой соседей и нервных дамочек. Красота! И кровищи… – Ками довольно скосил на меня глаза и улыбнулся, облизывая губы, словно подражая Жадному.

И не знаю, освещение ли сыграло роль или слишком живое воображение, но на секунду мне показалось, что зрачки Кайла блеснули тёмно-красным, как старое вино. А что, если… а что, если Ками знает о своей сущности и давно признан лостами? Получается, что я сама даю ведарси шанс ударить мне в спину. И… Ханне тоже.

…Мы ещё немного поговорили о ведарси и равейнах, а потом Ками предложил проводить меня до дома. Он шёл рядом, язвил и шутил, как будто ничего не произошло. А я смотрела в небо, синее, как глаза моего любимого чудовища, и думала: бездна, ну хоть бы мне это показалось…

Дома меня ждали Кристиан Рэд, атмосфера скандала и запах сердечных капель.

– А вот и наша загадочная мисс Верманова, – с порога показал зубы коп. – Продолжим разговор?

Габриэла сидела на диване, несчастная и испуганная. На щеках высыхали дорожки слёз. Томас ненавязчиво обнимал супругу за плечи и сверлил меня взглядом.

– Dess… – Любимое словечко Дэйра само на язык скользнуло. Это междометие у аллийцев могло означать что угодно, от удивления до злости, но частенько использовалось как ругательство. – Вот бездна!

Рэд заинтересованно выгнул бровь.

– Предлагаю начать объяснение с ваших последних слов, мисс.

Я очень медленно опустилась на стул, стараясь взять себя в руки. Это просто человек. Он стал свидетелем цепочки странных событий и, естественно, хочет объяснений. Но, увы, это не Ками, открытый душой и готовый поверить в чудо. Ведарси для Рэда – просто преступники, а я – то ли жертва их коварных замыслов, то ли соучастница. И в моих интересах убедить его, что верно первое.

Интересно, это в принципе возможно после «блестящего» решения отвести полицейскому глаза?

– Это значит, – сдаваясь, вздохнула я, – что вы, господин Рэд, родом из бездны. Ничем, кроме демонов в семейном древе, я не могу объяснить ваше поведение. Следили за мной тайком, запугали супругов Грэймен, а теперь ещё допрос устроили.

Может, хотя бы получится перевести ситуацию в шутку?

– Спорная позиция, – усмехнулся Рэд. – Слежка в итоге оказалась полезной, а в прискорбном состоянии глубокоуважаемой миссис Грэймен вам в первую очередь стоит винить себя. А допрос… Такая уж у меня работа, мисс Верманова.

Под выжидающим взглядом копа я начинала нервничать. Придумать правдоподобную ложь категорически не получалось, а после сцены в переулке сыграть в народную аллийскую игру «я живу в Кентал Савал, на политику плевал» тоже не получится. В душе боролись два желания: сплести заклинание или расплакаться. Ничего более умного в мою непутёвую голову не приходило.

– Понимаете, – сделала я последнюю попытку, – не всё можно объяснить так просто… Вы вряд ли поймете, что я хочу сказать.

– А вы попытайтесь, – нейтрально предложил Рэд. – Иначе следующий разговор может выйти не таким… домашним.

В ушах зазвенело. Это что, был намёк? Если я быстро не придумаю, что соврать, то меня вызовут… в участок? И будут допрашивать, как преступницу?

Детектив в упор уставился на меня карими до черноты глазами. Горло сдавило спазмом. Бездна, как же это несправедливо! Сначала Айне без объяснений отправляет меня за океан. Потом начинается – кошмары о князе, охота ведарси, сделка с дриэйрой. Сила ведёт себя, как ей вздумается, и вдобавок какой-то полицейский решает повесить на меня всех собак и забрать в участок…

Перед глазами появилась какая-то муть. Я часто-часто заморгала, пытаясь прийти в себя, но что-то внутри словно оборвалось. Во мне как будто рос кипящий солёный ком, распирая грудь… Я уже ничего не видела, только чувствовала, как по щекам, по шее всё быстрее бегут горячие дорожки, а губы мелко трясутся.

– Эй… ты чего? – донеслось сквозь туман. Сухие пальцы коснулись скулы, вытирая слёзы. Я зажмурилась и одним движением подтянула колени к подбородку, пряча лицо. Всхлипы прорывались наружу пополам с бессвязной речью на трёх языках:

– …dess, сходила за травками… ус…усп-покоительными… придурки несчастные… все идио-о-оты… чего я вам сделала… один из ружья стреляет… идиот, облизывается… другой спрашивает, спрашивает, хоть бы умное чего спросил… А я-то что сделала, ну почему, почему, почему-у-у… я не виновата, что такая родилась… придурки все… ве…ве-едарси… идиоты несчастные… лохматые… пушистые…

Постепенно ком в горле начал рассасываться. Дышать становилось легче. Сквозь слёзы я чувствовала, как Габриэла неловко утешает меня, проводя рукой по судорожно вздрагивающей спине. Женщина тоже бормотала что-то, не менее бессмысленное, чем я, но в духе «Бедная моя, хорошая девочка, ну не плачь, не плачь».

Боги, вот жалкое зрелище.

«Найта, соберись. Прекрати истерику. Ты эстаминиэль или кто?»

Усилием воли я заставила себя сесть нормально и выпрямиться. Краем глаза уловила отражение в зеркальной дверце серванта: бледная в синеву девчонка с растрёпанной косой и искусанными до крови губами. Глаза – заплаканные до слипающихся ресниц, а зрачок так расширен, что от природного цвета остался только бледно-зелёный ободок с краешка.

Вот это уже плохо. Так недолго и в транс сорваться.

Сморгнув, я глубоко вздохнула, переводя взгляд на невольных свидетелей моей позорной истерики. Томас обнаружился рядом с чашкой чего-то горячего, ароматного. Я с отчаянием утопающего ухватилась за неё, стукаясь зубами о стекло. Кажется, ромашка… Любят они здесь ромашку пить по поводу и без. Кристиан Рэд сидел на диване напротив, вертя в пальцах измятую сигарету, избегая смотреть в мою сторону. И вид у него был такой, словно он хотел бы оказаться сейчас где угодно, только подальше отсюда.

Он… смущается? Неужели. Я подавила торжествующую улыбку. Ну-ну.

Некоторое время мы с детективом сверлили друг друга взглядами исподлобья. Мужчина несколько раз порывался что-то сказать, но в последний момент закрывал рот и начинал катать в пальцах сигарету. Отставив чашку на сервант, я вновь подтянула колени к подбородку и мрачно спросила:

– Чего?

Полицейский вздрогнул. Потом решительно засунул несчастную сигарету в карман куртки.

– Мисс Верманова… Я должен извиниться.

Очень хотелось сказать «Неужели?», но я понимала, что Рэд на самом деле не виноват. Просто накопилось… Поэтому пришлось ограничиться осторожным кивком:

– Извиняйтесь.

– Понимаете, мисс… Я очень близко к сердцу принимаю свою работу. И когда мне говорят: уйди, парень, это не твоё дело – я не могу. Просто не могу. – Он низко опустил голову, напоминая в этот момент не птицу, а побитого жизнью сторожевого пса. – Я прошу у вас прощения, мисс Верманова, за то, что был груб. Но, поймите, я не могу…

– Найта, – мягко поправила его я. Коп удивленно выпрямился.

– Что?

– Зовите меня Найта. Я так привыкла, – тихо повторила я. Мне тоже было за что извиниться. Вот только вслух я этого никогда не скажу.