Нечеловеческие хроники

«Теперь мы вместе и мы со всем справимся», эта мысль согревала, возвращала его к жизни, давала силы и смыл для того чтобы жить дальше.

«Вот и Румыния», почти радостно подумал он.

«Куда теперь?», этот вопрос был важен, как никогда! Гертруда родом из Тырговиште [28], все вампиры питают странную слабость к тем местам, откуда они родом. Но в городе довольно сложно муштровать отряд «неучтенных» вампиров, кроме того, это должно быть место, где можно кормиться…

Эти размышления были прерваны яркой картинкой с рекламным постером. Дарий остановился: «Горнолыжный курорт Пояна Брашов» [29], далее следовала реклама, что эти места стали любимы как для румын, так и для иностранных туристов, которые привыкли к спокойному отдыху. Ключевые слова «спокойный отдых»! Дарий рассмеялся. Что ж это место вполне удовлетворяет амбициям и потребностям старой ведьмы. Зимой там, конечно веселее, но летом, это отличное место для дислокации и муштры войск, впрочем, кормище [30] недалеко и есть где залечь на дно…

Вампир изменил направление и снова побежал, жадно втягивая воздух. Запах, он искал запах вампиров.

Тырговиште, его ноздри затрепетали. Запах, слабый, старый, но он есть! Дарий зарычал и прибавил скорость…

Морени, Кымпина [31], запах усиливался! Он на верном пути. В Дарии медленно, но верно просыпался инстинкт охотника! Этот инстинкт он всегда считал своей темной стороной, но именно эта внутренняя тьма, сейчас стала залогом успеха его безумной гонки… Он буквально чувствовал, как его глаза наливаются кровью…

Запах все еще старый, слабый…

«В чем я ошибся?», в вампире гнев сменился бешенством, «я что-то не учел!».

«Думай!», скомандовал он себе, прибавив скорости, «Где бы ты разбил лагерь для своей армии?.. Молодняк боится солнца! Черт!»

Дарий снова рассмеялся, но смех сменился рычанием, обнажившим зубы, хищным оскалом: «Пещеры!».

Пещеры, это отличное логово для обустройства новичков… Все известные современным людям пещеры, окружены заповедниками — не подходит…

Синая [32], запах усилился, уводя Дария левее выбранного курса. «Ледник!», он ликовал, конечно, всем известные Медвежья пещера и Лестничка [33], а ведь где-то рядом замаскированный вход в заброшенные владения тамплиеров.

Чертовски злая ирония! Тамплиеры, в свое время были человеческой частью хранителей. Все их замки и храмы давно во власти людей, изучены вдоль и поперек. Люди искали знания дающие власть, их можно понять. Однако тайники и «замороженные» объекты до сих пор удерживаются в строжайшей тайне и защищаются кланом хранителей, как часть оборонной стратегии, «на всякий случай». Дарий невесело хмыкнул. Если Гертруда откопала один из таких «замороженных» объектов, ему придется тяжко…

Тамплиеры знали толк в тайнах и умели прятать все и вся так, что тысячи раз, проходя мимо того, что ты ищешь, ты пройдешь мимо и в тысяча первый…

«Черт!.. Черт!..», Дарий упрямо тряхнул головой, «Тамплиеры были людьми тайн, но на определенном этапе существования их орден объединил свои усилия с масонской ложей. Эти как раз умели защищать свои секреты, а значит, ловушки в лучшем случае будут механическими, а учитывая присутствие старой ведьмы, может и магическими…»

От этих мыслей ему стало не по себе. Он несся сквозь время, взяв след, словно гончая, чертыхаясь на ходу…

«Мне нужен план…», эта мысль сверлила мозг, возвращаясь снова и снова, «Нет! Мне нужен чертовски хороший план!»

Ноздри затрепетали, их дразнил усиливающийся запах большого количества незнакомых вампиров и свернувшейся крови. Запах некоторых «новичков» дразнил так, словно это был свежайший, теплый и живой, человеческий запах… К вампиру вернулось чувство жажды, заживо сжигающее изнутри, иссушающее все тело и превращающий мозг в песок.

«Ничего, ничего…» успокаивал он себя, «Вампир «однодневка», это отличная закуска, с этого и начнем…»

Жажда мешала думать, она завладевала всем его существом, древний вампир превращался в первобытного хищника, инстинкты которого требовали своего немедленного удовлетворения.

Он с тоской подумал о замке, в котором остались его друзья, «там донорской, холодненькой хоть отбавляй…». Воспоминания о друзьях немного отодвинули жажду на второй план, «Я здесь по делу…», оскалился Дарий, «старая ведьма, Гертруда — шило в моей заднице и сегодня я его достану…», оскал перешел в неконтролируемый рык.

Сказывался перерасход сил, движимый безумной, иссушающей жаждой, вампир теперь полагался больше на инстинкты, чем на свой разум.

Он сбавил темп настолько, чтобы можно было свободно осматривать окрестности, но след не терять.

Спина выгнулась дугой, словно тетива, голова вжата в плечи, руки все чаще помогают в беге, глаза залиты кровавой жаждой насилия — животное, страшный, непобедимый в своей непримиримости хищник, вынюхивал след, ведущий за скалу-обманку…

Вход, замаскирован мастерски, вампир остановился, втягивая воздух, затем молнией метнувшись внутрь, он остановился у «патруля».

Четыре вампира, возраст не больше года, в их жилах еще текла не трансформировавшаяся полностью человеческая кровь.

Его звериная оголодавшая суть взяла верх, и, молниеносным движением руки, распоров горло ближестоящему «патрульному», Дарий припал губами к бьющему фонтану крови, зубами вгрызаясь глубже, разрывая плоть, рыча и урча, от удовольствия. Выпив первого досуха, он «откупорил» второго, третьего, насыщаясь их еще не до конца обретенной силой…

Жажда стала отступать, кровью смывая звериную сущность и, открывшаяся картина, вызвала отвращение…

Два изувеченных тела, валяющихся у стены тоннеля, третье в руках, мертвое и обескровленное, а четвертый, замерший, в попытке убежать, с лицом искаженным смертельным ужасом…

— Я не зверь… — прошептал вампир, — Я-а не-е зве-е-ерь! — заорал он в голос, поднимаясь с колен.

Единым махом, он оторвал голову застывшему патрульному и выкинул ее из пещеры, под послеобеденные, солнечные лучи…

Обхватив голову руками, он съехал по каменной стене на холодный каменный пол прохода.

— Я ее потерял… — шептал он, — Я ее потерял навсегда! Она будет меня ненавидеть!

В его мысли потихоньку возвращался холодный расчет: «Ты пришел сюда, чтобы отдать долг…», раскачиваясь из стороны в строну, словно пьяный, закрыв руками окровавленное лицо, он робко внимал пробудившемуся голосу разума: «На закате Моника умрет навсегда… Спаси ее и тогда, возможно, ты вымолишь прощенье, ведь у тебя есть все время мира… она так сказала… все время мира…»

Вампир поднялся, голод больше не застилал глаз, на лицо, забралом, опустилась жажда мести.

«Гертруда, она так легко уничтожила своими интригами и происками всю мою благопристойность и благоразумие, ЗНАЧИТ, она должна умереть… и тогда… тогда…»

Он боялся признаться себе в своей надежде, но именно за нее, причиняющую боль, отрезвляющую, он ухватился, как за спасательный круг.

— Ты ждешь, что я тебя буду искать, плутая по тамплиерскому лабиринту?! — возопил он, — Ты придешь ко мне сама!

И Дарий ринулся в тоннель, с каждым поворотом, погружаясь все глубже в пещеры, наполненные тайнами и пропахшие смертью…

Минуя коридор за коридором, где крадучись, где бегом, где отпуская время, где останавливая, пересчитывая секунды, он приближался к центру анфилады [34], оставляя позади свои будущие жертвы…

Достигнув центра лабиринта, запомнив все ловушки, умиляясь их создателям, так, словно, они были его детьми, учениками, достойными своего учителя, он оказался в центре лабиринта. Именно здесь он отчетливо различил давно досаждающий звук — неподалеку велись раскопки, по-старинке, киркой…