Плач демона вне закона (ЛП)

Она не отвечала, и мой живот скрутило от беспокойства, когда я увидела никогда не используемую кофеварку на стойке у раковины. Это была одна из тех старых вещей, которые разогреваются на плите, из нее единственной мой папа пил кофе. Здесь был открытый мешок с землёй, готовой к использованию, а по стойке были разбросаны фильтры.

Дважды проклятье, она снова забылась в воспоминаниях.

Мои плечи резко опустились, я подняла амулет и положила его на стол.

— Мама, — сказала я, кладя руку ей на плечо, чтобы возвратить к действительности. — Мама, посмотри на меня.

Она улыбнулась мне своими покрасневшими зелеными глазами, ее лицо покрылось пятнами от слёз.

— Доброе утро, Рэйчел, — сказала она безразлично, приводя меня в уныние тем, как отличались ее голос и внешний вид. — Рановато для школы. Почему бы тебе не вернуться в постель на время?

Дерьмо. Это плохо. Хорошо бы вызвать ее врача, подумала я, затем, вдохнув глубже, почуяла, что скрывал запах горячего металла. Мое лицо застыло, и я изучала пустое выражение на ее лице. Здесь пахло жжёным янтарем.

В тревоге я получше рассмотрела амулет, который подняла с пола, затем переставила стул таким образом, чтобы я могла сидеть к ней лицом. Aл не показывался прошлой ночью, но что, если Том послал его…

— Мама, — сказал я, вглядываясь в ее лицо. — С тобой всё в порядке?

Она моргнула, и я слегка встряхнула ее от испуга.

— Мама! Aл был здесь? Это был демон?

Она вдохнула, чтобы сказать что-то, затем перенесла свое внимание на фотоальбом и хлопнула страницей.

Страх проникал все глубже, скручивая внутренности. Том не рискнул послать Ала ко мне, зная, что я могу заключить его в круг и отослать назад, значит, он отправил демона к моей маме. Я его убью. Я буду убивать его долго и изощренно.

— Мама, — сказала я, отодвигая альбом и закрывая его. — Ал был здесь? Он причинил тебе боль?

Мама сосредоточилась на мне, ее взгляд прояснился на мгновение.

— Нет, — сказала она беззаботным голосом. — Знаешь, это был твой папа. Он велел передать тебе привет.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо… Сегодняшний день может быть ещё хуже? Я по-новому взглянула на амулет, так как узнала его. Моя мама никогда не любила кругов, предпочитая вверять свою безопасность колдовству других ведьм. Этим она заманила Ала в ловушку, иначе ее бы здесь не было. Я осмотрела комнату, думая, что она выглядела вполне нормально, а не как то бедствие, которое Ал обычно оставлял на моей кухне.

— Мама, — сказала я, убирая ее руку от альбома и удерживая ее у себя на коленях. — Это был не папа, — кем бы папа ни был. — Это был демон в его облике. Все, что он сказал тебе, было ложью. Это была ложь, мама.

Ее пристальный взгляд задержался на мне с некоторым пониманием. Одновременно успокаиваясь и страшась ответа, я спросила:

— Он сделал что-нибудь с тобой? Он прикасался к тебе?

— Нет, — сказала она, касаясь пальцами использованного амулета. — Нет, он ничего не сделал. Я знала, что это на самом деле был не он, и я заключила его в круг. Мы говорили всю ночь. Говорили и говорили, пока он не умер.

Холод окатил меня, и я подавила дрожь.

— Мы были настолько счастливы тогда. Я знала, что не задержи я твоего демона здесь, он пошел бы к тебе, и могу себе представить, как бы вы повеселились. Я сразу же поняла, что это был не твой отец. Твой папа никогда не улыбался так, как он. Жестоко и мстительно.

Мое дыхание участилось, и я посмотрела на ее руки, как будто они могли показать предел ее сурового испытания. С ней всё в порядке. Ладно, с ней не всё в порядке, но она здесь и невредима. По крайней мере, физически. Она говорила с Алом всю ночь, чтобы он не пришел ко мне. Боже, помоги ей.

— Хочешь кофе? — Весело сказала она. — Я как раз немного сварила. Она посмотрела на свою пустую кружку, чистую-чистую, без следов кофе. Шок заставил её вздрогнуть, затем внушил отвращение, когда она увидела кофеварку и поняла, что кофе никогда не варился.

— Давай-ка ложись в постель, — сказала я. Я хотела спросить ее о своем настоящем отце, но она пугала меня до дрожи. Я и раньше это видела, но тогда все было не так серьезно, как в этот раз. Я должна вызвать ее врача. Найти ее чары.

— Идём, мам, — сказала я, вставая и пытаясь заставить ее подняться. — Все будет хорошо.

Она отказалась двигаться, и когда мама заплакала, я разозлилась на Ала. Как он посмел войти в дом моей мамы и довести её до такого состояния. Я должна была привести её на ночь в церковь. Я должна была сделать хоть что-нибудь!

— Я так скучаю по нему, — сказала она, слезы в ее голосе заставили сжаться мое горло, и я отступила, — он любил нас всех так сильно.

Обняв ее, я подумала, что жизнь жестока, когда ребенок должен успокаивать родителя.

— Всё хорошо, мама, — прошептала я, и ее узкие плечи задрожали.

— Все закончилось. Демон сделал всё это, только чтобы причинить тебе боль. Это закончилось, и он больше этого не повторит. Я обещаю. Ты можешь остаться со мной, пока не найдется способ остановить его.

Страх оплел мою душу и сдавил её. Я обменяюсь именами с Алом, чтобы это остановить. Другого выхода нет.

— Смотри, — сказала мама и всхлипнула, придвигая к себе альбом и отрывая его. — Помнишь эти каникулы? Вы так загорели, как никогда раньше. Робби действительно не хотел обидеть тебя, назвав неудачницей.

Я попыталась закрыть альбом, но она не позволила.

— Мама, прекрати рассматривать эти фотографии. Это только причиняет тебе боль, — сказала я и напряглась при звуке открывающейся парадной двери.

— Алиса? — Раздался сильный мужской голос, резонирующий и раскатистый, как гравий, и мое сердце подскочило, когда я узнала его.

— Это был не я, — оправдывался он, приближаясь. — Господи, Алиса, я не говорил ей. Ты должна мне верить. Это Трент. И он должен вытащить свою задницу из твоего дома, иначе я разорву его на маленькие кусочки зеленого…

Я изумленно таращилась на происходящее, мой пульс застучал, как молот, когда Таката шагнул в комнату, решительный и сердитый. Его длинные руки были сжаты в кулаки, лицо покраснело, а дреды раскачивались. Он был в джинсах и черной футболке, из-за которых выглядел тощим и обычным. Его слова прервались, и он, вздрогнув, споткнулся, когда увидел меня, обнимающую маму. Его измученное лицо стало мертвенно-бледным, и он сказал ровным голосом:

— Там не ваш автомобиль. Это машина Трента.

Моя мама тихо плакала, и я глубоко вздохнула.

— Я не могла найти свой автомобиль, поэтому взяла его, — я не чувствовала себя особенно возбуждённой, и, сглотнув, вспомнила, как администраторы его группы прислушивались к моему спору с Трентом. И тут всё рухнуло.

— Вы? — Сказала я, и мой голос сорвался на писк. Была только одна причина, чтобы он приехал сюда и вошёл, как будто имел на это право. Мое лицо вспыхнуло, и я бы вскочила, если бы моя мать не вцепилась в меня мертвой хваткой, удерживая силой.

— Вы!

Глаза Такаты были широко открыты, и он качнулся на шаг назад, подняв длинные руки вверх, как будто сдаваясь.

— Я сожалею. Я не мог сказать тебе. Я обещал твоим маме и отцу. Ты не знаешь, как это трудно.

Трудно для вас? Я уставилась на него, шокированная и разгневанная. Дерьмо на тосте. “Красные Ленты” были обо мне. Мой взгляд скользнул по нему, и он стал выглядеть виноватым. Пошло всё это к черту, вся его карьера была построена на выставлении всем напоказ его гребаного чувства вины за то, что оставил меня и мою маму.

— Нет, — сказала я, отодвигаясь, поскольку моя мама качалась взад-вперед, потерявшаяся в своём личном аду. — Вы и моя мама… нет!

Мама глубоко и мучительно зарыдала, и я прижала её ближе к себе, разрываясь между жалостью и гневом на Такату.

— Я не могу больше это вынести, — она бормотала, пытаясь вытереть лицо. — Так не должно быть. Так не должно было быть совсем! — Воскликнула она, и мои объятия ослабли. — Тебя здесь не должно быть! — Закричала она, вырываясь из моих объятий и глядя на Такату. — Она не твоя дочь. Она дочь Монти! — Бушевала она, покрасневшие глаза сверкали, а ее волосы совсем растрепались. — Он бросил все ради нее и Робби, когда ты уехал в погоне за славой. Пожертвовал своими собственными мечтами, чтобы поддержать нас. Ты сделал свой выбор, и ты не имеешь права вернуться. Рэйчел не твоя! Я не могу… — она пошатнулась, и я подхватила ее. — Я хочу, чтобы это прекратилось! — Пронзительно крикнула она, и я отступила назад, когда она повисла на мне, как слепая.