Пойнтер в гору не пойдет

– Как видела? Во сне? – поинтересовалась она у светлой эльфи уже менее нахрапистым тоном.

– Нет! – энергично замотала головой в ответ та. – По жизни!!!

Воспрянувшее недоверие Келлы не успело вылиться в слова. Быстро-быстро, перебивая саму себя и дыша навзрыд, подопечная принялась за самый сбивчивый рассказ, слышанный мной в жизни:

– Он… Он был ледяной и красивый, как кукла… Самая лучшая, работы мастера Нгаладель – у нас с сестрой были, Ле свою стерла в порошок заклятием на празднике совершеннолетия… А она, которая с ним, тоже кукла, но уже сломанная, хотя ходит… Это четыреста лет назад было, – всхлип прервал ее речь. – Дядя… Лис ждал нас в кафе, обещал угостить мороженым, без сюрпризов, честно-честно… Я долго собиралась, плакала, Леах побила няню… Мы не успели… Только подошли… Она горела, как хворост, а он смеялся… Дядя сам был как мороженое – белый-белый, с клубничным сиропом из трещин… Таким красным-красным… А потом разбился на куски!!!

Дыхание ее прервалось. Алир зарылась в подушки, уткнувшись носом в машинально подставленную мной ладонь – без слез и соплей, только часто-часто дыша и чуть вздрагивая. Отчего-то этой, совсем не демонстративной, как днем, истерике, страшной, как сухая гроза, верилось безоговорочно. Был демон, и смерть, и страх до костей, на всю жизнь оставивший великовозрастную светлоэльфийскую диву испуганной девочкой…

Стало быть, не так уж строго соблюдается Договор Дня и Ночи.

Моя древнейшая тоже виновато протянула кофейную руку к кремовому плечу подопечной. Теперь все мы втроем сочувственно углаживали золотоволосую эльфь, пока та не затихла, перестав дрожать и всхлипывать. Наконец она подняла голову и слегка извиняющимся тоном подвела итог главному воспоминанию детства:

– Демон убил дядю Лиса. Ну, это мы с Леах так его звали. Совсем маленькие тогда были, а он всегда с нами играл…

– Понимаю, – отозвался я. Круто отпечаталась в ее судьбе потеря доброго дядюшки…

– Нет. Он был веселый, но не добрый, – тихо и при этом весьма серьезно пояснила Алир, словно угадав мои мысли до последнего слова. – И все равно очень жалко…

Видимо, только этих слов не хватало ей, чтобы сбросить цепенящий холод воспоминания. Разом успокоившись, светлоэльфийская дива повернулась на бочок, сворачиваясь клубком, прижала к себе своего светящегося плюшевого паладина и мгновенно засопела в безмятежном сне.

Нам заснуть по новой было посложнее. Хотелось сплотиться вокруг этого беззащитного клубочка размером чуть менее моего собственного роста в жажде согреть, защитить, прогнать всех демонов – прошлых и будущих. Провести в бессонной страже всю ночь, всю жизнь, всю вечность… Умом я понимал, что недостатки и комичные стороны подопечной никуда не делись, однако противостоять этому стремлению было почти невозможно.

Да и если совсем честно, при всей сногсшибательной и вполне осознанной взрослой сексуальности янгледи Алир ау Риер ау Сниотта, уарени Инерс имела весьма серьезные причины, чуть что, проситься к старшим в постель, садиться на коленки и лезть на руки…

Наутро, спустившись из трапезной, потребовалось проболтаться на воздухе добрых пару часов, чтобы хоть слегка прийти в себя. За завтраком очухаться не удалось, поскольку причина ночного, вчерашнего, позавчерашнего, в общем, всего свежегоднего напряга никуда не делась. Это я про подопечную так. А как же иначе?!

К столу Алир ау Риер пожаловала в том же прозрачном пеньюаре с пуховой оторочкой ворота, рукавов и подола. Ядовито-розового колера, как на свету оказалось, и с вышитыми алой нитью цветами. Под которым, естественно, ничего более надето так и не было. Ну да ладно, с тотальным отсутствием стыдливости у эльфийских див я уже смирился. Да и ничего принципиально нового в увиденном для меня давно уже не было. Даже в размерах.

Трогательно семеня, Опушечная обошла огромный стол, чтобы приветственно чмокнуть каждого из присутствующих. От вчерашних обид не осталось и следа. Поворковав умильным тоном с обеими женушками, светлоэльфийская дива направилась в мою сторону, чтобы в свою очередь погрузить законного опекуна в мягкое облако розового душистого пуха и тепла своего тела.

Да… Диагноз окончательно ясен – сладкая девочка. Ути-пути-сю-сю-сю… В клинической форме. От тугих завитков ярко-золотых кудрей до пушистых тапочек в виде сусликов. Тоже розовых. С зелеными носами.

Слава Судьбе, хотя бы к болтовне новая обитательница замка с утра пораньше склонна не была. Все больше к внимательным взглядам и улыбкам, разгадывать которые лично меня не занимало. Хорошо хоть время от времени эти знаки молчаливого понимания прерывались долгим погружением светлой эльфи в себя. Да еще мечтательными взорами, устремленными в пространство по совершенно непредсказуемым направлениям.

Без этих тайм-аутов вынести безмолвный допрос семьи ее новым членом было бы совсем невозможно. И так едва до конца завтрака дотерпел, а затем сорвался во двор, сославшись на несуществующие дела. Пусть жены сами с ней разбираются.

Время уже к полудню, солнышко вовсю припекает. Надо бы Шипучего оседлать да проехаться до ближайшего леска потенистее. Не по замку же в такую погоду шататься, тем более по предмостному двору. Может, и женушки с подопечной развеяться захотят, а то тоже, наверное, изнывают со скуки, переделав все мыслимые дела. Главное, не забыть заказать нового спального зверя. Только не драконьей породы, чтобы еще раз не вводить в соблазн дракота…

Совсем уже развернувшись с предмостья к стойлам верховых животных, я остановился как вкопанный. А перед тем еще и подпрыгнул, если совсем честно. Однако, будучи застигнут подобным образом, заскачет любой. Многое может случиться с человеком, а паче того – с Инорожден-ным у себя на дворе, и ко многому из этого я всегда готов… Но уж чего я никак не ожидал, так это услышать на собственном пороге трубный глас. Причем не какого-нибудь завалящего офицерского свистка или боцманской дудки речников, а самого что ни на есть боевого рога, заклятого на усиление звука.

Скорее рефлекторно, чем осознанно я подал замковым воротам приказ раскрыться. Нет, чтобы спросить сначала грозным голосом, как предыдущий властитель, покойный папочка Хирры!

Любопытство подвело. Или общее обалдение. И вообще открывать двери – дело Фроххарта. Где его носит, спрашивается?

Получить ответ на сей вопрос мне было не суждено. Ибо обнаружившееся за воротами зрелище начисто вытеснило все посторонние мысли. Ничего подобного я не видал со времен картинок к сказкам сестер Грипп – так переименовала сказительниц клановая ребятня, поскольку их произведения обычно давали в руки только тем, кто болел и не мог сотворить с семейной ценностью что-нибудь непотребное.

Но одно дело – самая дорогая и красивая в доме книжка с цветными движущимися картинками, и совсем другое – всамделишный эльфий-ский рыцарь. Не Хтангской династии, конечно, более поздний: в валериановском доспехе и всего с тремя седельными вымпелами на гибких древках вместо семи. Да и на рогаче выезжать стали только после облегчения клинков.

Все равно парень промахнулся на полторы тысячи лет. Снаряжение дедовское. И щит с двойным изломом чисто турнирный, а шлем, наоборот, для пешего боя – открытый, с тремя цветными хвостами и эпиорнисовыми перьями. А меч вообще современный, со стандартным наложением магических функций. Неувязочка, однако…

Но самого гостя из прошлого – то ли эль-фийского рыцарства, то ли моего детства —несоответствия явно не смущали. Подняв увитый лентами рог к губам, он снова протрубил свой сигнал. Я поморщился – от стен предмостья звук отражался, еще более усиливаясь.

Всадник замер, ожидая реакции. Только при-клятый к лентам и вымпелам ветерок трудолюбиво развевал полосы ткани и шелк кистей. Как есть книжная картинка.

Правильный вопрос к незваному гостю у меня никак не складывался. То есть суть его была предельно ясна: «Чего надо?» Но нельзя же так в лоб, по-простецки. Тут обхождение требуется… В который раз я пожалел об отсутствии наследственного дворецкого Стийорров. Он всегда находил наилучшую форму для обсуждения щекотливых дел. А тут явно событие подобного свойства. Это как фронтовое чутье на файрболл, что летит прямо в задницу.