Мечтатель

Кстати, когда я увидел четвёрку глазами (чуть раньше, чем второй из них, дозорный, увидел меня и поднял тревогу), то сильно удивился. Первый, переполненный жизненной энергией обладатель сияющего сознания, оказался щуплым подростком лет примерно восемнадцати с виду, да и то казался моложе из-за малого роста и какой-то нервической суетливости. Второй — глядящий с недоброй прицельностью лучник — оказался бородачом, заросшим курчавым чёрным волосом, с широченными плечами и лбом, перепаханным четырьмя параллельными рубцами. Это его что, когтями так? Гм. Третий — полноватый и рыхлый, рыжеусый, одетый точно так же, как четвёртый — в пухлую ватную куртку (кажется, такая фигня зовётся поддоспешником), широкие штаны и высокие, до колена, бесформенные сапоги. Кстати, первый носил какую-то рясу, подпоясанную грубой верёвкой, и смахивал на монаха, а второй мог похвастать кожаными штанами и кожаной же безрукавкой на голое тело.

Ах да, четвёртый. Этому не хватало только штампа на лобешнике с вердиктом «мелкий урка Шестерёнкин». Я пригляделся к нему позже и большого удовольствия от осмотра не получил. Плюгавый, прыщавая морда выбрита, но недостаточно тщательно, нос красноват для двадцатилетки, да ещё и сломан до кучи. При моём появлении напялил кирасу из многослойной варёной кожи и кожаный же шлем. Однако же лишь этот уголовный элемент и третий, который рыжеус, имели на вооружении тесаки типа укороченных мечей, двое остальных обходились длинными ножами, а лучник для комплекта имел ещё и кинжал для ближнего боя.

Гм. И кто это такие? Дезертиры? Охотники? Разбойники? А фиг их знает. Ладно, по ходу дела разберусь. Вот подросток забормотал, для аурного зрения вспыхивая заметно ярче — колдует? Чуть отстав, рыжеус выпалил что-то замысловатое, вдобавок наставив на меня свой ковыряльник — по интонации судя, требует назвать имя, регистрационный номер части, национальность и группу крови. А также предлагает чистосердечно признаться в шпионаже на княжество Монако и все три прибалтийские республики чохом.

Только шиш я вам так вот просто выдам секретный пароль и явки с адресом радистки Кэт. Много чести — всяким мутным типам, вдобавок немытым и агрессивным, представляться своим настоящим именем. Только напрямую врать тоже стрёмно, так что…

Тыкнул пальцем в грудь, самоназвался:

— Young padavan. С глубоким прискорбием должен сознаться почтеннейшим сеньорам, что ни фигасеньки из ваших речений не понимаю, что нисколько не удивительно, ибо попаданец еси.

И стал ждать реакции своей аудитории в полной готовности выставить форсшилд, а также слегка подстегнув темп работы нервной системы. Просто на всякий случай.

— Анира, что чуешь? — потребовал брат Сульхасий.

— Это человек.

— Точно? А как насчёт меток незримых? Может, это беглый маг?

— Не высвечиваются на нём метки. Как я Святую Бодрость подготовил, — первым делом проверил его Малым Светом Истины, почтенный брат. И магии я в нём не чую… по крайности, нашей магии — человечьей, дозволенной.

— А недозволенную, значит, чуешь?

— Не-а, почтенный брат. Нету в нём ничего такого. Хотя…

— Говори яснее, чудотворец-недоделка!

— Вроде бы какая-то сила в нём есть. Только никак не пойму, какая. Велите сотворить Средний Свет Истины? Может, тогда прояснится чего…

Это-то и так ясно, что «какой-то» силой чужак пользуется, подумал Ухобой, покуда орденец обдумывал предложение мага. Иначе не стоял бы здесь с таким видом, словно вокруг него весь мир крутится.

— Не надо пока ничего творить, — решил Сульхасий, — Мирг! Ты вроде Охотник опытный. Не понял, по-каковски он тут сейчас болтал?

— Нет. Могу сказать, что это не речь северян, не суржик зеленокожих, не чириканье тех, что с востока, не хальфин-йар и не хальфин-мойт. Определённо, не гномский и не эльфийский. На островные диалекты тоже вроде не похоже, хотя за это уже не поручусь: где мы и где те острова? И имя такое, если это вообще имя — Иан'падаван — я никогда слыхом не слыхивал.

Некоторое время Мирг Ухобой и чужак дружно развлекались, пытаясь вспомнить как можно больше знакомых, полузнакомых и краем уха слышанных языков. Правда, чужак сдулся, использовав всего четыре языка, да и то с таким видом, словно вовсе не ждал, что его поймут. А вот Охотник перебрал, пожалуй, с дюжину разных наречий, начиная с варрэйского, прежде чем сдался, умолкая. Подхватив эстафету, брат Сульхасий без особых надежд испробовал священный, раннеимперский и позднеимперский, но чужак отнёсся к мёртвым языкам ровно так же, как к живым — без проблеска понимания.

И тогда старший из орденцев повелел:

— Анира, сотвори Взор Толмача. Ты ведь умеешь?

— Умею, почтенный брат, но… у меня это заклятье плохо выходит: я светлый, а не…

— Ты плохо слышал?

— Нет-нет, я… уф. Я постараюсь, почтенный брат.

Свершилось!

Когда попытки наладить общение традиционными методами потерпели крах, первый из четвёрки, тот самый нервический вьюнош в рясе, снова решил прибегнуть к магии. Причём, похоже, по приказу рыжеусого, а не по собственной инициативе. Кажется, статус магов тут не шибко высок. Или он невысок лишь у данного конкретного представителя колдовской братии? Или это не статус мага мал, а статус рыжеусого велик? Так не похож рыжеус на большую шишку.

А, не важно!

Важнее, что мне снова предстояло стать свидетелем того, как колдуют местные. А то в первые два раза, когда вьюнош магичил, я мало что разобрал. На ходу следить за стрелком, готовить форсшилд, ускорять реакцию и одновременно вникать в нюансы чужого колдовства у меня как-то не получилось. А вот сейчас, пока стою на месте, наблюдать стало проще.

Результаты наблюдений оказались… м-да. Пацан старательнее прежнего уставился мне в глаза, положил левую руку на солнечное сплетение, а правую — на горло и начал бормотать что-то заковыристо-ритмичное, повторяя одну и ту же фразу. Не такую короткую, как «ом мани падме хум» или «абра-швабра-кадабра!», скорее — «раззудись плечо, размахнись рука, и смахни ты с плеч голову врага!» Впрочем, даже без этих внешних признаков я бы опознал попытку помагичить по очередному усилению свечения, исходящего от разума вьюноша, и по тому, что это свечение принялось вытягиваться в мою сторону этакими тремя шнурками.

Кстати, источниками шнурков в физическом пространстве оказались солнечное сплетение, горло и переносица моего визави. Почему? А не ясно.

Какие-то местные заморочки, не иначе.

Мешать заклятию я не стал. Правда, помогать — тоже. Не потому, что понятия не имел, как надо помогать магичить, а потому, что хотел оценить подготовку пацана в рясе. Результат вышел двоякий. С одной стороны, мои форстрюки намного быстрее. С другой — то действо, которое он пытался совершить, явно требовало не силы и скорости, а тонкости. Когда шнурки нашли свои места в моей ауре, вьюнош перестал бормотать, вздохнул и сказал:

— Не шевелись, незнакомец, и не отводи свой взгляд, иначе Взор Толмача перестанет действовать и мы снова перестанем понимать друг друга. Или ты меня не понимаешь?

— Понимаю, — медленно сказал я. — А ты меня?

Здорово! Сколько раз читал про этот эффект, когда иномирянин болтает на своём языке, а попаданец понимает его — и вот теперь испытал на своей шкуре. Любопытно! Вот только при чём тут взгляд глаза в глаза?

— Дырым дурам хрым храм! — весьма требовательно сказал рыжеусый. Ну, не совсем так, но похоже. — Огуп-агу Анира, гугукт!

Ага. Значит, есть ограничения: я понимаю только того, кому смотрю в глаза.

Что-то не нравится мне такая магия. Надо бы изобрести что-нибудь своё, поудобнее. Хотя имя вьюноша я всё равно разобрал: его назвали Анирой.

— Почтенный брат Сульхасий велел узнать твоё имя, незнакомец, и причины, по которым ты оказался в этом Сумеречье.

— Поскольку я гость у этого костра, не вижу причин отказать в ответе на просьбу. Но с условием, что ты назовёшь мне имена или хотя бы прозвища вас четверых и ваши ранги. Я хочу быть уверен, что общаюсь с достойными людьми.