Книга мёртвых

На этот раз это была уже не просьба. Великий магистр приказывал. Помедлив, Рейно де Мезьер кивнул.

— Хорошо, я пойду. — Он с трудом оторвал взгляд от зеленой мерцающей массы по ту сторону створок. — Когда?

— Воины, которые будут сопровождать тебя, уже готовы, — ответил Балестрано. — Времени у нас мало. Лучше всего отправиться в путь прямо сейчас.

— Раньше выйду — раньше вернусь, правильно? — попытался пошутить де Мезьер, но его голос дрогнул, а в глазах блеснул огонек, свидетельствовавший о его неискренности.

Балестрано повернулся и хлопнул в ладоши. Дверь, в которую они вошли, вновь открылась, и к магистру приблизились одетые в белое рыцари. Их было пятеро. На их лицах читался тот же парализующий ужас, что и у Рейно де Мезьера, впервые увидевшего врата.Но никто из них не вымолвил и слова, когда Жан Балестрано указал на открытый шкаф и мерцающую зеленым светом глотку.

Через несколько мгновений Рейно де Мезьер стал свидетелем того, как в ядовито-зеленом облаке тумана скрылся первый воин.

Ему было страшно.

Солнце, которое прошло две трети дневного пути, стояло в небе уже не так высоко, но жара не спадала. Идти было тяжело, и не только мне. Тем не менее, учитывая сложившиеся обстоятельства, можно было сказать, что нам повезло: хотя буря изменила пустыню до неузнаваемости, в нужном нам направлении тянулась прочная, словно бетон, дорога из скал и оплавленного песка, так что мы шли по твердой почве без каких-либо препятствий.

И все же каждый сделанный мною шаг давался с необычайным трудом. Ведь это был не просто шаг, уводящий меня из пустыни и приближающий к небольшой каретной станции, откуда двигалась наша неудавшаяся экспедиция, — нет, это был шаг, отдалявший меня от Присциллы, от крысиного гнезда Некрона и всего, что я наделся там найти.

Теперь, спустя какое-то время, я не могу найти удовлетворительного объяснения тому, что натворил тем вечером. Вероятно, сказались тяготы и страдания последних дней и недель, а может, меня доконала бесконечная цепочка возрождающихся и разбивающихся о жестокий гранит реальности надежд. Хотя, возможно, из-за долгого пребывания на солнце мне просто напекло голову и я уже был не в состоянии ясно мыслить.

Пустыня, зной, экспедиционная вереница, в конце которой я плелся, танец кружащихся в воздухе песчинок, оставленных бурей, словно ее последнее приветствие, — все это внезапно стало совершенно не важным, и реальность сменилась пространством сна. Я чувствовал себя раздавленным и разочарованным как никогда в жизни. Казалось, все мои мечты рушатся. Все наши действия и моя бесконечная борьба с превосходящими силами противника неожиданно показались мне бессмысленными. В голове крутилась одна и та же мысль: если я сейчас сдамся, то навсегда потеряю Присциллу.

Возможно, ничего бы и не случилось, если бы в этот момент — почему, я и сам не знаю — я не оглянулся и не посмотрел в том направлении, откуда мы пришли. Гора — собственно говоря, лишь груда скал, которые словно сдавила чья-то гигантская рука, превратив их в некое подобие горы, — находилась в нескольких милях позади. Баффало Билл шел довольно быстро. Глядя на гору с такого расстояния, я подумал: «Насколько же это глупо, что все мои надежды уничтожены уподножия этой дурацкой груды камней».

И тут я увидел…

Тени.

Что-то, напоминавшее туман, хотя на самом деле это был не туман. Переливы странных серых линий. Казалось, сама реальность распадалась на части. И я вдруг понял: то был Драконий Замок.

На самом деле мои глаза различили лишь силуэт, очертания абсурдной формы, появившиеся над пустыней на долю секунды. Гигантские, угрожающие очертания цвета безумия. Если бы я хоть на мгновение задумался об увиденном или сообщил об этом остальным, то понял бы, что это мираж, а может, даже галлюцинация, выплывшая из глубин моего подсознания. Но в тот момент я ни о чем таком не думал.

Видение уже развеялось, однако странный образ по-прежнему стоял перед моими глазами. И тут мое внимание привлекло кое-что еще: узкое, обрамленное короткими локонами лицо, темные глаза с затаенной мольбой…

Лицо Присциллы!

Я обернулся и окинул взглядом своих спутников. Наша небольшая процессия распалась. Между мной и Сидящим Быком, идущим предпоследним, образовалось расстояние шагов в пятнадцать. Все молчали, никто не смотрел в мою сторону. Я помедлил еще секунду, показавшуюся мне вечностью. А затем повернулся и побежал по направлению к Драконьему Замку.

Прямо по жаровне пустыни Мохаве.

Это длилось лишь пару секунд. Но эту пару секунд Рейно де Мезьеру не суждено было забыть уже никогда. Он вошел в ужасный проход последним, за пятым тамплиером. А ведь брат Балестрано называл это чудовищное место безобидным словом «врата»! Сперва де Мезьер не видел ничего, кроме ослепительного изумрудного света, яркого сияния, в котором растворились тела идущих перед ним людей, а мгновением позже растворилось и его собственное тело.

Он оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на Балестрано, но шкаф и комната без окон бесследно исчезли. Вокруг простиралось зеленое нечто,сеявшее в его душе безумие. Из стен омерзительного живого коридора к нему тянулись руки бесплотных теней. Пол под ногами дрожал, и казалось, что в нем открываются гигантские пасти. Что-то невидимое, влажное и теплое скользнуло по его лицу. Чьи-то незримые руки тащили и толкали его вперед по коридору, а мимо пролетали пропасти и многочисленные ответвления коридора, указывавшие путь в бездну отчаяния. Де Мезьер, вновь вспомнив о предупреждении Балестрано, сумел воспротивиться искушению и заставил себя не смотреть в переходы других миров.

Внезапно все закончилось — так же быстро, как и началось. Светлое пульсирующее пятно, появившееся в конце тоннеля, с невероятной скоростью приблизилось к Рейно де Мезьеру, и его выплюнуло на узкий скалистый уступ. Растерявшийся тамплиер потерял равновесие. Он упал на четвереньки, но в тот же миг отпрыгнул назад: перед ним зияла пропасть глубиной в сотню метров, и ее дно было усеяно острыми как иголки колючками.

Чья-то рука схватила его за плечо и, подняв на ноги, отбросила от края обрыва. Рейно увидел лицо одного из тамплиеров, бледное от ужаса. Благодарно кивнув, он стряхнул с себя руку рыцаря и пригладил волосы.

Оглядевшись, он увидел, что они стоят на уступе практически вертикального склона горы. Этот узкий уступ, растянувшийся метров на сто, поворачивал направо, образуя начало моста без поручней, который, в свою очередь, вел метров на десять вперед, в пропасть, а затем заканчивался обрывом. Рейно де Мезьер вздрогнул. Еще один шаг, и…

Поспешно отогнав от себя неприятную мысль, он повернулся и перевел взгляд на человека, который помог ему подняться на ноги.

— Благодарю тебя, брат, — запоздало произнес он.

Тамплиер молча кивнул.

— Куда нам идти дальше? — спросил Рейно.

Тамплиер молча указал на уступ, потом на мост, ведущий к обрыву, и на восток, прямо в пропасть. Сердце Рейно де Мезьера замерло, когда он понял, что означает этот жест.

— Туда? — переспросил он.

— Путь начинается здесь, — подтвердил тамплиер. — Пойдемте, господин.

Проглотив слова, готовые сорваться с языка, Рейно всем своим видом постарался показать, что совершенно спокоен. Но когда он пошел за тамплиером и оказался на уступе моста, завершавшегося обрывом, то почувствовал, что дрожит от страха.

Жара стояла невыносимая. Каждый шаг доставлял мучения. Я проваливался в песок по щиколотку, поднимавшаяся вокруг меня пыль не давала свободно дышать, а от яркого света казалось, что я вижу то, чего на самом деле не было. А еще меня мучила жажда. Чудовищная жажда. Песок, по которому я шел, хватал меня за ноги, будто пытаясь удержать, а горячий порывистый ветер теребил волосы и одежду, словно хотел лишить мое истощенное тело последней капли жидкости.

Я уже давно утратил чувство времени и не знал, сколько иду по этой раскаленной пустыне. Солнце красным огненным шаром касалось горизонта. Наверное, был уже вечер, но мне казалось, что я бреду по песку уже сотни лет. Не единожды я был близок к тому, чтобы развернуться и попытаться догнать своих спутников, но всякий раз перед моим внутренним взором возникал образ Присциллы.