Врата тьмы

— Да? — Она не сводила глаз с тротуара, к которому они шли.

— А что ты делаешь, когда светофоров нет? Совсем?

— Тогда я перехожу на перекрестке, но сначала смотрю в обе стороны. И не бегу, потому что могу упасть. Конечно, я не упаду, но так говорит Дару. Или иду через волшебный переход.

— Волшебный переход?

— Ну да. — Они ступили на парапет, и она с улыбкой повернулась к нему. — С такими большими желтыми огнями и полосами на дороге. Ты выставляешь палец, и машины останавливаются.

Роланд понял, что она имеет в виду «зебру», хотя «волшебный переход» — название ничем не хуже. Лично он всегда, выставляя палец, боялся остаться без него, если мимо пронесется какой-нибудь идиот на «файрберде».

— Ребекка, а этот твой призрак…

— Он не мой призрак. Он университетский призрак.

— Как бы там ни было… он не… это… — Роланд подыскивал слово. У него перед глазами пронеслась череда киношных призраков с зияющими ранами и отваливающейся от желтых костей гниющей плотью. Наконец он нашел слово из лексикона Ребекки.

— Он не противный?

Ребекка поняла и отрицательно мотнула головой.

— Нет, что ты. Он иногда туманный, но не противный. Это очень грустная история.

— Раз уж я собираюсь с ним познакомиться… — Роланд не боялся: в книгах и в кино он имел дело с мертвыми, которые не хотели оставаться мертвыми, как полагается. Он только не знал, как будет реагировать в жизни, — …может быть, ты мне расскажешь.

— Я лучше вспомню, если сяду, потому что тогда мне не надо будет думать про ходьбу.

Они находились в университетском городке. Роланд грациозным жестом предложил ей сесть на траву возле библиотеки. Все здесь было ярко освещено, и подстриженный газон был не опаснее тарелки с манной кашей. Большинство студентов разъехались на каникулы, и вокруг было пусто.

Ребекка села, аккуратно положив сумку с ножом у своих ног. Терпеливо подождала, пока Роланд устроится, и начала рассказывать:

— Его зовут Иван Резникофф, и он каменщик. Это значит, что он делает из камня дома и всякие строения. То есть сейчас уже не делает, но делал когда-то.

Ребекка запнулась, Роланд кивнул, и она продолжала:

— Он родился в России, но так давно в Канаде, что теперь он канадец. Он уже больше ста лет призрак.

— А как он стал призраком? — подсказал Роланд.

— Он умер.

«Она это не нарочно», — напомнил сам себе Роланд, и сдержанно спросил:

— А как он умер?

— Его друг его заколол и сбросил с лестницы. Тело упало в воздушную шахту, и никто его не нашел, и никто не искал, потому что он был просто какой-то русский болван и всем было наплевать.

В последних словах Роланд услышал голос самого каменщика.

— Понимаешь, его друг сделал ка-ри-а-ти-ду в виде Ивана, а Иван рассердился и стал делать такую же, похожую на своего друга. — Она доверительно добавила: — На самом деле она совсем на него непохожа, чтобы он мог рассердиться. Ну ладно, он увидел однажды своего друга — только они уже не были друзьями — со своей подружкой. Ее звали Сьюзи, он часто про нее рассказывает. И он тогда заскрипел зубами, и она спросила: «Что это за шум?» А друг ответил: «Это всего лишь ветер». Как в сказке про сестрицу Анну.

Этого Роланд уже не понял, но на всякий случай кивнул.

— И он бросился на своего друга с топором. Он говорит, что тогда был пьян, а то бы такого не сделал, и сейчас он очень об этом жалеет. Друг вбежал в комнату, а топор врезался в дверь, — я тебе могу ее показать, — и они гонялись друг за другом по крыше башни, и Иван был заколот и сброшен с лестницы, и он умер. И теперь он призрак.

— А что стало с его бывшим другом? — спросил Роланд, невольно увлеченный услышанной историей.

— Ничего. Понимаешь, тела не находили много-много лет, пока не случился большой пожар. Башня была недостроена, и друг Ивана. — она нахмурилась, — …я хотела бы вспомнить, как его звали, потому что он не был ему больше другом. Ну, в общем, этот человек бросил тело глубоко в недостроенной части, и никто его не нашел, а потом был большой пожар, и его нашли. Может быть, этот человек и Сьюзи поженились и жили долго и счастливо. — Она провела рукой по траве и добавила: — Я думаю, что Ивану этого говорить не надо.

— Да, верно. Не стоит оскорблять его чувства, — согласился Роланд. Оставив в стороне вопрос «Есть ли у призраков чувства, и если да, можно ли их оскорбить?», он уставился на Ребекку. На минуту ему показалось, что вместо Ребекки, которую он знает, появилась новая. Она выглядит, подумал Роланд, и больше, и меньше Ребеккой, чем та, которая известна ему. Выглядит, как та Ребекка, которая должна быть…

— На что ты смотришь, Роланд?

Он вздрогнул и выдавил нервный смешок.

— Ни на что.

Потому что ничего и не осталось, кроме воспоминания. «Игра света, — решил он, хотя этой ночью его ничто уже не могло удивить. Он видел такое, во что никак не мог поверить, хотя и ВИДЕЛ. — Вчера жизнь была куда как проще».

— Можно мне рассказывать дальше, Роланд?

— Да, пожалуйста. Рассказывай.

— Ладно. Как бы там ни было, когда Ивана нашли, его похоронили на площади, которая тогда еще не была площадью, а потом стала, когда все построили. И теперь мы его там найдем.

— На его могиле?

— Ага.

— В университетском городке?

— Ага.

— Ребекка, я боюсь, что это против закона.

До сих пор рассказ был более-менее правдоподобен, но эти похороны… Роланд начинал подозревать, что вся эта история живет лишь в голове у Ребекки.

— Нельзя хоронить людей в ближайшем клочке свободной земли!

— А он тогда уже не был «люди». Только кости.

— И все-таки… кто тебе это все рассказал?

— Иван.

Роланд вздохнул. С авторитетом Ивана спорить было трудно.

Он поднялся на ноги и протянул Ребекке руку.

— Ладно, пойдем.

У него на часах было без двадцати одиннадцать, и прочитанные за всю жизнь книги и увиденные фильмы ужасов говорили, что ему не хочется встречаться с этим парнем — верь там или сомневайся — в полночь.

Ребекка закинула сумку на плечо и встала. Там, где стояла сумка, трава оказалась выжженной. Ребекка глянула вниз и грустно покачала головой.

— У травы такая слабая защита!

— Да, верно. Слушай, ты уверена, что должна нести эту штуку? — Он чуть подвинулся, увеличивая просвет между собой и сумкой.

— Ты про нож? — Она успокаивающе потрепала его по руке. — Это ничего. Я сильнее травы.

Роланд позволил увести себя дальше и оглянулся, лишь когда они подошли к перекрестку и должны были подождать сигнала светофора. Подпалина выделялась на пожухлой траве заметным коричневым пятном. Роланд моргнул и снова вгляделся. Рядом с подпалиной полосой четыре фута в длину и шесть дюймов в ширину росла молодая зеленая травка. В памяти Роланда возникла рука Ребекки, рассеянно поглаживающая траву.

«Я сильнее травы».

Знает ли она сама, что делает, подумал Роланд, глядя сверху на ее волосы и вспоминая то, другое лицо, спрятанное за этим.

Светофор мигнул, и они сошли на мостовую. Роланд, заглядевшись на Ребекку, споткнулся о футляр собственной гитары.

Ребекка схватила его за руку, поддержала, пока он обрел равновесие и перетащила через улицу.

— Улицу переходить надо внимательнее! — отчитала она его.

Роланд обернулся и последний раз глянул на два пятна на газоне.

— Это правильно, — только и смог он сказать.

Они повернули на юг, прошли жилой квартал и вышли на одну из многих дорожек кампуса. Через каждые шесть футов в кругах света стояли старомодного вида уличные фонари, и Роланду казалось, что они идут от одного островка безопасности к другому, а в промежутках окутывающая их темнота старается добраться до ножа. Он посмотрел на Ребекку, но ей, видимо, это было безразлично, и Роланд попытался набраться от нее бодрости. Это не очень получалось.

— Так этот Иван шатается по университету?

— Ага. Когда его видят люди, которые не умеют ВИДЕТЬ, это предвещает университету опасность.