Драконий клуб

— Гостья или нет, а приличия надо соблюдать.

Так вот в чем заключались «приготовления»! Конечно, в каждом доме свои порядки, а имидж замка дракона нужно поддерживать.

Еще через пару шагов он выкинул паука, сделанного из мотка пряжи. Магнус возмутился бы, увидев такую грубую имитацию. За все это время нам не встретилось больше ни души, и у меня закралось подозрение, что в замке только и были что мы четверо: трое живых и один неупокоившийся.

До меня то и дело доносились звуки: хлопанье дверей и невидимых крыльев, осторожный скрип половиц, шорох, шелест, приглушенное завывание и что-то похожее на шепот на непонятном языке — у меня от него мурашки бежали.

Сперва я пыталась запоминать дорогу, но вскоре окончательно запуталась, и от затеи пришлось отказаться. Коридоры беспрестанно ветвились, перетекали один в другой и множились, при этом мало чем отличаясь друг от друга: ковры-ковры, и портреты на стенах. Однако залы, мимо которых мы проходили, пусть и довольно запущенные, были изысканно обставлены. Тут подмести, там подполировать, отучить слуг развешивать паутину — и замок засверкает, как монетка Индрика! Я немедленно одернула себя, вспомнив, чей это замок.

Скорее всего, нынешним своим видом жилище обязано стараниям предшественников Кроверуса. Судя по количеству портретов, ими можно было населить небольшой городок. Со стен на нас взирали драконы обоих полов в костюмах разных эпох. Все они несли отпечаток сходства с нынешним владельцем — не знаю, было ли то сходство родственное или вызванное принадлежностью к драконьему племени: длинные, забранные в гребни волосы — оттенки от кипенно-белого до насыщенно-стального; когтистые пальчики дам кокетливо сжимают веера, а господ — небрежно поигрывают цепочками от хронометров или опираются на трость; под приподнятыми уголками губ загадочно сверкают черные клыки.

Когда впереди замаячил очередной поворот, Хоррибл повернулся ко мне:

— Почти пришли, принцесса.

Атрос, который шел первым и освещал путь буйволиной головой, уже собирался нырнуть в проем, но тут из крайней справа картины его кто-то окликнул. На этом пасторальном пейзаже дракониха не первой молодости, но все еще привлекательная и с шальными очами, предавалась невинному пикнику на траве.

Призрак расстегнул верхнюю пуговицу и, не глядя, протянул импровизированный светильник Хорриблу.

— Бывай, дружище, дела.

— Не смей, Атрос, на этот раз я все расскажу хозяину и…

Буйволиная голова провалилась в пол, а призрак шагнул в картину.

— Знаю я эти твои дела, — проворчал Хоррибл ему вслед.

К драконихе на картине прибавился полупрозрачный, но также не лишенный привлекательности господин. Он галантно предложил ей руку, и парочка быстро свернула к кустам. С них тут же снялась стая галок. На картине остался только плед и изысканно разложенные закуски. В траве пламенели вывалившиеся из корзинки сочные красные яблоки.

Хоррибл поспешно потянул меня прочь. Кончики мясистых ушей побагровели.

— Идемте, принцесса. Прошу извинить Атроса. Смерть — не оправдание дурным манерам.

Мы остановились перед нишей в стене, окаймленной аркой. Слуга сделал приглашающий жест.

— Будьте так добры, встаньте вот сюда.

Я шагнула в углубление, вспомнив свой спуск из башни Робина. Наверняка сейчас произойдет нечто подобное: Хоррибл дотронется до лепных узоров какой-нибудь волшебной штуковиной, и я в один миг окажусь наверху. Я почему-то представила, как он вытаскивает из кармана стрижа и стучит его клювом о навершие арки…

Вместо этого слуга поплевал на руки, ухватился за толстую веревку и, налегая всем весом, принялся тянуть ее на себя, приговаривая: «И р-р-раз! И два!»

Пол дернулся, и меня рывком приподняло на полметра. Я обнаружила, что стою в широком деревянном ведре. Скрипел ворот, натужно кряхтел Хоррибл, повторяя свою присказку. Меня все так же рывками поволокло наверх. Из чернеющего над головой туннеля тянуло сквозняком. Сердце замирало всякий раз, когда мой не внушающий доверия подъемник останавливался перед следующим скачком. А я даже пискнуть не могла! Я вцепилась изо всех сил в веревку, на которой держалось ведро, зажмурилась и принялась мысленно помогать слуге, повторяя про себя: «И р-р-раз, и два, и раз-з-з, и два-а!». Много-много ужасных минут спустя снизу донесся крик:

— Вылезайте, принцесса, не удержу!!!

Я распахнула глаза и выпрыгнула на площадку перед окованной дверью. Пустое ведро ухнуло вниз, утаскивая за собой веревку. Раздался гулкий удар об пол — из тех, после которых ведра не выживают. Наверное, это у них одноразовый подъемник. Интересно, как же тогда поднимется сам Хоррибл? Ответ я узнала считаные мгновения спустя. На лестнице застучали шаги, и вскоре мне навстречу вылетел запыхавшийся слуга. Он остановился на площадке, уперев руки в колени и переводя дыхание. Поймал мой взгляд и махнул через плечо:

— Вас уж с комфортом, на подъемнике, а я по старинке — лестницей.

Я повернулась к дыре, из которой минуту назад вылезла, и промолчала. Потому что не могла говорить. И визжать. И рычать. К счастью для Хоррибла.

Отдышавшись, слуга выпрямился и снова вошел в роль. Шагнул к двери и легонько постучал по ней костяшками — каждым пальцем поочередно, начиная с мизинца. Потом повторил процедуру, только уже с указательного пальца. В следующие пять минут он прямо-таки симфонию на двери сыграл. Удовлетворенно выдохнул, отступил, на шаг. Ничего не произошло. Хоррибл нахмурился и возобновил ритуал, бормоча:

— Нет, тут тройной, а теперь аллегро, да, в этом все дело… Или нужно было начать со среднего? Изготовитель запирающего заклинания был страстным поклонником музыки, — пояснил он извиняющимся тоном, — ну а я всегда считал, что замки не могут быть «слишком» надежными.

Я почувствовала в груди знакомый влажный холодок.

— Тут стаккато и тройная комбинация, начиная с безымянного, — обронил Атрос, прошел через меня, прошел через Хоррибла, прошел через дверь и исчез на той стороне.

Хоррибл прав: совершенно невоспитанный призрак! Неплохо бы спрашивать разрешения, прежде чем проходить сквозь людей!

Слуга передернул плечами, раздраженно придушил кого-то невидимого в воздухе и исполнил вышеозвученную последовательность перестукиваний. В замке что-то щелкнуло, и дверь с ворчанием отворилась, оставляя на каменном полу борозды.

Хоррибл поклонился с приглашающим жестом:

— Прошу, ваша темница… тьфу, то есть светлица, принцесса! Никак не привыкну к новой терминологии. Не так-то просто в моем возрасте переучиваться. Всю жизнь говоришь одно, а тут…

Я уже не слушала его бормотание, разглядывая новое пристанище. Содержимое вполне отвечало первому названию: осклизлые стены, забранное густой решеткой даже не оконце — отверстие для воздуха, капающая с потолка вода и узкая кровать, на которой поместится лишь половина меня. На правой стене белели нарисованные мелом палочки. Наверняка оставлены рукой предыдущего узника. В центре клетушки стоял Атрос с торчащим за ухом пионом (кажется, я видела эти цветы на картине) и с интересом следил за жирной крысой, наворачивающей вокруг него круги. Куртку он держал за кончик, перекинув через плечо, и время от времени откусывал от красного яблока, попахивающего масляной краской.

Хоррибл промчался мимо меня и выхватил у него фрукт.

— Сколько раз повторять, чтобы ты так не делал! — Слуга бережно отер яблоко о жилет и сунул в карман. — Мне что, заняться больше нечем, как прибираться за тобой еще и на картинах? Не говоря уже о твоих бесстыжих… — Он умолк, вспомнив, что рядом принцесса.

Атрос пропустил отповедь мимо ушей и ткнул в мою сторону:

— Гляди-ка, она никак в обморок собралась хлопнуться?

Хоррибл быстро обернулся и замахал ручками:

— Нет-нет, не обращайте внимания, принцесса, все это, — он обвел камеру широким жестом, — лишь вынужденная предосторожность. На случай неожиданной проверки.

Слуга достал из нагрудного кармана мелок, подошел к стене с белыми отметинами и перечеркнул самую крайнюю палочку. Стены тут же всколыхнулись и завертелись перед глазами. Неведомая сила приподняла крысу за хвост и принялась раскручивать. Лишь мы трое стояли неподвижно, неподвластные безумной круговерти. Она продолжалась с минуту, а потом резко прекратилась, и стены вернулись на место.