Мельин и другие места

Ведь у людей теперь была заступница Радуга!

Роман Савков

ТИРДИ

Немногим удалось спастись. Половина подгорного войска полегла на той стороне Свилле. Лесные духи, практически неуязвимые для закаленной стали, без устали рвали тела тангаров.

Гораздо меньшему числу воинов удалось преодолеть темную реку вброд. Когда первые из гномов оказались на ее середине, вода буквально вскипела. Слева и справа в свете полной луны блеснуло множество змеиных тел.

Момент нападения оказался столь неожиданным, что гномы попросту его не заметили. Один за другим они исчезали в воде, и больше не появлялись на поверхности, утащенные неуловимыми тварями на самое дно.

Гномы бились зло, но змеи всегда оказывались проворнее, и нет-нет, да кто-то исчезал погребенный под множеством шевелящихся тел.

Несмотря на это, отряд все же преодолел водную преграду, и скрылся в лесу на другом берегу реки.

Шли всю ночь, и остановились только на рассвете. Лагерь разбили на небольшом холме, верхушка которого заросла высоким кустарником. Костры не разводили, дабы не привлекать чужого внимания.

Двое старейшин, показавших свое мастерство в битве с призраками, бесследно сгинули в реке.

Кобольды, свободно ориентировавшиеся вне Рудных гор и потому взятые в войско проводниками, уцелели полностью, и почти не имели раненых, что приводило к подозрительным перешептываниям среди тангаров.

Имея уродливую внешность и весьма дурной нрав, зеленокожие слыли прекрасными рудокопами и великими знатоками костей земли. Но, к глубокому сожалению гномов, совершенно не умели ценить красоту металлов. Чем они занимались в выкопанных ими штольнях, не подозревали даже тангары, что и служило причиной их давних споров, неизменно приводивших к кровавым междоусобицам.

Несколько веков назад старейшины племен решили остановить войну и жить в Рудных горах, как добрые соседи.

Но по прошествии многих лет давняя вражда так и не забылась, продолжая жить в преданиях и легендах.

Желтое солнце вставало над миром. Уцелевшие сотни тангаров готовилось ко сну. Никто так и не отправился в дальний дозор, лишь выставили караул — отряд зализывал раны.

Сон Тирди был тревожен, и он сам открыл глаза, когда его только хотели разбудить. Склонившийся над ним посыльный, распрямился. Тирди кивнул ему, что уже проснулся и практически готов к продолжению пути. Встал, размялся. Принялся собирать невеликие пожитки, которые с лихвой уместились в заплечном мешке.

Чуть позже, выстроившись по двое, гномы двинулись в путь. Так получилось, что Тирди шел практически в конце строя с давним своим знакомым по имени Кирт. Изредка всхрапывая, следом плелась четверка едва спасенных пони. За ними, держась на некотором расстоянии от основного отряда, шел десяток гномов во всеоружии. Архут и воины-кобольды, двигались в центре. Тангары настороженно косились на них и глухо перешептывались.

— Зачем мы взяли в поход этих? — процедил Кирт, бросая ненавидящие взгляды на орков. — Одни несчастья от них…

Тирди только тяжело вздохнул, собеседник его слыл непревзойденным шутом и пройдохой, но когда он расстраивался, попытки что-либо втолковать в его разгоряченную голову пропадали втуне.

— Сколько честных тангаров полегло этой ночью, — между тем, продолжал Кирт. — А зеленокожих… Ни один из них не окропил землю кровью!..

Тирди похлопал шедшего рядом гнома по плечу:

— Охлади голову, Кирт. Не время сейчас для ссор.

— Но почему!

— Предки знали, зачем заключали договор с кобольдами. Бессмысленная война уничтожит наши племена. И… — тяжело это было признать для тангара. — В одиночку нам не выстоять против Дану.

Кирт вздрогнул, быстро взглянул на Тирди и отвернулся, опустил голову, вперив пустой взгляд в землю. Замолчал.

Остались позади Рудные горы, полные неиссякаемых жил; где-то там была злосчастная Свилле — темная река. Память об оставивших на ней жизни навсегда останется в костях земли…

Так прошла еще одна ночь. А потом были известия, привезенные дозором, отправленным далеко вперед отряда.

В дне пешего пути на юг дозор заметил эльфов. Дану вели себя беспечно и практически не скрывались, предполагая, вероятную гибель гномьего войска. Ну что ж, пришло время показать этим недоноскам настоящую силу тангара!

Старейшина решил не пережидать день, и двинул войско в путь.

Мелькнул в воздухе тусклым серым росчерком топор, и сразу утонул в чьем-то уже податливом и неживом теле. Погибший умер без стона. Что ж, это хорошо — головные ряды дали лишние секунды остальным, чтобы те успели подтянуться.

Еще взмах топора и еще один — где-то слева и впереди. И снова тишина, вспарываемая лишь приглушенным хрустом раздавленных растений. Отряд продвигался медленно и неимоверно тихо для гномов — и где только взялось это умение? Обычно громкие, неугомонные они пытались вести себя тише воды, но, конечно же, не у всех все получалось, и изредка — то справа, то слева — раздавался быстрый стон сломанной ветки или же тихое заковыристое ругательство обозленного тангара.

Тирди, как и все в эти мгновения, пытаясь шуметь как можно меньше, крался плавным охотничьим шагом, осторожно обходя чудные деревья в два, а то и в три обхвата толщиной. Ловко перепрыгивал и подныривал под лежащие на пути коряги или прямые тонкие стволы еще неизмененных, не подчинившихся магии Дану деревьев.

Да, встречались среди растительного царства и такие, что не признавали над собой никакой власти и предпочитали покорности удушливую смерть от собственных собратьев или гниение в грязных, заросших оврагах. Гномы уважали этих представителей зеленого царства и нередко использовали для отделки собственных дверей.

«Если нужно, Непокорное Древо может быть во сто крат прочнее, нежели самый прочный гранит», — говорили они, хотя с той же охотой Тирди поддерживал им огонь в горне — и тогда пламя и еще больший жар, нежели от угля держались в нем гораздо дольше.

Вот еще одна коряга проплыла над головой, немилосердно хлестнув сухой безлистной ветвью по забралу шлема, но что это для добротной гномьей стали?

Впереди, сквозь чащу исполинских стволов проявились огни, но были они какими-то тусклыми и невзрачными — совсем не то, что обычно приписывалось эльфийским жилищам. Огоньки, как неверные звезды постоянно трепыхались и перемигивались, словно на соседних деревьях переговаривались неведомыми знаками. И свет этот не освещал, а наоборот усиливал, сгущал тьму впереди. И как только Тирди подумал об этом, воздух взвыл, засвистел, застонал под напором злых, острых, очень-очень опасных белооперенных стрел.

Не ожидая пока летучая смерть соберет первую жатву, Тирди рвался вперед со всей возможной скоростью. Зигзагами, прячась за стволами деревьев, чтобы сбить прицел стрелкам, приближался к эльфийской твердыне. Действовать приходилось в полутьме, под неверным светом огней сгущавших тьму. Он рисковал упасть. А этого никак нельзя допустить!

Если упадешь, замрешь на кратким миг — уже не встанешь. Ведь трудно двигаться со стрелою, застрявшей в щели доспеха, и уж совсем невозможно дышать с пробитым насквозь горлом или легким. А если это случится, то зачем старейшины затевали поход? За что тангары отдавали жизни у запруды на Свилле?

Потому необходимо, во что бы то ни стало, добраться до цели и взять жизни врагов.

По наплечнику, высекая искры, скользнула стрела и канула в темноту; другая сломалась о нагрудную пластину. Главное — не поддаться искушению: не закричать, подбадривая себя или же проклиная весь род черноволосых.

Из темноты стало сыпаться намного меньше стрел, чем в начале прорыва — наверняка это Балин со своим десятком зашел сзади, оттягивая часть противника на себя, а может и Архут додумался помочь…